Дневник для Стеллы - Свифт Джонатан. Страница 15

8. Боже правый, сколько у меня хлопот. Я должен сейчас ответить на пятое письмо МД, но сперва позвольте вас уведомить, что я обедал сегодня у нашего посла в Португалии [236] вместе с Аддисоном, Ванбру, адмиралом Уэджером [237], сэром Ричардом Темплом, Мэтьюэном и др. Утомясь их обществом, я в пять часов неприметно удалился и как пай-мальчик возвратился домой, велел затопить камин и трудился до десяти. О-ох! а теперь я уже в постели. В моей спальне нет камина, но когда лежишь под одеялом, погода всегда жаркая. Ваш прелестный ночной колпак, мадам Дингли, маловат для меня и к тому же он слишком теплый; я, пожалуй, спорю с него мех и отдам немного расставить; мой старый бархатный колпак приказал долго жить. Что у вас там под мехом? бархат? я щупал, но что-то никак не мог определить; если это бархат, то достаточно спороть мех, в противном случае ваш колпак придется заново обтянуть и значит предстоит покупать бархат; впрочем, возможно, мне удастся просто выклянчить кусок. Как же мне быть? Ну да ладно, обратимся пока к письму плутовок МД. Хвала всевышнему, что у Стеллы лучше с глазками, и, даст бог, так будет и впредь, но, право же, вы слишком много пишете в один присест: лучше писать поменьше или столько же, но за десять вечеров. Ведь, что ни говори, а длинное письмо от дорогого друга дорогого стоит. Я раскусил ваш комплимент, злонамеренные девчонки, я раскусил его. Но я хотел бы знать, кто такие эти «вигги», которые считают, что я превратился в тория? Быть может, вы имеете в виду вигов? Но какие именно «вигги» и что вы имеете в виду? О Раймонде я ничего не слыхал, имел от него только одно письмо вскоре после моего приезда сюда. (Пожалуйста, не забудьте о Моргане.) Раймонд, судя по всему, намерен оказывать на меня в Лондоне большое влияние и занимать меня разговорами. Что ж, я всенепременно представлю его мистеру Гарли, а также лорду хранителю печати и государственному секретарю [238]. «Тэтлер», посвященный Мильтонову копью [239], написан не мной, мадам. Какой там еще возник разлад между вами и вашим здравым смыслом? Разумеется, кое в чем вы можете не сомневаться: скажем, насчет очерка об упадке слога я вам говорил не раз [240]; вообще же угадывать, кто что написал, это по моей части, и уж тут я готов тягаться с кем угодно, была бы охота. Да что там, во время моего последнего пребывания в Лондоне [241] я сочинил памфлет, который вы и тысячи вам подобных читали, но так и не сумели догадаться, что он принадлежит мне. Смогли бы вы, например, догадаться, что «Дождь в городе» написал я? Как получилось, что вы его не прочитали до того, как отправили свое последнее письмо? Впрочем, возможно, что у вас в Ирландии его считают просто недостойным упоминания. Никто также не подозревает меня и в сочинении стихотворной сатиры; один только Гарли сказал, что заподозрил меня (не знаю, говорил ли я вам об этом раньше?), и еще кое-кто был в это посвящен. Он называется «Жезл Сида Хамита». Кроме того, я сочинил еще несколько вещей, о которых я слышал весьма одобрительные отзывы, и при этом ни одна душа не догадывается, что я к ним причастен. Думаю, что и вам это будет не под силу, пока мы с вами не увидимся. Что вы подразумеваете под словами: «особы, которые столуются неподалеку от меня и с которыми я время от времени обедаю» [242]? Я не знаю никаких таких особ и не имею обыкновения обедать с пансионерами. Что за чертовщина! Ведь вам прекрасно известно, с кем я каждый день обедал с тех пор, как расстался с вами, и, может быть, даже лучше, чем мне самому. Кого же вы, сударыня, в таком случае имеете в виду? Господи, да моя болезнь вот уже почти два месяца как прошла. Бесстыдницы, если вы будете мне досаждать, то я сниму квартиру ценой в десять шиллингов в неделю, поскольку из этой меня почти выкурили с помощью сточной канавы, что, впрочем, очень помогло