Красное море - Шадловский Леонид. Страница 68

Парком это скопище облезлых пальм назвать было сложно. Но так уж повелось: если в пустыне растут три дерева, это уже парк. Впрочем, здесь стояли скамейки, на которых пенсионеры забивали «козла», пара разбитых детских площадок со следами собачьих экскрементов, мамаши с колясками прогуливались по асфальтированным дорожкам, бабульки громко обсуждали цены на рынке, которые каждый месяц неуклонно повышались, а их теперешней пенсии едва хватило бы на две недели. Да и то при условии, что они не будут платить за коммунальные услуги.

Чёрный присел на крайнюю скамейку и огляделся. Вроде бы ничего подозрительного. Народу немного, дети в школе, взрослые на работе… Часам к двум набегут. Как раз ученики из школы вернутся, здесь станет шумно и неуютно.

— Шалом! Добрый день! — голос раздался откуда-то сзади, неожиданно.

Евгений вздрогнул, оглянулся. Самое примечательное, что было в человеке, который стоял за его спиной, это нос. Большой, с горбинкой и широкими ноздрями, из которых росли жёсткие, длинные, чёрные волосы.

— Привет, — буркнул Чёрный.

Эдик разложил на скамейке газетку, отряхнул брюки и присел

— Я следователь, — сказал он. — Мы могли бы вызвать вас повесткой, но я сначала решил с вами переговорить.

— Я ещё раз повторяю, что вряд ли смогу вам чем-то помочь, — пожал плечами Евгений.

— Господин Чёрных, оцените мою благожелательность к вам, — улыбнулся Эдик, — я мог бы предъявить вам соучастие в убийстве. И вы бы сели лет на десять, если не больше. Но этого я пока делать не буду. От вас требуется немного: подтвердить, что Натан Гринберг собственноручно убил Фазиля Чачашвили. Вы ведь присутствовали при этом?

— Честно говоря, не припомню такого случая, — Чёрный почувствовал, как по спине побежали мурашки, но внешне он оставался совершенно спокойным. — Впрочем, если вы уверены, что это сделал Натан, значит, у вас есть для этого основания.

— Скажем так, были. К сожалению, главные свидетели, Быков и Маркова, исчезли. Мы их ищем, но безрезультатно. Видите, я с вами честен, и того же жду от вас. Вы пойдёте по этому делу, как свидетель. Ко всему прочему, обещаю вам полную безопасность. На Гринберге висит много преступления, как против Израиля, так и против России. Вы ничего не потеряете, если выступите в суде. Только приобретёте. Мы согласовали этот вопрос с министерством. Вы получите определённую сумму, и, поверьте, немаленькую. Насколько я знаю, журналисты далеко не миллионеры.

— А если я откажусь?

— Не советую. Уголовное дело, по которому вы проходили, ещё не закрыто. Вы можете вернуться обратно на нары.

— Угрожаешь?

— Предупреждаю.

— Скажи, Эдик, что вы так вцепились в Натана? Вам Гриши Лернера мало? Или опять ищете чёрную кошку в тёмной комнате? Или приказ сверху: мочить всех «русских» бизнесменов? Так начали бы с Савранского с его миллионами или с Либерзона с партийными деньгами… Или хотя бы с Моисея Цырина. Может вам неизвестно, что он содержал публичные дома? Они тоже, кстати говоря, «русские». Чем Натан-то вам помешал? Он хотя бы единственный, кто что-то делает для этой страны. Да и убийств никаких не было. По крайней мере, я не видел…

— Зря вы так, господин Чёрных. Я ведь вам только добра желаю. Впрочем, у вас есть три дня на размышление, — Эдик поднялся, прищурился на раскалённое солнце. — Надумаете, позвоните мне по этому телефону. — Он протянул визитку и, не торопясь, отправился к выходу из парка.

Чёрный долго смотрел ему вслед. Да, основательно они взялись за Натана. И, похоже, хотят посадить его на полную катушку. Тут «пятёркой» не отделаешься. На «пожизненное» тянет. Хотя, если бы хотели посадить, посадили бы. А Бык, наверное, скорпионов в пустыне кормит. Туда ему и дорога. Интересно, куда Натан Лидку Маркову спровадил? Тоже в пустыню? Вряд ли. Скорее всего, её уже и в Израиле нет. Впрочем, какое ему дело до Быка и Марковой? Эдик однозначно дал понять ему, что он под колпаком. И если не согласится дать показания против Натана, то сидеть ему минимум года три. А уж за что, полиция придумает. У них не застоится. Могут приписать и соучастие…

Нет, без Натана этот вопрос не решить. Значит, надо ехать к нему. Неплохо было бы узнать, что вообще происходит. Он вытащил мобильный, набрал номер. У Натана было занято. Чёрный посидел минут пять, глядя на резвящихся щенков и в глубине души завидуя им, и снова набрал номер. На этот раз ответили.

— Натан, — глухо сказал Евгений без предисловий, — мне нужно с тобой встретиться. Срочно.

