Крутой герой - Свиридов Алексей Викторович. Страница 15

— Давай скорее! — скомандовала она, подтвердив его предположения.

— Ну давай, — согласился Андреа. — А чего ты хочешь?

— А еще крутой считался… Сапоги снимай с мальчика, погоны, что еще… Бляху нагрудную!

— Зачем?

— О боги! Сейчас ты пойдешь под видом замены сержанта, отведешь команду в автопарк, и сядешь с ними в машину. Их наверняка оттащат в такое место, где никакое эсбэ не достанет.

— А вы?

— Слушай, Ану, можно я его стукну? — спросила Голди.

— Ай, не поможет. Нас поведешь с собой под каким угодно видом. Этому майору явно никто ничего не светил, да и пофигу ему все. Ну, давай, шевелись, время идет!

Андреа мог бы найти с десяток аргументов против затеи Ану-инэн, но на спор ушло бы время. Да и если честно, то у самого него и такого плана не было, а то, что «лучше плохой план, чем никакого», ему было известно на собственном, отнюдь не печальном опыте.

Сержантские сапоги оказались на полразмера меньше, но зато с погонами и бляхой проблем не возникло: они оказались прилепленными на липучке, а на бывшем Голдином комбинезоне в нужных местах тоже имелись ее полоски. Андреа вздохнул и, стараясь не хромать, с торжественным хрустом веток вылез из кустов на плац. Стоящие нестройной толпой стажеры боязливо уставились на нового сержанта, и Андреа понял, что пришло время вокальной партии.

— Станови-и-ись! Равняйсь! Обурели все, на говне подохните!

Услышав знакомые интонации, стажеры обрадованно заняли места в строю, и замерли с повернутыми головами. Из-за строя показался майор, и Андреа облегчено вздохнул: вид у старшего по званию был заспанный и равнодушный. Однако через секунду выяснилось, что все не так просто.

— Сержант! — голосом не менее противным возопил майор. — Ко мне! Бегом! На задних цырлах!

Бывший заведомо крутой герой бросился к майору, с каждым шагом проклиная проклятые сапоги, и добежав, почти с облегчением застыл по стойке «смирно». Следующие десять минут майор объяснял, что уходя на перерыв, младший командир обязан поставить задачу рядовому составу, а не оставлять стажеров слоняться без дела. Вышестоящий ор был построен в форме вопросов к нижестоящему объекту, но любая попытка как-то отвечать вызывала новую бурю негодования. Андреа эту систему понял быстро, и ограничивался сообщением: «Виноват, господин майор», что вызывало неизменное «А виноватых бьют!», на что опять же шло однообразное «Так точно, господин майор!». Таким образом он добился того, что штабному в конце концов надоело, и мгновенно приняв прежний заспанный вид, майор приказал:

— А сейчас бери команду, и дуй в автопарк, ко второй дежурной, погрузи бойцов и жди команды, — повернулся спиной, и ушел, пока самозванный сержант орал ему в спину «Господин майор, ваше приказание будет выполнено точно и в срок!».

Обернувшись к строю, Андреа вдруг почувствовал огромное желание наорать на стажеров так же, а то и злее, чем сейчас орали на него. Он даже почувствовал, что его лицо сжимается в брезгливую гримасу, нижняя губа отвисает, и где-то чуть ниже горла уже рождалось вступительное «Ублюдки!»… Но из кустов по очереди вылезли Голди и Ану-инэн, и Андреа вспомнил кто он и что он.

— Смирно! — наконец вспомнил он, обратив внимание, что строй все еще стоит с повернутыми головами. И чуть было не разрушил образ, спросив обычным голосом:

— А кто знает, где этот автопарк?

К счастью, Голди быстро сориентировалась в ситуации и проверещала:

— Разрешите проводить, господин сержант?!

Ану-инэн тихонько прошептала, подсказывая:

— «Шагом марш» скажи, только вразбивку!

Андреа кивнул, мол без тебя догадался, и скомандовал:

— Налево… Шагом… Ма… рш-ш-ш!

Когда строй повернулся, Ану-инэн выразительно постучала себя по лбу, но Андреа так и не понял, что ей не понравилось.

