Ва-банк! - Суэйн Джеймс. Страница 14

– Боже мой! Что ж ты ее не продлил! – И Нола снова залилась слезами. – О нет, нет, нет! – рыдала она.

– Они сказали, что ты обманывала казино, – продолжал Рауль, – и если ты не сможешь доказать свою невиновность, они меня вышлют.

– Но это все вранье! – вскричала Нола. Слезы, словно частый дождик, капали на стол. – Никого я не обманывала! Как они могли такое сказать? Я проработала там целых десять лет!

– Знаю, – Рауль понизил голос. – Я им сказал: моя малышка, она никогда никого не обманывала, у нее золотое сердце. Но они меня не слушали. Они сказали, что точно знают: ты виновна. Просто на все сто.

– Да я действительно ничего такого не делала! – воскликнула Нола, и слезы струей брызнули у нее из глаз. – Клянусь могилой матери! Тот парень каким-то образом знал все мои карты! – В отчаянии она принялась раскачиваться взад-вперед. – Я ничего поделать не могла. Почему ж тогда Уайли не убрал меня от стола, если думал, что я жульничаю?

– Не знаю, детка, не знаю, – теперь в голосе Рауля появились прежние, всегда так благотворно действовавшие на нее нотки.

– Я буду стоять на своем, – заявила Нола: отчаяние уступило место решимости. – Я ничего не делала. Я не общаюсь с шулерами, у меня совершенно чистое досье. Я десять раз становилась дилером месяца! У них ничего на меня нет, никаких улик. Они сами упустили этого типа, а взамен арестовали меня. В суде у них этот номер не пройдет!

– Я и сам уже им об этом говорил, – сказал Рауль.

– А они что?

– Они сказали, что если ты откажешься им помогать, они возьмутся за меня, – и Рауль помолчал, в надежде, что она передумает и изменит свою позицию: дома, в Тихуане, у него оставались мать и две сестренки, которые зависели от его еженедельных денежных переводов. – Ты точно никогда раньше этого типа не видела?

– Богом клянусь, Рауль, никогда в жизни.

Ее возлюбленный нашел в себе силы засмеяться:

– Ну что ж, – сказал он. – Тогда, детка, думаю, нам пора сказать друг другу «адиос». [14]

– Знаете, чем мексиканцы похожи на бильярдный шар? – спросил лейтенант из полицейского управления Лас-Вегаса. Он вплотную придвинулся к зеркальному окну в комнату для допросов. Хиггинс и Валентайн устроились чуть поодаль на раскладных стульях.

Хиггинс нахмурился:

– И чем же?

– Чем сильней по ним бьешь, тем лучше они понимают английский.

Этого мордатого лейтенанта звали Пит Лонго, и был он законченным мерзавцем. Вместо того, чтобы должным образом допросить Нолу, он предпочел шантажировать ее высылкой Рауля. Это был грязнейший из приемов, и потому полицейское управление Лас-Вегаса заслуженно пользовалось крайне дурной славой.

– Вовсе не смешно, – сердито произнес Хиггинс. – Наверное, мне следует записать вас на занятия по преодолению этнических и культурных предрассудков, которые проводятся в нашем департаменте.

– Чихать я на ваши курсы хотел, – заявил Лонго. Он закурил и нагло выдохнул дым им в лицо. Его бесило, что Хиггинс привел с собой еще одного детектива, пусть и отставного, и Лонго не собирался делать вид, что ему все равно.

– Ваши шутки оскорбительны, – сказал Хиггинс. Лонго снова с явным удовольствием затянулся:

– Я подумываю о том, чтобы снять обвинения.

– Черта с два! – рявкнул Хиггинс.

– Но еще утром вы говорили, что она невиновна, – возразил Лонго.

– То было утром.

– Позвольте, позвольте, – возразил лейтенант. – Утром вы говорили, что Комиссия по игорному бизнесу не заинтересована в задержании Нолы Бриггс. Сейчас же вы просите задержать ее. Что-то я не понимаю.

– А я передумал, – ответил Хиггинс. – Вам-то что с того?

– У вас как в той песне, – хихикнул Лонго, – «Уйти мне или остаться?». Решите, наконец.

– Вот я и решил.

– Но я не собираюсь предъявлять ей обвинение, – упорствовал Лонго. – В деле полно дыр.

