О, марсиане! - Шах Георгий Хосроевич. Страница 21

– Не торопись, Стенькин. Ближайший поезд будет только завтра, а за это время мало ли что может случиться.

– Прошу прощения, – сказал Стенькин.

– За сомнения не извиняйся, поскольку сомневаться человеку необходимо. Кажется, так учил святой Августин.

– Широкий у вас кругозор, – с почтением сказал Стенькин.

Гвоздика был польщен.

– Читай больше, и у тебя будет. Я, знаешь, с детства…

Так Стенькин и не узнал, чем занимался старший лейтенант с детства, поскольку тот, вытаращив глаза, застыл при виде некоего чуда. Стенькин, сидевший к нему лицом и спиной к двери, резко обернулся и тоже застыл: на пороге стоял Глобус. Выражение лица у него было постное.

– Да, – сказал рецидивист, – да, граждане следователи, вы будете смеяться, но гора пришла к Магомету. Почему она пришла, вот вопрос.

– Почему? – одновременно вырвалось у Гвоздики и Стенькина.

– Потому что гнусный марсианский захватчик грозился при следующей встрече со мной разнести всю Вселенную. Чем-то я ему не понравился. Вы не знаете, чем?

Гвоздика пожал плечами.

– И Глобус подумал, что нужно садиться. Я, конечно, бизнесмен, по-вашему махинатор, но не убийца. А что, если этот псих из злобы ко мне действительно взорвет атомную бомбочку? К чему мне слава Гиппократа, сами подумайте, товарищ Гвоздика.

– Не Гиппократа, а Герострата, – сказал назидательно старший лейтенант. – Гиппократ был основателем медицины и вполне достойный представитель древнегреческой интеллигенции.

– Пусть будет Герострат.

– Кроме того, – добавил Гвоздика, – вы упускаете из вида, что мы уже давно не товарищи.

– И это вы говорите мне, – обиделся Глобус, – человеку, который, можно сказать, ценой собственной отсидки спас человечество от гибели! Я не требую бюста на родине, но учесть мой подвиг при определении срока…

– Оставим это суду, – перебил Гвоздика. – Только вы бы от меня, Глобус, все равно не ушли. Так что терять вам было нечего. Что, марсианин и в самом деле нагнал на вас страху?

– Вы большой психолог, гражданин начальник, но не сумели понять моей благородной натуры. Кстати, если удастся наладить с этими бандитами коммерческие связи, Глобус может быть очень и очень полезен.

– Суд, не сомневаюсь, примет во внимание и это, – усмехнулся Гвоздика. – А пока прошу проследовать. – Он указал на вызванного Стенькиным милиционера.

– Финита ля комедия! – изрек на прощание Глобус.

– Видишь, дружок, – сказал Гвоздика Стенькину, – оказывается, и в нашествии марсиан есть свои плюсы.

– Нам бы гудаутовский аппарат! – невпопад ответил младший лейтенант.

Гудаутов в этот самый момент приближался к вокзалу. Он давно обнаружил за собой «хвост» и старался держаться самым непринужденным образом, как подобает странствующему марсианину: шел неторопливой развинченной походкой, глазел на витрины, даже заглянул с познавательной целью в церковь постройки XVIII века. К сожалению, другого выхода там не оказалось.

Ничего лучшего, чем вскочить на один из останавливающихся в Заборьевске экспрессов, он не придумал. Конечно, «хвост» последует за ним и туда, но в поезде у Гудаутова появятся хоть какие-то шансы. Там была его стихия, там он чувствовал себя, как моряк, вернувшийся после кратковременной стоянки в порту на родную палубу. Перебирая известные ему бесчисленные способы смыться, Гудаутов еще более взбодрился. Войдя в здание вокзала, он стал с интересом рассматривать лепные украшения на стенах, потом – роспись на потолке, изображавшую стремительный ракетообразный поезд будущего. Фантазия местного живописца ему понравилась: именно в таком космическом экспрессе он рад был бы совершить путешествие на Марс.

За этими невинными и полезными занятиями Гудаутов намеревался провести время, оставшееся до прихода скорого из Москвы. И вдруг, на беду свою, вспомнил о чемоданчике. По всем правилам воровской тактики, находясь в его положении, надо было плюнуть на добычу и унести ноги, не обременяя себя подозрительным грузом. Но авантюрная натура Гудаутова не сумела преодолеть искушение. «Была не была», – решил он, скорым шагом направился в ресторан, не оглядываясь, миновал зал и вошел в кабинет директора. На удачу здесь корпел над меню тот самый статный администратор, который сыграл роковую роль в его судьбе.

– Жалобная книга в холле, – сказал метр, не отрываясь от меню.

– А чемоданчик? – спросил Гудаутов.

– Какой чемоданчик? – встрепенулся администратор, поднял глаза и, мгновенно узнав посетителя, сник.

– Будем признаваться или мне позвать милиционера? – Гудаутов шагнул к двери.

– Постойте, товарищ марсианин, зачем так сразу милицию? – Администратор выскочил из-за стола, усадил чуть упиравшегося посетителя в кресло, уселся сам. – Действительно, после вашего увода под столиком был найден чемодан из желтой кожи. Мы его припрятали, чтобы вернуть владельцу, когда он объявится.

– Присвоить хотели. Двадцать восьмая статья уголовного кодекса, – четко квалифицировал Гудаутов.

– Упаси бог! У меня и в мыслях такого не было!

– Честные люди, – сказал Гудаутов с чувством, – в таких случаях разыскивают хозяина, а не ждут, пока он придет за своим добром… Давай чемодан! – перешел он к делу, оставляя морализирование.

– А чем вы подтвердите, что он ваш? Скажите, что в нем есть?

– Значит, ты имел нахальство еще и вскрыть мой чемодан?

– Не совсем… – замялся администратор. – Я для порядку.

– Для порядку, там ценностей на сто тысяч марсианских франков.

Ответ был двусмыслен, и статный администратор растерялся. В чемодане не было ничего похожего на ценности. В то же время кто знает, может, эта штука в самом деле стоит такую баснословную сумму? В уме администратора марсианские франки почему-то шли по курсу фунта стерлингов.

– Может быть, нам и впрямь лучше оформить возвращение вашей собственности в присутствии представителя власти? – осторожно сказал он.

– Пожалуйста, – безразлично бросил Гудаутов. – Отсидишь одновременно за попытку присвоить чужую вещь и за оскорбление марсианина, что могло привести к войне… Я еще не уверен, – добавил он, – как отнесется наше правительство к нападению на одного из видных марсианских граждан, изобретателя ракетного поезда и аппарата против преступных элементов.