Леди и рыцарь - Сэндс Линси. Страница 58

– Не просто как о мужчине, но моем муже. О единственном мужчине.

– Единственном, – повторил он.

Покраснев, она кивнула.

– А что отличает меня от «людей»? – с любопытством спросил он.

Его брови приподнялись, когда ее взгляд резко опустился чуть ниже его талии.

– Это есть у всех мужчин, – с раздражением сказал он.

Она вздернула подбородок, спрыгивая с валуна.

– Меня это не касается, милорд. Меня волнует лишь то, что есть у вас. Потому что он мой.

Эрик вздрогнул:

– Твой?

– Ну конечно, – нетерпеливо сказала она. – И я не понимаю, почему это вас удивляет. Вы отдали мне себя в браке, а я отдала себя вам. Все ваше – мое, и наоборот, и это тоже. И позвольте мне сказать вам, милорд, – решительно добавила она, – я не настолько наивна, чтобы ничего не знать о прелюбодеянии. И хотя я во многом терпелива, но если я когда-нибудь только услышу, что вы делили вот эту мою собственность с кем-то другим, я непременно отрежу ее и водружу на каминную полку.

–А вот и мы. – Шамбли буквально ворвался на поляну. – Одежда для вас обоих.

– Я переоденусь в палатке, – заявила Розамунда, выхватывая у него из рук платье. – Надеюсь, вы присмотрите за моим мужем и он будет в безопасности.

– Конечно, – согласился Роберт, недоуменно глядя вслед Розамунде, когда она решительно зашагала к лагерю. – Я, кажется, пришел не вовремя?

– Хм… – Эрик рассеянно посмотрел на друга, и ело губы расплылись в глупой улыбке. – Нет, нет. Она думает о тебе как о «людях».

– О, наверное, это хорошо, – не очень понимая, сказал его друг.

– Да. А я для нее мужчина.

– Ты и есть мужчина, – сказал Шамбли, совсем не понимая, что за чушь несет Эрик.

– И она хотела водрузить мою плоть на каминную полку, – радостно заявил Эрик, быстро натягивая штаны, принесенные Робертом.

Тут Шамбли замер и осторожно спросил:

– И что, это хорошо?

– Да. Это означает, что она неравнодушна ко мне.

– Понятно, – медленно кивнул Шамбли. – Ну, если ты гак считаешь… Думаю, Розамунда вряд ли осмотрела рану у тебя на голове…

– Что? – Эрик нахмурился и выхватил тунику из рук друга. – Голова у меня в порядке.

– Конечно, – согласился Роберт и. задумчиво кивая, последовал за Эриком, который схватил меч я устремился к лагерю.

Глава 17

Вздыхая, Розамунда расхаживала взад-вперед по отведенной для них с Эриком комнате.

Они прибыли ко двору накануне, и тогда Розамунда была этому рада. Несмотря на то что она ни на минуту не отходила от мужа с тех пор, как он едва не утонул, произошло новое нападение. Но не на него. Это было невозможно теперь, когда они были начеку. Однако в последний день их путешествия враг, очевидно, отчаявшись, подложил иголку под седло Блэка.

План был очень тонко продуман. Пока седока не было, Блэк вел себя нормально, но едва Эрик вскочил в седло, толстая игла вонзилась коню в спину, и он встал на дыбы.

Эрика выбросило из седла, но, к счастью, он упал на епископа Шрусбери, иначе бы просто погиб. И конечно, никто не вздел чужака возле лошадей, и снова они не смогли обнаружить покушавшегося.

Так что все с большим облегчением вздохнули, достигнув Вестминстера, особенно епископ. Он довольно сильное ушиб голову, когда Эрик рухнул на него. Бедный епископ даже и не подозревал, что творится с конем Эрика, и поэтому был не готов к тому, что на него обрушится такой вес. Остаток пути священник был довольно раздражителен, и Розамунда решила, что его беспокоит голова. Он отправился в свою комнату, как только они прибыли, и даже не вышел к ужину.

Воспоминания о первом вечере при дворе заставили Розамунду горестно вздохнуть. Каким же испытанием он оказался для нее! Едва они сели за стол, Эрика кто-то позвал, и, извинившись, он направился к какому-то мужчине, оставив Розамунду одну. Через несколько минут рядом с ней усадили темноволосую красавицу с белоснежной кожей, с лица которой не сходило выражение крайнего презрения.