Хиггинс встал, подошел к Лонго вплотную:

– Прекрати валять дурака, Пит. Я прошу расследовать это дело, как и любое другое дело о мошенничестве. И если потребуется, я сам пойду к судье.

Лонго ухмыльнулся и заговорил намеренно ровным тоном:

– Твое право, Билл, но позволь мне кое-что тебе напомнить. Меня уже тошнит от всех этих типов вроде Ника Никокрополиса, которые взяли моду указывать мне, кого арестовать, а кого – нет. И так уже мои люди только и заняты этими вашими казино и всем, что с ними связано. А у них и на улицах забот хватает – торговцы наркотиками, банды всех мастей, которые в последнее время хлынули сюда из Лос-Анджелеса. То, что это вот дело в суде поплывет, тебя, похоже, не волнует. Зато волнует меня. Как я уже сказал, занимайся им сам.

Что за речь, подумал Валентайн. Похоже, Лонго давно ее готовил и вот наконец высказался. Все так, но ему ли читать нотации? Судя по брюху, Лонго себя погоней за торговцами наркотиками тоже не утруждал.

– Рад, что хоть в чем-то мы пришли к согласию, – сухо ответил Хиггинс.

– Течет ваше дельце, течет. – Лонго ткнул толстым пальцем в рыдавшую за стеклом блондинку. – Вот объясни мне, как так получается: хорошо, она ободрала «Акрополь», так почему ж тогда со своими денежками не сбежала? Нет, вместо этого вернулась домой, приготовила себе пожрать и улеглась смотреть мультики. Я что, один-единственный не вижу в этом никакой логики?

Хиггинс залился краской, отчего его физиономия стала еще более грозной. В воздухе запахло настоящей дракой, и Валентайн с тоской подумал о том, как хорошо было бы сейчас оказаться в гостинице, сыграть партию-другую на бильярде, а еще лучше – соснуть. Подавив зевок, он глянул на Нолу Бриггс, которая по-прежнему рыдала в голос. Она была по-настоящему красива – из тех, кто заставляет мужские сердца биться быстрее. Валентайн перевел взгляд на висевшие на стене часы: ее парня привели в камеру десять минут назад.

Вытащив из кармана две монетки, Валентайн швырнул их на пол. Лонго уставился на него так, будто мечтал откусить ему голову.

– В чем дело? – рявкнул он.

– Извините, что перебиваю.

– Говорите уж!

– На меня только что снизошло прозрение.

– Что-что? – взревел Лонго.

– Откровение снизошло. Момент истины.

– Снизошло, говорите?

– Вот именно.

– Уж соблаговолите поделиться своим откровением с нами грешными.

– Нола виновна на все сто процентов, – заявил Валентайн.

Лонго чуть в воздух не взвился:

– И как это вы, тут сидя, поняли?

Валентайн подошел к стеклу и посмотрел на Нолу: та самозабвенно рыдала, словно ребенок, потерявший денежку на школьный обед. Валентайн указал на нее.

– Так себя невиновные не ведут, – объяснил он. – Только посмотрите, какое она тут представление закатила! Любой другой вопил бы и требовал адвоката. А она – ничего подобного. Просто сидит, прекрасно зная, что за ней наблюдают, и твердит, что ни в чем не виновата. И вовсе не полицию она пытается убедить – полиции-то до этого нет никакого дела. Она пытается убедить нас! Ну уж нет, невиновные ведут себя по-другому.

Вот что значит прозрение! И у Лонго, и у Хиггинса настроение сразу изменилось, злобы как не бывало.

– Что ж, предположим – дискуссии ради, – что вы правы, – сказал куда более спокойным тоном Лонго. – И вы надеетесь, что одних видеозаписей достаточно, чтобы ее уличить?

– Может, и нет, – ответил Валентайн.

– Тогда мне все-таки придется снять обвинение.

– Подождите немного. На вашем месте я бы попросил судью назначить разумный залог. А вы, как она выйдет, пустите за ней хвост. Фонтэйн непременно попробует с ней связаться.

– Вы, похоже, в этом полностью уверены, – заметил Лонго.

– На кону моя репутация, – ответил Валентайн.

Лонго поскреб лысеющий затылок. Полицейские – народ недоверчивый, и уговорить их бывает непросто. Лейтенант повернулся к Хиггинсу:

– Ты согласен?

– Если Тони говорит, что она виновна, значит, она виновна, – ответил тот. – И я считаю, что он предложил хороший ход.