Путь прилива - Суэнвик Майкл. Страница 25

Ему снилось существо, идущее по дороге. Существо с телом человека и лисьей головой. Одетое в потрепанный комбинезон.

Лис — если это был Лис — остановился и присел на корточки. Его остроносая морда обнюхала промежность чиновника, грудь, голову.

— А я вот тут кровью истекаю, — доверительно сообщил чиновник.

Лис наморщил лоб, на секунду задумался. Затем его голова качнулась, исчезла из поля зрения, растворилась в воздухе.

Чиновник снова взмыл в древнее небо, туда, где нет воздуха, а только звезды и планеты, в огромную ночь и огромную пустоту.

7. ЧЕРНЫЙ ЗВЕРЬ

В гостиной было душно и темно. Тяжелые парчовые шторы, затканные золотыми китами и розами, убивали полуденное солнце. Цветочные ароматизаторы, зашитые в мебель, не могли заглушить затхлый запах; гниль и плесень настолько пропитали гостиницу, что казались уже не распадом, а нормальным эволюционным процессом; здание медленно, но верно превращалось из искусственного объекта в живое существо.

— Мне он не нужен. — Чиновник откинул одеяло и сел. — Скажите, чтобы он ушел. Где моя одежда?

Матушка Ле Мари несильно толкнула чиновника в грудь; ее мягкие, прохладные руки были покрыты морщинками, усеяны коричневыми старческими пятнами. Чиновник послушно лег.

— Он придет с минуты на минуту. Теперь уже поздно отказываться. Лежите спокойно,

— А я вот возьму и не стану ему платить, — жалко пригрозил чиновник.

К его слабости и раздражению примешивалось непонятное чувство вины — словно за какой-то нехороший поступок. Оштукатуренный потолок стал жидким и поплыл, трещины и потеки колыхались, словно водоросли. Чиновник торопливо зажмурился, но тошнота все равно не прошла. Она накатывалась тяжелыми, омерзительными волнами,

— Вам и не придется, — улыбнулась матушка Ле Мари. Вот так, наверное, улыбалась бы черепаха. — Доктора Орфелина вызвала я, а с меня он денег не берет.

В коридоре негромко жужжал коронер, формой и размерами больше смахивавший на гроб. Солнечный луч, чудом сумевший просочиться между штор, зажег верхний угол робота ослепительно-белым огнем. Туда чиновник старался не смотреть. В соседней комнате изнывали два офицера национальной полиции. Почему-то очень похожие друг на друга, они стояли, одинаково прислонившись к стене, одинаково сложив руки на груди, и с одинаковой тоской смотрели телевизор.

— А кто отец? — взревел старый Ахав. — Я хочу это знать, я имею право/

— Не настолько я выжил из ума, чтобы обращаться к врачу, — гордо вскинул голову чиновник. — Если мне потребуется медицинская помощь, я воспользуюсь услугами соответствующей аппаратуры или — in extremis — человека с современной биомедицинской подготовкой. И уж во всяком случае я не стану заглатывать перебродившую болотную жижу, прописанную каким-нибудь малограмотным, необразованным шарлатаном.

— Подумайте здраво. Ближайший диагност находится в Грин-Холле, а что касается доктора Орфелина…

— Я уже здесь.

На пороге врач немного помедлил, словно позируя для голографического снимка: худощавый мужчина, на синей, военного покроя куртке — два ряда золотых пуговиц. Он пересек просторы ковра, аккуратно ступая по белесой, почти вчистую лишившейся ворса тропинке, осторожно обогнул прогнивший космический скафандр, притащенный сюда, по-видимому, для красоты, и поставил свой черный саквояж у изголовья дивана. Руки его были густо покрыты татуировками.

— Вы находились под воздействием наркотика, — сразу, безо всяких предисловий начал врач. — Диагност тут не поможет. Фармакологические свойства местных растений не попали в базу данных. Да и чего бы ради? Современная синтетика способна заменить любой натуральный препарат, а изготовить ее можно где угодно. Но если вы хотите понять, что с вами случилось, придется задать этот вопрос не машине, а мне или кому-нибудь вроде меня — человеку, досконально изучившему растительный мир Миранды.

