Владыка вод - Шалаев Михаил Васильевич. Страница 44

— Можно, я переоденусь?

— Давай, давай, — он стал двигать к двери тяжелый шкаф.

Вот теперь можно ждать гостей. Смел не сомневался, что они будут. И знал, что долгой осады ему не выдержать — не еды у него, ни питья. А, Смут тебя забери! Опять попал в переделку… Одна надежда — на Верена со Сметливом. Хватятся же они в конце концов. Хотя… Что они смогут сделать? Против целого селения?

От мрачных раздумий отвлек его шорох, и он поднял глаза: в комнату вошла девица. Она сменила свои лохмотья на простенькое голубое платьице, наспех причесалась, обула легкие туфельки, сплетенные из полосок кожи. И он увидел такое нежное, испуганное и беззащитное существо, что почувствовал, как самого душит нежность. А поскольку к подобным чувствам был непривычен, то сжал кулаки и забормотал угрожающе:

— Я вам покажу, хвосты собачьи… Попробуйте троньте… — и понял вдруг с пронзительной ясностью, что даст избить и убить себя, примет любые муки, но никому не позволит ее обидеть.

Она как будто прочла все это в его глазах, потому что вдруг подошла, уткнулась головою в грудь и горько, по-девчачьи расплакалась. Смел одной рукою обнял ее за плечи, а другой неумело погладил ее по голове, приговаривая:

— Ну что ты… Да ладно тебе… Никто тебя не тронет…

Но плакала она, как оказалось, не о том. Не отрываясь от его плеча, сквозь плач, она невнятно выговорила:

— Так значит, это не сон был, да? Про горы и… и про камни?

Смел тяжело вздохнул. Прижал ее к себе покрепче.

— Ничего, ничего… Ты не виновата.

— Ведь я же не знала, не знала! Я думала — сон! — девица захлебывалась слезами и пристукивала кулачком по его плечу. — Ты веришь мне? Веришь? — она подняла к нему мокрые глаза, полные отчаянья и надежды.

— Конечно, верю…

После этих его слов девица немного успокоилась, села, всхлипывая, на пыльную скамью. Сказала горько:

— Я ведь и тебя хотела… как всех…

Смел поежился, вспомнив минувшую ночь, но пересилил себя и ответил бодро:

— Ну, на меня у тебя силенок не хватило.

— А почему? — широко раскрыла она глаза, голубые как небо после дождя.

— Да потому… — начал он, намереваясь отшутиться, но не успел: с предсмертным звоном вылетело оконное стекло и по полу, грохоча, покатился булыжник.

Сметлив и Верен шли в «залу», гадая: куда мог Смел запропаститься в такую рань? Вчера он предупредил, что ужинать не выйдет — дескать, устал, спать пораньше ляжет. Утром же, когда заглянули позвать его на завтрак, нашли постель заправленной, а комнату — пустой. Главное — и хозяин утром не видел, хотя встает ни свет ни заря. А теперь уже вон — обед… Куда ж его Смут унес, этого Смела?

Они сели за стол, строя разнообразные догадки и смеясь, но Сметлив вдруг указал Верену глазами в сторону стойки. Верен обернулся и поймал злобный взгляд Горлохватихи, вытиравшей за стойкой большое блюдо из обожженной глины. Самого хозяина видно не было. Верен отвернулся и вполголоса спросил у Сметлива:

— Чего это она?

— Сейчас узнаем, — так же тихонько ответил Сметлив и громко обратился к ней: — Хозяйка, а хозяйка! Ты, случаем, товарища нашего не видела? С утра пропал куда-то…

Горлохватиха одарила его таким же взглядом и буркнула что-то под нос, делая вид, что сильно занята блюдом.

— Не понял! — Сметлив был добродушен и терпелив.

Хозяйка со стуком поставила блюдо и заорала, вызверившись:

— Не видела, и видеть не хочу!

— Вот вам, не угодно ли… А что так?

— Мы с колдунами не знаемся! — Горлохватиха так орала, что жилы на шее чуть не лопались. — И нечего к нам нечисть таскать!

— Постой, постой… — Сметлив насторожился. — Ты о чем? Какую нечисть? Объясни толком.

— Вот такую! Которая по горам шляется! — Горлохватиха неожиданно всхлипнула: — Дерется еще… Ну ничего, наши мужики ему покажут, где у рака задница!

Сметлив и Верен уже стояли за своим столом, вслушиваясь в ее неразбериху. А при последних словах Верен метнулся к стойке и схватил хозяйку за руку:

— Где он? Говори!

