Последний инка - Свет Яков Михайлович. Страница 2

Как раз в это время испанский авантюрист Кортес завоевал богатейшую на свете страну – Мексику. Слухи о мексиканской добыче, баснословной, несметной, распалили воображение панам-ских колонистов. Успехи Кортеса вызвали у них лютую зависть, каждый мечтал о сокровищах еще не разграбленных царских дворцов, о золоте и серебре еще не открытых земель.

В Панаме была тьма-тьмущая искателей легкой наживы. Эти жадные и наглые добытчики считали себя солью земли. В их жилах текла рыцарская кровь, их предки веками сражались с маврами на полях Кастилии. Из Испании этих гордых идальго гнала за океан горькая нужда. Родовые их земли давным-давно были пущены на ветер или вконец оскудели. Работать в поте лица эти люди «голубой крови» не желали. Испокон веков их кормила шпага, в заморских же землях острый клинок открывал путь к богатству и славе.

И, подобно перекати-полю, метались они из Флориды в Венесуэлу, из Венесуэлы в Панаму, обрекая на разорение благодатные земли Нового Света.

Не было похода, в котором они не принимали бы участия. В этих походах они опустошали селение за селением, страну за страной. Они вешали, жгли, топили, резали, травили собаками мирных индейцев. Их кровавые следы пятнали и золотистый песок кубинских пляжей, и лесные поляны Ямайки. Эти следы тянулись в глубь неведомого материка, к широкой дельте Ориноко.

Поэтому слухи о золотом царстве Перу всколыхнули всю Панаму.

Вести, доставленные Андагоей, горячо обсуждались во всех портовых кабаках. Завсегдатай злачных мест Франсиско Писарро слушал рассказы спутников Андагои и поил удачливых мореходов кукурузной водкой.

Пока другие рыцари наживы с пеной у рта намечали планы похода в страну Перу, Писарро действовал. Поделившись замыслом со своим земляком Диего Альмагро и богатым священником Фернандо де Луке, он тут же сколотил компанию для завоевания Перу. Луке вложил в это предприятие деньги, Писарро и Альмагро свой пай обязались оплатить кровью.

Губернатором Панамы в то время был хитрый и жадный старик Педрариас д'Авила. Писарро обещал ему долю в будущих прибылях. Губернатор отпустил Писарро в поход.

Старик Педрариас понимал: Панама именно то место, откуда легче всего добраться до западной боковинки южноамериканской груши.

ПУТЬ НА ЮГ НЕ УСЕЯН РОЗАМИ

Два корабля вышли в 1524 году из Панамы и взяли курс на юг. Двести человек находились на их борту. Корабли проследовали вдоль западных берегов нынешней Колумбии и дошли до реки Сан-Хуан. Река эта впадала в Тихий океан в восьмидесяти лигах [1] к югу от Панамского залива. Чуть севернее этих мест уже побывал два года назад Андагоя, так что Писарро и Альмагро новых открытий в этой экспедиции не совершили. Но от пленных индейцев они доподлинно узнали, что страна Перу существует на свете и что до нее можно дойти морем за две-три недели.

Писарро и Альмагро возвратились в Панаму и тут же взялись снаряжать новую экспедицию. Старая лиса Педрариас д'Авила вдруг охладел к перуанскому предприятию и принялся чинить пайщикам всевозможные козни.

Подогреть его удалось без труда: Писарро дал ему тысячу песо. Тысяча песо – это четыре с половиной килограмма золота, но фирма Писарро и К° затрат не жалела.

А затраты были немалые. Луке на вторую экспедицию отвалил двадцать тысяч песо, или больше пяти пудов золота.

В марте 1526 года пайщики заключили между собой новое соглашение. Во имя Святой Троицы эта далеко не святая тройка разделила между собой поровну все пока еще не открытые перуанские земли. Ни Писарро, ни Альмагро не могли скрепить этот акт своими собственноручными подписями: писать и читать они не умели.