Лицо у врача было худое, аскетичное, с высокими, резко очерченными скулами, в светло-голубых глазах застыло арктическое спокойствие.

— Можете не верить ни единому моему слову, и все же я хотел бы приступить к осмотру — с вашего, конечно же, разрешения.

— Да, доктор, конечно, — смущенно промямлил чиновник. Он чувствовал себя совершенно по-дурацки.

— Благодарю вас. — Орфелин на секунду задумался, а затем повернулся к матушке Ле Мари: — Вы можете пока отдохнуть.

На лице старухи появилось удивление, тут же сменившееся обидой. Она гордо вскинула подбородок и вышла из гостиной.

— Почему ты не скажешь своему дяде, кто отец?— вразумляюще спросил чей-то голос.

— А потому, — истерически завизжала молодая женщина, — что никакого отца нет! Нет его, нет, понимаете?

Последние слова девицы звучали неразборчиво — дверь в коридор плотно закрылась.

Орфелин вывернул чиновнику веки, маленьким фонариком посветил ему в уши, взял соскоб с нёба.

— Вам не мешало бы похудеть, — заметил он, перенося сероватую, неприятную слизь в приемник своей диагностической трости. — Если хотите, я научу вас, как поддерживать правильный баланс настоящей пищи и воображаемой.

Чиновник стоически молчал, разглядывая букет искусственных роз. Края матерчатых лепестков завернулись, побурели, кое-где даже выкрошились.

Пытка продолжалась минут пятнадцать.

— Понятно. — Орфелин задумчиво пожевал губами. — Вряд ли я скажу что-нибудь неожиданное. Скорее всего, вы и сами догадывались, что получили дозу какого-то нейротоксина. Какого именно — здесь возможны самые различные варианты. Что у вас было — галлюцинации или иллюзии?

— А что, есть какая-нибудь разница?

— Иллюзия — это не более чем неверная интерпретация чувственного опыта, в то время как при галлюцинации человек видит объекты, не существующие вовсе. Расскажите мне, что вы видели прошлой ночью. И ради Бога, — он предостерегающе поднял руку, — не все подряд. Только ключевые моменты, этого будет вполне достаточно. На подробный рассказ у меня не хватит ни времени, ни терпения.

Чиновник рассказал про гигантских женщин, бродивших среди кораблей.

— Галлюцинация. Вы верили в их реальность? Чиновник задумался, вспоминая.

— Нет, пожалуй. Но все равно испугался.

— Ну, — усмехнулся Орфелин, — вы далеко не первый мужчина, испугавшийся женщин. Успокойтесь, успокойтесь, это же просто шутка. Хорошо, значит, женщины. А что еще вы видели?

— У меня была продолжительная беседа с лисомордым оборотнем. Но это не галлюцинация, это было на самом деле.

— Вы так думаете?

На сухом лице появилось какое-то странное, непонятное чиновнику выражение.

— Да, конечно. Я абсолютно в этом уверен. Это же он принес меня сюда, в гостиницу.

К горлу подкатил комок; все предметы в номере приобрели сюрреальную ясность и отчетливость. Чиновник различал каждую ворсинку ковра, каждую потертую нитку диванной обивки. В голове раскатывались мощные, как кувалдой, удары, татуировка, сделанная Ундиной (как же давно это было), ярко вспыхнула.

В дверь постучали.

— Да? — сказал чиновник.

В щель просунулась голова Чу.

— Извините за беспокойство, но аутопсия закончена. Мы хотим ознакомить вас с результатами.

— Заходите, пожалуйста, — пригласил Орфелин. — Вы и кто-нибудь еще.

Чу взглянула на чиновника, тот безразлично пожал плечами. Удовлетворенная этим немым диалогом, сотрудница внутренней безопасности выскочила в коридор и что-то сказала охранникам. Один из охранников — старший, наверное — помотал головой.

— Секундочку, — крикнула Чу и исчезла. Через минуту она вернулась, волоча за собой Минтучяна. Выглядел кукольник не лучшим образом — лицо его опухло, приобрело нездоровый румянец, грустные армянские глаза налились кровью, как от недельного недосыпа.

— Все гораздо сложнее, чем я думал, — сказал врач, широко раскинув руки. — Возьмите меня за запястья и держите сколько будет сил.