Почувствовав что-то общее с девушкой, поскольку обе они на время остались одни, Розамунда имела глупость начать беседу и тут же пожалела об этом. Женщина была рада показать весь запас своего высокомерия, с презрением отмечая и ее милое, но простое голубое платье, и неуложенные волосы. Когда она заявила, что Розамунде нужно сменить горничную, та простодушно ответила, что у нее нет горничной. После этого женщина вообще перестала сдерживаться в выражениях. Розамунда испытала настоящее облегчение, когда наконец почувствовала на плече руку Эрика и тот сказал:

– Как видишь, Делия, моя жена так прекрасна, что ей не нужно прилагать тех усилий, без которых другие женщины чувствуют себя словно голыми. И никакая горничная не смогла бы сделать Розамунду прекраснее, чем ее сотворил Господь.

На душе у Розамунды потеплело, и она благодарно взглянула на мужа. И только когда она повернулась к своей мучительнице и увидела, как та побледнела, как поджались ее тонкие губы, тогда Розамунда вспомнила это имя: Делия. Это ведь та самая невеста, что разбила сердце Эрику, поняла Розамунда, молча наблюдая, как женщина, презрительно хмыкнув, встала и поспешила прочь.

– Прошу прощения, – сказал Эрик, усаживаясь рядом, и Розамунда с удивлением взглянула на него.

– За что, милорд? Это ведь была не ваша вина.

– Да нет, я виноват, по крайней мере частично. Я должен был купить тебе красивые платья, и твой отец велел мне сделать это. И мне следовало позаботиться о горничной. – Он с досадой покачал головой. – У меня же две сестры. Не понимаю, как я мог забыть об этом.

– Мне не нужна горничная, – тихо ответила Розамунда. – У меня ее никогда не было и сейчас не нужно. Даже если бы вы купили мне новые платья, и тогда бы эта женщина нашла в них изъяны. Она показалась мне очень озлобленным и неприятным человеком. Мне кажется, ей нравится обижать людей.

– Да. – Эрик улыбнулся, услышав эту оценку. – И ты поняла это буквально через несколько минут. А я знал ее всю жизнь и не понимал этого до тех пор, пока не полюбил тебя.

Когда Розамунда улыбнулась и сжала его руку, он недовольно нахмурился:

– Я только что признался, что люблю тебя, жена. И ты даже не удивлена? Тебе нечего на это сказать?

Брови Розамунды слегка приподнялись при виде его огорчения.

– Но я уже знала, что вы любите меня, милорд. Почему же я должна удивляться?

– Ты знала? – сердито нахмурился он. – Откуда ты могла это знать? Я и сам не знал, пока не произнес это вслух.

– Я поняла это, как только вы перестали ревновать меня ко всем, после случая у реки. Вы больше не ворчали на тех, кто улыбался мне, или…

– Ты поняла, что я люблю тебя, потому что я перестал ревновать? – поразился Эрик ее рассуждению, но Розамунда убежденно кивнула:

– Конечно. Это означало, что вы стали доверять мне, милорд. А это было последнее препятствие, которое вам нужно было преодолеть. Я вам уже нравилась, вы желали меня, ценили мои способности и хотели, чтобы я была рядом. Оставалось только научиться доверять.

Когда он растерянно покачал головой, она нежно погладила его по щеке:

– И я поняла это, потому что тоже полюбила вас.

Мгновенно успокоившись, Эрик накрыл ее руку своей и улыбнулся:

– Твой отец был очень мудрым человеком.

– Да, – согласилась она, и ее глаза наполнились слезами. – Он преподнес мне замечательный подарок – вас.

– Нет… – Замолчав, Эрик раздраженно оглянулся, когда его кто-то толкнул, усаживаясь рядом, а потом спросил: – Ты правда очень голодна?

– Мой голод может утолить только муж, – хрипло прошептала она.

Сжав ее руку, Эрик расплылся в широкой улыбке, встал и потянул ее за собой. Когда они оказались в своей комнате, слова больше были не нужны. Их слившиеся воедино тела подтвердили те, что уже было сказано.

Однако, предаваясь приятным воспоминаниям, Розамунда сейчас не столько радовалась, сколько тревожилась.