* * *

До автопарка добрались быстро и без помех. Буйноусый водитель дежурной машины с явным презрением оглядев молодых солдат, и с интересом — девушек, молча ткнул пальцем в кузов своего грузовика. Попытка заговорить с ним командным голосом привела лишь к тому, что с тем же презрительным выражением водила посмотрел и на псевдосержанта, а на попытки Андреа продолжить играть роль, просто послал его вместе с матерью в длительное путешествие. Слова водитель при этом использовал примерно те же, что и Ану-инэн тогда, в канаве, но в новой комбинации, и Андреа решил, что надо бы при случае выяснить их значение и правила применения.

Потянулось ожидание. Водитель спал в кабине, стажеры молча сидели на лавках в кузове — тоже дремали наверное, девушки неспешно курили у заднего борта, а сам Андреа маялся рядом с ними, не зная, чем заняться: хотя в его мире некоторые табачишком баловались, но исключительно вне Воли Создателя, и поэтому он в свое время почёл за лучшее и не начинать, привыкнешь, и мучайся потом.

Небо над головой постепенно становилось из просто серого темно-серым, будто там, за облаками кто-то постепенно прикручивал фитиль у лампы, завешенной мешковиной. Сирена в гарнизоне давно смолкла, стало тихо, лишь со стороны плаца время от времени доносились испуганные крики «Многие века Ее Величеству!!!», да иногда сверху слышался тяжелый гул неторопливых самолетов.

Так прошло около часа, разговаривать с девушками Андреа боялся — мало ли, вдруг кто из стажёров подслушает, да и подруги тоже явно не спроста щебетали исключительно о своем, о девичьим, не касаясь ни побега, ни дальнейших планов. Андреа уже начал раздумывать, не стоит ли так или иначе поторопить события, но решил, что не стоит — пусть все идет как идет. Вернее — стоит. Приняв такое решение он снял оба опостылевших сапога, выпросил у Голди ножик и принялся кромсать надрезами пупырчатую кирзу, чтобы хоть немного уменьшить свои страдания.

Еще минут через двадцать к натужному завыванию очередного невидимого самолета примешалось нарастающее мелодичное урчание. Андреа подавил желание броситься прочь — никаких хороших воспоминаний с вертолетами у него связано не было, зато плохих уже набралось хоть отбавляй, обулся (надрезы помогли, но не очень) и, приняв гордый вид, вышел навстречу судьбе. Водитель тоже хлопнул дверцей, и встал рядом.

Садящийся рядом маленький аппарат состоял лишь из пузыря кабины с винтом сверху и полозьями внизу, и задорно откляченной тоненькой хвостовой балки. Глядя на него, водила застегнул одну из расстегнутых пуговиц, а также поддернул ремень, который, впрочем, через секунду опять осел на уровень ниже пояса. Видимо начальство, на таких вертолетах летающее, пользовалось уважением у всех родов войск.

Андреа уже не удивился тому, что прилетевший ему знаком, более того, он ожидал этого. Им оказался все тот же Киоси, который к счастью даже не стал глядеть на встречающих, или проверять, кто набился в кузов, а просто коротко бросил:

— Заводи! — и направился к кабине. Андреа вернулся к заднему борту, и сразу несколько рук протянулись, дабы помочь грозному начальнику залезть. Однако он гордым жестом отстранил их, чуть присел, и одним махом вскочил в кузов. Усевшись под восторженный ропот стажеров на лавочку рядом с Голди, Андреа вспомнил, что в момент прыжка слышал у толчковой ноги какой-то треск, и опустил глаза на сапоги. Один из них, правый, не выдержал нагрузки, и кирза разошлась, продолжая собой один из надрезов, так что теперь пальцы этой ноги частью торчали наружу. Андреа вздохнул, и скромно спрятал ногу под лавку.

Двигатель затрясся, выпустил из выхлопной трубы щедрое облако копоти, и затарахтел. Грузовик стронулся с места, и поехал, но не к воротам в кирпичной стене, а вдоль нее, потом повернул, и двинулся по грунтовой дороге, петляющей между болотцами и островками густого ивняка. В еще не окончательно сгустившихся сумерках было видно, что то там, то сям в стоялой воде чернеют остатки разнообразной бронетехники — и танки, и тягачи, и самоходные пушки… Некоторые были полуразобраны, некоторые горелые, а кое-что производило впечатление вполне работоспособное.