— Хорошо, что ты позвонил, Женька, — отозвался Натан. Голос у него был какой-то серый, усталый невыразительный. — Я тоже хочу тебя увидеть. Подъезжай ко мне домой.

— Ты не на работе?

— Концерна больше нет. Есть только сплошная головная боль. И предательство. Давай, жду.

Натан отключился. Чёрный покачал головой, хмуро посмотрел на автобусную остановку, забитую народом, и пошёл ловить такси.

…Натан с Мишей Рубинным сидели на веранде. Перед ними стояла полупустая бутылка любимого натановского армянского коньяка и одна пузатая рюмка. Оба были грустны, молчаливы и трезвы. Рубин не пил совсем, а на Натана коньяк, похоже, не действовал.

Чёрный пододвинул себе стул, сел, протянул руку за рюмкой, налил коньяку и залпом вылил себе в рот. Натан поднял на него глаза.

— Вот такие дела, Чёрный, — тихо сказал он. — Как ты? Я давно тебя не видел…

— По-старому, Натан, по-старому. Ты же знаешь мои дела. А вот у тебя что происходит? Я слышал, ты хорошо поднялся. И вдруг сегодня ко мне заявляется следователь и предлагает тебя сдать. Причём, за немаленькое вознаграждение. В чем дело, Натан?

— Что ты удивляешься? Случилось то, что должно было случиться. Правильно говорили древние: «Не делай добра, не получишь зла».

— Объясни толком, я ничего не понимаю. Это из-за того, что ты создал партию? Или все дело в твоём банке? Дорогу кому-то перешёл?

Из того, что Натан рассказал, Евгений понял далеко не все. Все-таки экономика — не его конёк. Но одно он уяснил чётко: Натану грозит тюрьма. Это в лучшем случае. В худшем — его просто убьют, выкинут, как ненужный хлам. А вслед за Натаном полетят и менее значимые головы, в том числе и его, Чёрного, голова. Впрочем, Эдик хорошо дал ему это понять.

Суть дела состояла в том, что участники альянса, то есть Инвестстройбанк и корпорация «Рос-Исраэль» намеревались привлечь средства из Израиля и вложить их в российские государственные облигации, о чем и шла речь на встрече в Израиле год назад. Уже в марте председателю правления банка Николаю Полунину стало известно, что корпорация собрала в Израиле два миллиона долларов, и он направил запрос: почему не перечисляете средства. Натан на это ответил, что между ними существовала договорённость, по которой первые деньги должны были быть перечислены в Москву лишь в начале лета. Именно тогда он почувствовал, что его собираются элементарно «кинуть». Несмотря ни на что, он сделал предложение Полунину заработать деньги на других финансовых операциях. Тем более что у Инвестстройбанка возникли финансовые трудности, которые были связаны с кредитованием приморского региона России. Натан предложил Полунину разместить «короткие» депозиты в одном из иностранных банков. Причём, и дивиденды были очень привлекательны, чуть ли не 30 процентов годовых. Никто никого не собирался обманывать. Система выглядела следующим образом: Натан извещал российский банк о наличии запроса на кредит. Инвестстройбанк дл этой цели переводил необходимые деньги. На этих условиях банк разместил последовательно четыре депозита на сумму в несколько миллионов долларов, которые были возвращены с процентами.

— Моим условием было одно: чёткий срок перевода денег, — рассказывал Натан, горько скривив губы. — Я же являлся гарантом интересов в сделке с обеих сторон. И все шло нормально. Да что там нормально, просто замечательно. Пока не наступило время переводить деньги в пятый раз. Полунин подтвердил, что согласен разместить очередной депозит. А потом заявил, что его перестало устраивать то, что депозиты перечисляются без гарантий. Ты такое видел?! Работали, работали, и вдруг… Мне бы, дураку, уже тогда надо было бы задуматься, а я лох! Но в качестве гарантий возврата кредита я предоставил ему долговое обязательство и денежные чеки на сумму долга. Но он и после этого отказался выделить кредит, хотя понимал, что подводит меня под монастырь. Сука! В принципе его можно было бы понять, если бы я действительно собирался его «кинуть». Может быть, он испугался. Но почему нельзя было поговорить, обсудить, решить, в конце концов, эту проблему? Неужели он не понимал, что подобное мошенничество в Израиле, мягко говоря, затруднительно? Ведь на основании долговых обязательств и в случае невозврата денег я лишаюсь права на финансовую деятельность и у меня арестовываются все счета. Кто со мной после этого будет иметь дело? А если учесть, что я несу ответственность и перед ворами, перед Дядей Борухом, Секой… Я бы потерял все, если бы решил «кинуть» Полунина. Впрочем, я и так все потерял. Если предположить, что я все-таки, несмотря ни на что, не вернул бы деньги, то, как ты понимаешь, нанёс бы ущерб не только России, но и Израилю. Ведь мы уже вовсю проводили компанию по сбору денег. А это значит, что кроме Интерпола, российских спецслужб и российских воров, меня бы разыскивал и Моссад. А ты, Чёрный, не хуже меня знаешь, что это такое. Не сумасшедший же я, в конце концов, чтобы подвергать себя такому риску.