Завербовав полторы сотни отпетых сорвиголов, они в том же 1526 году вторично отправились на юг. В экспедиции было два корабля, и командовал ими старый морской волк капитан Руис. В устье реки Сан-Хуан испанцы высадились, мгновенно разграбили небольшое индейское селение и захватили здесь всевозможные золотые украшения. Этот успех окрылил всех участников экспедиции и вдохновил Писарро на весьма смелое решение. Он предложил разделить силы. Альмагро должен был возвратиться в Панаму за подкреплением и припасами, а Руис – на другом корабле идти к югу, вдоль еще неведомых берегов страны Перу. Сам же Писарро решил остаться в долине Сан-Хуана. План Писарро одобрили. Альмагро возвратился в Панаму, Руис направился на юг.

Руис у рубежей Перу встретил большой плот. На плоту шли к северу торговые люди с разными товарами. С товарами и золотом. Золотыми дисками, булавками, подвесками, кольцами. У Руиса голова пошла кругом. Таких вещичек он еще не встречал на берегах Нового Света. Но удивительнее всего была одежда этих богатых незнакомцев. Чистая шерсть, и какая шерсть! Тонкая, мягкая, нежная.

Шерсть в Новом Свете?! До сих пор в Мексике, на Кубе, в Панаме, в Венесуэле испанцам не попадались ни овцы, ни козы. И, кроме того, даже с чистопородных кастильских мериносов такой великолепной шерсти не удалось бы настричь.

Двое простодушных перуанцев охотно сообщили Руису, что плывут они из гавани Тумбес и что до этой гавани несколько дней пути. В их стране на сочных зеленых лугах пасутся неисчислимые стада длинношеих лам, и у этих лам густая и теплая шерсть. Золота, серебра и драгоценных камней в их царстве очень много, а во дворцах их государя золота, пожалуй, больше, чем дерева.

Руис отпустил с миром всех пассажиров плота, но задержал обоих уроженцев Тумбеса. Он двинулся дальше на юг, пересек экватор, полюбовался седой вершиной Чимборасо и чуть севернее того места, где ныне стоит город Гуаякиль, двинулся в обратный путь.

Вскоре он дошел до устья реки Сан-Хуан, где оставался Писарро. Туда же спустя некоторое время с новым пополнением возвратился из Панамы Альмагро.

Вся шайка села на корабли, и Руис повел суда на юг, к тем берегам, у которых он уже побывал несколько месяцев назад.

У самого экватора Писарро высадился на берег. Местные жители встретили незваных гостей весьма неприязненно. Вступать с ними в бой Писарро не решился – слишком мало было у него солдат. Между тем припасы на кораблях иссякли и нельзя было больше оставаться у этих негостеприимных берегов.

Писарро созвал военный совет. На этом совете Альмагро предложил разделить силы. Он вызвался вновь отправиться в Панаму за подкреплением. Большая же часть людей во главе с Писарро должна была, по его мнению, укрыться где-нибудь поблизости, в безопасном месте, и отсиживаться, пока он, Альмагро, не вернется из Панамы. После ожесточенных споров план Альмагро был принят.

Неподалеку от побережья Писарро и Альмагро отыскали Пустынный островок Гальо. Корабли отдали якорь у его берегов, и Писарро всем сообщил о решении военного совета.

Компаньоны Писарро, бесспорно, были людьми отважными. Все они прошли через огонь, воду и медные трубы конкисты [2], все они готовы были сложить свои буйные головы в любом походе, сулящем осязаемые выгоды.

Но их постоянно грызла черная зависть друг к другу, они не доверяли своим вожакам, им ничего не стоило предать и опорочить своего соратника и своего предводителя.

С Писарро им было по пути, пока он вел их к легким и быстрым победам, но оставаться на пустынном островке и ждать у моря погоды… Как бы не так!

На тайных сходках они решили: Писарро нужно вонзить нож в спину. Сделать это очень просто. Стоит только дать знать в Панаму, что Писарро желает уморить с голоду верных сынов Испании, что он намерен изменить его величеству королю, и новый губернатор вышлет боевые корабли к острову Гальо. Писарро схватят и вздернут на виселицу, а его несчастных спутников с честью доставят в Панаму.

Грамотеи тут же принялись строчить доносы. Эти доносы они украдкой вручили людям, которые должны были вместе с Альмагро возвратиться в Панаму. Альмагро отлично знал нрав своих «боевых товарищей» и в один прекрасный день приказал учинить на кораблях обыск. Обыск увенчался успехом, и Альмагро уничтожил все «жалобные письма».