Межмировая таможня - Власова Елена. Страница 8

Я честно попытался это вообразить – и не смог. Получалось, что я со своей второй веткой при таком усилении могу запросто снести полстолицы. Или треть, если мои представления о ее размерах все-таки неверны.

Ринель усмехнулась:

– Иногда смотришь – барахло-барахлом, а такая концентрация! Чаще всего почему-то тащат серебряные крестики на цепочке. Дешево достаются, наверное, хотя и силы в них тоже поменьше будет – отсюда и пошло прозвище «крестик» для всех подобных дел. Поначалу мы сами другим бригадам не доверяли по ним работать, а теперь, когда пообвыклись, и рады бы спихнуть эту тему – да не можем. Исторически, говорят, сложилось.

– И как же вы с ними справляетесь?! – поразился я.

– Ну так и у нас в бригаде тоже не самые слабаки собрались, – небрежно-горделиво заверила она. – Только вот теперь разбавили. Но ничего, мы еще сделаем из тебя...

Ее прервал тактичный стук в дверь, и на пороге появился рыцарь. Теперь, без доспехов, облаченный в невысокие сапоги, брюки и двубортный сюртук, со шляпой-котелком на голове и при тросточке, он казался то ли учителем из бедной школы, то ли приказчиком из богатого книжного магазина.

– Я извиняюсь, но от имени бригады мне хотелось бы напомнить, что присутственное время окончилось. Будут ли специальные распоряжения?

– А? Да нет, какие, в болото, распоряжения! – ответствовала Ринель. – Валите по домам и отоспитесь как следует, вот и все распоряжения. Завтра тоже лодыря погоняем, если только чего-нибудь совсем уж дикое не случится. Но Барсика специально предупреди, что если я опять его вопли сегодня на крыше услышу, а завтра носом клевать начнет – сам виноват будет. Я ему найду, чем заняться.

– Вы жестоки, Ринель. Ему после сегодняшнего необходима нервная разрядка, – не согласился рыцарь.

– Знаем мы его разрядки! – фыркнула эльфиянка.

– И еще. Вы подумали о том, где будет ночевать молодой человек?

– Да! – спохватилась Ринель, на секунду задумалась, а потом поступила просто – переадресовала вопрос непосредственно мне: – Так где ты собираешься ночевать?

Я открыл рот – и вновь его закрыл. Получилось что-то вроде последнего слова карася, приговоренного к зажариванию в сметане. А что еще оставалось? Одной из бумаг Департамента была квитанция на въезд в казенную гостинцу, но явиться туда и оформить поселение требовалось не позднее трех часов пополудни. Как раз в то время, когда я озирал окрестности и боялся не успеть нажать на красную кнопку.

– Не было печали, – вздохнула эльфиянка и заметила: – Интересно с тобой, парниша, работать будет.

Вопрос о моем ночлеге решался не меньше получаса. Прежде всего, отпала идея оставить меня прямо здесь, в конторе.

– Ну что он тут будет, сидеть на стуле, носом клюя? – сердобольно воскликнула Ринель. – Давайте уж нормальный ночлег организуем. Чтобы было куда прилечь.

И началось обсуждение, куда бы мне прилечь. Рыцарь, извинившись, отказался принимать меня у себя, сославшись на стесненность, потом мохноног повеселил окружающих короткой байкой о том, как в молодости пригласил кого-то погостить в своем жилище и что из этого вышло. Ринель своего гостеприимства даже и не попробовала предложить, а когда дело дошло до бледного, то он сообщил:

– Ну, ко мне его, конечно, можно... – При этом он коротко улыбнулся. Зубы у него оказались такими же белыми, как кожа, но вдобавок еще и блестели, как специально отполированные.

– Не сомневаюсь! – фыркнула Ринель и тут же посерьезнела: – Ладно, хватит шутки шутить. Есть по делу предложения?

– Есть, есть. Я с Кыгымом могу переговорить, у него обычно пара-тройка коек всегда в запасе есть.

