Темный огонь - Сэнсом К. Дж.. Страница 136

Утро выдалось столь же неудачным, как и вчерашний день. Убедившись, что Билкнэп не появлялся в Линкольнс-Инне, я направился к Гаю, но на дверях запертой аптеки по-прежнему висела записка.

«И почему только людям не сидится на месте», – досадливо размышлял я, направляясь к своей следующей цели – дому, где проживали Кайтчин, вдова Гриствуд и ее сын, укрытые Кромвелем от злоумышленников.

Дом располагался на бедной улице неподалеку от реки и вид имел довольно невзрачный. Несмотря на жару, ставни на всех окнах были закрыты. Я привязал Предка к ограде и постучал в дверь. Через несколько мгновений ее открыл человек в серой блузе. Он замер на пороге, вперив в меня подозрительный взгляд, и пробурчал:

– Что вам надо?

– Меня зовут Мэтью Шардлейк. Я явился сюда по поручению лорда Кромвеля.

Настороженные огоньки в глазах незнакомца погасли. – Да, сэр, мне сообщили о том, что вы собираетесь к нам. Прошу вас, входите.

– Как поживают ваши гости?

Лицо его исказила недовольная гримаса.

– Со старым монахом мы неплохо ладим, а что касается женщины, так это настоящая мегера. Сынок ее с ума сходит от скуки, так и рвется прочь. Вы не знаете, долго они здесь пробудут?

– Никак не более нескольких дней.

Тут одна из дверей распахнулась, и передо мной предстала вдова Гриствуд.

– Кто там, Карни? – обеспокоенно спросила она и, узнав меня, испустила откровенный вздох облегчения. – А, господин законник.

– К вашим услугам, сударыня. Как поживаете?

– Неплохо. Вы можете идти, Карни, – изрекла она повелительным тоном.

Карни в ответ состроил недовольную гримасу, однако счел за благо удалиться.

– До чего нахальный малый, – вздохнула мистрис Гриствуд. – Пройдите в нашу гостиную, сэр.

Она провела меня в комнату, где из-за закрытых ставен царил жаркий полумрак. Сын ее сидел за столом и поднялся при моем появлении.

– Добрый день, сэр! – сказал он. – Надеюсь, вы пришли, чтобы сообщить нам, что скрываться больше нет нужды? Я должен вернуться на работу и…

– Боюсь, вам все еще угрожает опасность, мастер Харпер, – перебил я. – Придется подождать еще несколько дней.

– Это делается ради нашего же блага, Дэвид, – с укором заметила его матушка.

Судя по всему, вдова Гриствуд полностью оправилась от пережитого потрясения и к ней вернулась прежняя властность. Я невольно улыбнулся.

– Конечно, мне бы тоже хотелось вернуться домой, – сказала вдова. – Мы с Дэвидом уже решили, что отныне он будет жить со мной. Того, что он зарабатывает в литейных мастерских, вполне хватит нам обоим. А потом, когда цены на недвижимость пойдут вверх, мы продадим дом. Нам ведь нужны деньги, да, Дэвид?

– Да, матушка, – покорно откликнулся сын. «Любопытно, сколько времени пройдет, прежде чем он, подобно Майклу, решит взбунтоваться?» – подумал я.

– А где мастер Кайтчин? – решил я сменить тему. – Мне необходимо с ним повидаться.

– Этот старый надутый монах? – пренебрежительно фыркнула вдова Гриствуд. – В своей комнате, где ж ему еще быть. Наверху.

– Вынужден вас оставить, – сказал я. – Рад был убедиться, что вы и ваш сын находитесь в безопасности и пребываете в добром здравии.

– Прощайте, сэр, – проронила она, и лицо ее внезапно смягчилось. – Я очень вам признательна. За то, что вы нам поверили и не оставили нас в беде.

Тронутый этой неожиданной благодарностью, я поднялся по лестнице. Как ни странно, вдова Гриствуд ни словом не обмолвилась о Бэтшебе Грин. Возможно, сейчас, когда она обрела сына, прошлые грехи покойного мужа перестали ее волновать. На втором этаже оказалась лишь одна дверь. Я постучал и через несколько мгновений услышал слабый голос Кайтчина:

– Войдите.

Как видно, старый монах предавался молитве, ибо, когда я вошел, он медленно поднимался с колен. Сквозь тонкую ткань его белой сутаны можно было различить повязку на руке. Лицо Кайтчина показалось мне бледным и изможденным.

– Добрый день, мастер Шардлейк, – произнес он, метнув в меня беспокойный взгляд.

– Добрый день, мастер Кайтчин. Как ваша рука? – Пальцы более не подчиняются мне, – пожаловался он, грустно покачав головой. – Но я рад уже и тому, что удалось сохранить руку.

– А как вам здесь живется?

– Эта женщина не слишком мне по душе, – ответил Кайтчин и с сокрушенным вздохом опустился на кровать. – Она пытается помыкать всеми, кто имеет несчастье делить с ней кров. Женщине не следует так вести себя.

«Должно быть, в течение многих лет Кайтчин почти не видел женщин», – подумал я.

Неудивительно, что вдова Гриствуд нагнала на него такого страху. Он слишком долго жил вдали от мира и теперь ощущал себя до крайности неуверенно.

– Вам не придется долго делить с ней кров, мастер Кайтчин, – заверил я и ободряюще улыбнулся. – Я хотел бы кое о чем спросить вас.

В глазах бывшего монастырского библиотекаря мелькнул откровенный испуг.

– Сэр, вы хотите поговорить о греческом огне?

– Да. У меня к вам всего один вопрос.

Плечи его поникли, и, испустив тяжкий вздох, он проронил:

– Слушаю вас.

– Вы знаете, что старое кладбище в монастыре Святого Варфоломея уничтожено?

– Да, в тот день, когда мы с вами встретились, я стал свидетелем этого кощунственного поругания священной земли.

– Мне сказали, что, согласно старинному обычаю, вместе с покойниками, прах которых обретал последний приют на монастырском кладбище, хоронили принадлежавшие им вещи. Что-нибудь такое, что отражало их земные дела и пристрастия. Причем обычай этот распространялся не только на монахов, но и больных, умерших в больнице.

– Да, это правда. Мне много раз приходилось читать молитвы над братьями, отошедшими в мир иной. Вместе с ними в гробы мы неизменно опускали какую-нибудь вещь, которая служила символом их земной жизни. О, этот обычай был исполнен высокого смысла…

Голос старика дрогнул, и на глазах его блеснули слезы.

– Вот я и подумал, может быть, вместе со старым солдатом Сент-Джоном похоронили сосуд с греческим огнем. По-моему, это вполне могло служить символом его жизни.

В глазах Кайтчина мелькнул неподдельный интерес.