Железный Сокол Гардарики - Свержин Владимир Игоревич. Страница 47

– У меня плохая новость.

– Что такое? – насторожился дядюшка.

– В этом мире поход Девлет-Гирея будет несколько раньше.

– Когда же?

– Возможно, даже в этом году. Максимум – весной следующего.

– Откуда у тебя эта информация?

– Из самых достоверных источников. Лис был непосредственным свидетелем переговоров Генриха Штадена с посланцем Девлет-Гирея.

– Штаден! – с непередаваемым чувством произнес беглый звездочет. – Ушлый мерзавец! Я всегда подозревал, что он намерен играть по-крупному. Стало быть, нам тем более нужно спешить. В нашем варианте развития истории поход крымчаков на Русь едва не закончился исчезновением оной. Крымскому хану для этого просто не хватило сил. Но Москва была выжжена дотла, и больше двух веков летосчисление в этих краях велось от Девлетова нашествия. Через год крымчаки попробовали развить успех и привлечь к войне султана. На этот раз поход уже рассматривался не как набег, а как завоевание. И вся территория Руси была заранее поделена между участниками концессии. Но там все обошлось. На стамбульском троне восседал Селим II Пьяница, и ему не было дела, кто, где и за что воюет. Войска крымчаков были разбиты князем Воротынским – на счастье, и здесь есть этот талантливый полководец.

– Я невольно глянул на Никиту, хмуро, но внимательно слушавшего иноземные речи, и перебил лорда Джорджа:

– Князь Воротынский казнен несколько дней назад по обвинению в заговоре с вашим участием.

– Час от часу не легче, – нахмурился Баренс. – Мало того что в предстоящей войне на стороне Гиреев обязательно примет участие экспедиционный корпус султана Мустафы, так еще и встретить непрошеных гостей будет некому. Выходит, все даже хуже, чем я полагал. Армия Вишневецкого завязнет в Ливонии, и татаро-турецкая орда попросту сметет Московскую Русь, как некогда чингизиды смели Киевскую.

– Значит, будущее России в опасности?

– России?! Мальчик мой, если бы речь шла об одной России, я, возможно, не стал бы предпринимать столь отчаянные меры. На кону будущее всей Европы. Представь себе Чингис-хана в расцвете лет, угрожающего с тех позиций, которые может занять Мустафа, если покорит Русь. А теперь напрягись и как бывший король Франции назови мне силу, которая что-либо сможет противопоставить такому могуществу.

Я честно напрягся. Германские княжества, дерущиеся друг с другом за ручьи и огороды; Франция, объятая религиозной войной; Испания, обескровленная правлением Филиппа II. Список можно было продолжить, но, как ни крути, вывод был неутешительным. Полумесяц мог вознестись над собором Святого Петра в Ватикане так же, как он воссиял сто с небольшим лет назад над Софийским собором в Константинополе.

– Теперь прикинь в уме, к чему приведет такая экспансия, и если можешь сказать, что я поступил неправильно, требуя оперативного вмешательства, то скажи мне это прямо в глаза.

Я еще раз проверил логику изложенных доводов и не обнаружил в ней никакого изъяна. Только я все еще не готов был поверить, что в Институте не понимают столь очевидных вещей.

– Что же об этом говорят аналитики? – нарушил я затянувшееся молчание.

Лицо Баренса приняло такое выражение, будто в рот ему случайно влетела муха.

– Этот ареопаг светлых умов и компьютерных гениев утверждает, что «в цивилизационных константах перманентно проявляются компенсационно-нивелирующие процессы, сводящие деформационную составляющую системы к допустимому минимуму».

Я напрягся, пытаясь выделить рациональное зерно в произнесенной цитате.

– А если перевести это на человеческий язык?

– Или шах помрет, или ишак помрет, или я помру. На все воля Аллаха, звездам виднее. – Бывший царский астролог развел руками. – Можешь поверить, я провел не один день, пытаясь рассчитать, какой такой «компенсационный процесс» может нивелировать данную ситуацию. Лично я таких не обнаружил. Ссылки Института на то, что Вену спасла – спасла, мой мальчик! – холера, я считаю некорректными. Поэтому единственный ударно-нивелирующий фактор, который пришел мне в голову, – это ты, Вальдар. И твой замечательный напарник. Конечно, я не исключаю возможности, что лучший наездник Востока, султан Мустафа, сломает шею, упав с лошади, Девлет-Гирей примет христианство, а Иван Грозный, испив из волшебного колодца, станет уравновешенным, храбрым и мудрым правителем. Но высадка десанта зеленых человечков с Альфы Центавра мне представляется более вероятной.