— Не хватай! — она пыталась вырваться.

— Где он, я спрашиваю?

— Там, — она махнула свободной рукой. — Напротив…

Они побежали к выходу, а Горлохватиха злорадно проорала им вслед: «Да не спешите так! Там на всех хватит!»

— Это что же… значит, он в горы ходил… — на бегу соображал вслух Сметлив. — Вот ненормальный… как же он смог, а?

Они подоспели вовремя. Самые дюжие мужики уже доламывали дверь, дружно наваливаясь плечами. Горлохват ими командовал: «А вот… еще! А вот… еще!» Остальные с удовольствием добивали немногие уцелевшие стекла, не рискуя, впрочем, приближаться после того, как Смел засветил одному в лоб прямо через окно. Всего было человек пятнадцать.

— Эй! Вы что делаете? — Верен отвлек внимание осаждающих на себя. Дюжие мужики остановились перевести дух, оглянулся и Горлохват, оскалился:

— А-а… Дружки явились! Хотите, чтоб вам тоже перепало? — стекольщики побросали камни и подступали со всех сторон ближе, так что слова Горлохвата вполне могли сбыться.

— Да погодите, — рассудительно сказал Сметлив. — Давайте разберемся. Что он сделал-то?

— А во, в морду ему заехал, — здоровенный, подстать Сметливу, мужик с широким добродушным лицом, указал пальцем на Горлохвата.

— Подумаешь — в морду заехал. Может, за дело? А если и не за дело, то пусть сами выяснят — один на один. А то сбежались… — Сметлив обвел глазами обступивших людей.

— Пусть выходит один на один, — развел руками мужик. — Че же он спрятался? Мы все по-честному…

Но такой поворот не устраивал Горлохвата:

— Заткнись ты… «Один на один»… Его-то я не боюсь, а с этой как быть?

— С кем — с этой? — как только от действий перешли к разговорам, Сметлив почувствовал себя уверенней.

— Которую он с гор привел?

— А что она?

— Заколдованная! Камнями все станем! — прошипел Горлохват, чтобы было страшнее. И достиг своего: соратники его загудели. Но Сметлива непросто было сбить с толку:

— Так ведь Смел не стал.

— А откуда я знаю, — снова оскалился Горлохват, — может, он сам колдун?

— Не-ет, — Сметлив покачал головой. — Я с ним с детства рос, знаю. И вот Верен тоже.

— Мужики! — завопил Горлохват, чувствуя, что теряет преимущество. — Да что мы его слушаем? Давай дверь ломать! Выгнать их надо к Смуту, а то всем труба будет!

— А ты послушай, — раздался вдруг хриплый тяжелый бас, и все оглянулись. Сзади, за каменной оградкой, облокотившись на нее, стоял старый Скалобит и внимательно следил за происходящим. — Послушай, когда дело говорят…

Все притихли. Велико было уважение к Скалобиту. Он редко вмешивался в чужие дела, но если вмешивался — значит, имелась на то причина. Только Горлохват попытался возразить:

— Да брось ты, Скалобит! Какое дело? Сколько людей она погубила! Мало? Хочешь, чтоб побольше?

— А больше не будет, — Скалобит говорил так уверенно, что даже Горлохват не осмелился перебить. — Это во-первых. Во-вторых, не она людей погубила, а колдовство. На ее совести один Тропотоп, да и тот… В общем, от случая это зависело. А в-третьих… Ты, Горлохват, лучше б спасибо ему сказал, — Скалобит кивнул головой на домик, где держал оборону Смел.

— Это за что же? — огрызнулся содержатель постоялого двора, понявший уже, что посчитаться с обидчиком не удастся.

— А за то… Нет больше Невесты. Нет больше страха на нашей дороге. — Скалобит усмехнулся. — Может, теперь у тебя посетителей станет побольше, богатым будешь…

Горлохват постоял, насупившись, развернулся круто и ушел. За ним разбредаться стала и вся дружина. А Сметлив подошел к двери:

— Эй, Смел! Это мы, открывай!

В доме послышался приглушенный шум и возня, но дверь не открылась. Сметлив потерял терпение:

— Открывай же, ну!

— Да постой, шкаф не могу отодвинуть… — послышался голос Смела. А когда наконец дверь, почти сорванная с петель, распахнулась, вздохнул: — Уф… Как я его сюда притащил? Сдуреть можно…