мне, когда я сочинял «Дождь» [243]. Так, мадам Дингли, что вы имеет сообщить? что там должно было выйти в свет? Какая-то баллада? Полно вам, в ней нет ровно ничего заслуживающего внимания; потерпите немного, пока я не возвращусь, уверяю вас, терпение — тоже вещь достаточно занимательная. Об отъезде лорда Маунтджоя в Ирландию мне ничего не известно. Когда день рождения Стеллы? [244] В марте? Сохрани господь, моя очередь читать проповедь в Крайстчерч? [245] Впрочем, это так естественно, что вы пишете мне об этом. Ведь, если не ошибаюсь, вы уже извещали меня раз сто, уж очень это свежо в моей памяти. Церковный служка приходил к вам? А почему, собственно, к вам? Уж не хочет ли декан, чтобы вы прочли проповедь вместо меня? Ох, чума на вашу латынь! Johnsonibus atque [А также и Джонсон (лат.).] — вот как следует, писать. Как это декан ухитрился угадать имя? Не иначе, как вы меня выдали. Кто же еще? Не я же сам; но так и быть, я не проломлю ему голову. Ваша матушка, надо полагать, все еще в деревне, потому что она обещала повидаться со мной по своем возвращении в Лондон. Четыре дня назад я написал ей и попросил закинуть удочку в разговоре с леди Джиффард, чтобы она купила для вас на какую-то сумму банковских акций, потому что бумаги упали к тому времени на тридцать процентов. Если бы господу было угодно, чтобы мои деньги были при мне, я заработал бы сто фунтов и получал бы такую же прибыль, как и в Ирландии, но только гораздо более надежную. Я охотно одолжил бы триста фунтов, но из-за падения акций здесь теперь так худо с деньгами, что не у кого занять. Теперь они поднимаются в цене, как я и предвидел; они было упали со ста двадцати девяти до девяносто шести. Нет, я ничего с тех пор от вашей матушки не получал. Неужто вы думаете, я настолько неучтив, что способен отказаться повидать ее? И не потому ли вы просите меня таким жалостливым тоном? Вот как, выходит миссис Раймонд беременна; весьма об этом сожалею, и ее муж, я полагаю, тоже. Мистер Гарли осыпает меня всеми мыслимыми любезными словами, и, останься я здесь, он, я думаю, оказал бы мне услугу, но я рассчитываю, что со временем герцог Ормонд даст мне все же что-нибудь впридачу к Ларакору. Какие у вигов основания считать, будто я уехал в Англию, чтобы порвать с ними? Разве мой отъезд был тайным? Я чистосердечно утверждаю, и декан может вам это подтвердить, что делал все возможное, дабы избежать разрыва, хотя теперь нисколько об этом не сожалею. Но какого дьявола мне беспокоиться о том, что они думают? Разве я хоть в малейшей степени кому-нибудь из них обязан? Пропади они пропадом, псы неблагодарные. Они еще у меня пожалеют о своем поведении, прежде чем я уеду отсюда. Хотя здесь о моем разрыве с вигами говорят то же самое, однако же признают, что нельзя винить в этом меня, если принять в соображение, как они со мной обошлись. Я позабочусь о ваших очках, как уже говорил вам прежде, и об очках для епископа Киллалайского тоже, но писать ему не стану — нет времени. Что вы имеете в виду под моим четвертым, мадам Dinglibus? Разве Стелла вам не сказала, что вы уже получили от меня пятое, сударыня Путаница? Вы меня даже напугали, пока я не отыскал в начале вашего письма упоминание Стеллы об этом. Ну что ж, пожалуй, для одного вечера достаточно. (Прошу вас, передайте от меня нижайший поклон миссис Стоит и ее сестре, как ее там, Кэт или Сара? Право, я запамятовал ее имя.) Возможно, что я (да, и еще миссис Уоллс и ее архидиакону) даже отправлю это письмо завтра; впрочем, нет, ведь это будет только десятый день после предыдущего. Я задержу его до субботы, хотя продолжать не стану. А что, если тем временем придет новое письмо от МД? Что ж, в таком случае я скажу только: «Мадам, я получил ваше шестое письмо, ваш покорнейший слуга Престо», и дело с концом. Так, а теперь я попишу и поразмышляю, а потом заберусь в постель и помечтаю немного о МД.