– Хорошо. Какую же роль вы отводите нам, мой дорогой дядюшка?

– Дорогой племянник, как ты, несомненно, знаешь, я инициировал восстание новгородцев, предложив им фигуру харизматичного вождя, сочинив для этого довольно складную легенду, подтверждающую его права на престол. Пожалуй, она недостаточно хорошо проработана, институтские корифеи справились бы лучше, но народ всегда поверит в то, во что хочет верить. Самое забавное, что мой протеже и в самом деле, возможно, имеет права на Московское царство.

– По линии первенца Василия III от Соломонии Сабуровой? – предположил я.

– О, ты и об этом знаешь, мой мальчик? Да, именно так. Ты хорошо осведомлен, – похвалил меня старый разведчик. – Так вот молодой Рюрик всем хорош, и поверь мне – государь из него получится куда более подходящий Руси в столь критический момент, чем выживший из ума Иван. Но опыта масштабных сражений у него нет. Здесь нужен человек, который сумеет организовать и возглавить армию повстанцев…

– Это должен сделать я?

– Безусловно. Кто же еще? Военные действия, строго говоря, – не моя специальность. Но до этого, Вальдар, необходимо предпринять еще кое-что.

– Когда же предпринимать? Карательная экспедиция, посланная для уничтожения мятежников, уже на подходе.

– По этим лесам и болотам царский воевода может гоняться за Рюриком до второго пришествия. Но без решения задачи, о которой я говорю, нам в любом случае не управиться.

– Хорошо, предположим, но о чем идет речь?

– Я полагал, это и так ясно. Разумеется, о гетмане Вишневецком и его казачьем войске.

– Сейчас они направляются в Ливонию.

– Мне это известно. Но нам Вишневецкий нужен здесь, на нашей стороне. И поверь мне, в душе он уже готов стать под знамена Рюрика. Звезды, с моей помощью, ясно сказали князю, что это будет первым шагом к его личному трону, но для того, чтобы они не переменили решения, вам с Лисом придется немного потрудиться. Тебе известно, что толкнуло гетмана на эту ливонскую авантюру?

– Штаден утверждал, что поблизости от этих мест живет дама сердца князя – Катарина Ягеллон.

– Верно, мой друг. Эта женщина теперь жена Юхана, герцога Эстляндского, брата шведского короля Эрика XIV. Ваша задача – помочь двум любящим сердцам вновь объединиться.

– А-а… – Я с трудом подбирал слова. – А она об этом знает?

– Пока нет, – передернул плечом лорд Джордж. – Но какое это имеет значение? Я более чем уверен, что такой славный рыцарь, как ты, и такой сладкоголосый менестрель, как Лис, смогут вырвать прекрасную даму из лап провинциального чудовища. Тем более что на чудовище Юхан не слишком тянет.

– Это начало новой Троянской войны!

– В Эстлян-н-ндии во-ойн-ны нач-чи-и-на-аются оч-чен-нь ме-едлен-н-но, – с характерным эстонским акцентом проговорил Баренс. – Да и потом, если уж выбирать между Эстляндией и Османской Портой, лучше уж первая.

– Рискуем получить обе.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

– Это не самый серьезный довод, – парировал я.

– Зато все остальные очень серьезные. – Улыбка сошла с уст Баренса. – Подумай над ними, и, надеюсь, в твою голову придет светлая мысль, как не допустить кровопролития. А сейчас Никита отвезет меня. Когда вернется – отдаст тебе связь. В случае необходимости он знает, как меня найти. Сам решай, как поступить.

Дядюшка подал знак опричнику. Тот скрылся в ближайшем кустарнике, а спустя несколько минут из воды, поросшей ряской, вынырнул толстый канат. Он быстро натянулся, а вслед за тем по нему с берега спустилась небольшая плоскодонка. В этом допотопном плавучем устройстве уже сидел Никита с длинным шестом в руках. Он кашлянул, напоминая, что пора отправляться.