На том и порешили, и теперь я шагал бок о бок с бледным по ночному Вельдану навстречу загадочному Кыгыму – кто он и что он я так и не успел узнать. Объяснить это никто не позаботился, а спрашивать самому... В конце концов, должен же я когда-нибудь выйти из роли деревенского несмышленыша! Хватит на каждом шагу демонстрировать свое незнание элементарных вещей! И если этот белокожий дядька ждет, что я сейчас начну трещать без умолку на темы: «А куда мы идем?» и «А что там будет?», то пусть наберется терпения и подождет. Пока у меня самого терпения хватит – а у меня его хватит надолго!!! Вернее, должно хватить. Потому что, как бы я не хорохорился сам перед собой, идти было довольно жутко. У нас улицы и то лучше освещаются, хоть бы и газовыми фонарями. А тут, в столице, на столбах красуются самые что ни на есть модерновые электрические лампы, но хорошо если горит одна из трех. Да и горит – сильно сказано. Света от каждого фонаря хватало ровно-ровно на то, чтобы осветить свой собственный столб и пятно мостовой под ним шага на два в поперечнике. Пока мы шли по улице, дополнительный свет давали фары машин и фонари экипажей, но после того как бледный свернул в узенький переулок, вокруг стало попросту темно. Куда-то сразу пропали многоэтажные здания, и теперь мы шли среди невысоких домишек сельского типа, словно в мгновение ока перенесясь из столицы куда-то в провинцию. Впечатление дополняли остервенело лающие собаки и плотно закрытые ставни на окнах. Здесь, в переулке, нам не попалось навстречу ни единого прохожего и не проехала ни одна машина. Зато в небе несколько раз мелькнули полупрозрачные тени, заставив мое сердце сжаться – ведь мой амулет, купленный дома, наверняка в Вельдане недействителен. И никто не будет слушать объяснений, что, дескать, приехал только сегодня...

Наверное, мы шли не так уж и долго, но мне эта дорога показалась длинной, чуть ли не в полночи. Но наконец впереди замаячило нечто поразмеристее одноэтажных домишек, крытых соломой. Чем ближе мы подходили к этому сооружению, тем больше оно казалось – темная громада на фоне ночного неба, подсвеченного заревом огней центральных районов, там, где, наверное, фонари работали в полный накал. Круглая, мощная основа внизу, на уровне второго этажа – несколько круглых же башенок, словно грибы, проросшие на пне соответственных размеров. На первом этаже здания не было ни единого окна, зато когда мы подошли совсем близко, я разглядел несколько ворот, выходящих в проулок, – четыре... нет, пять штук! И где-то между ними затерялась маленькая дверь с одинокой лампочкой над ней.

– Пришли, – счел нужным сообщить бледный и грохнул кулаком по двери. Звякнуло железо, и в двери открылось небольшое окошечко. Гулкий и хрипатый голос вопросил:

– Моя спросить – кого ходить? – И после некоторого раздумья: – Чего хотеть?

– Баррак-мастера Кыгыма позови, – скомандовал бледный.

Баррак-мастер! Теперь понятно, почему у него в распоряжении могут быть свободные именно койки, а не кровати, например. Мой провожатый привел меня прямиком в армейскую казарму, и похоже, что ночевать придется именно здесь. Весь вопрос теперь в том, что за часть здесь стоит. Судя по голосу дневального – отнюдь не человеческая и не эльфийская.

– Гым, твоя дурак? Твоя совсем нахал, гым, хотеть морда получить... – начал голос, с каждым словом повышая тон, но вдруг осекся и неожиданно тоненько пропел: – Моя извинятся, сэра... Один-один секунд, сэра! Разрешите бегом?! – Последнее он выговорил с усилием, как явно чуждую лексическую конструкцию.

– Беги... – безразлично пожал плечами бледный.

Я искоса глянул на бледного – он же вроде ничего не сказал и не сделал такого, чтобы хрипатый дневальный резко сменил гнев на писклявое подобострастие. За дверью раздался дробный топот – и его могучий звук дал новую пищу для размышлений. Значит, не орки и не дварфы. Остаются только...

Дверь с лязгом откатилась в сторону, и в свете факела на пороге предстал горный тролль во всей своей красе – чешуйчатый, зубастый, короткошеий и широкоплечий. Всей одежды на нем был только форменный меховой жилет, а на руке красовались пять железных колец баррак-мастера.

– У, – констатировал он. Или он все-таки сказал "О"? Звук был чем-то средним между этими двумя. Впрочем, он тут же перешел на общий язык: – Моя привет.

– Привет, Кыгым, привет. – На этот раз бледный, казалось, действительно обрадовался встрече. Но тут же он перешел к делу: – Слушай, парнишку у себя на ночь сможешь разместить?