Мусорщики планеты - Шалимов Александр Иванович. Страница 11

— Я предпочитаю плавание.

— Тоже неплохо, — согласился Рем, забираясь в вездеход. — Но индийский комплекс надежнее. Особенно высшие циклы.

— А какими циклами овладели вы?

Рем помедлил с ответом:

— Мне удалось подняться довольно высоко по ступенькам этой системы.

— Третий цикл? А может быть, даже четвертый?

Рем чуть заметно улыбнулся:

— Прибавьте еще.

— Неужели пятый? Но тогда вы…

— Мне удалось пройти все ступени. У меня высшая степень приобщения к таинствам йоги.

Ив не смог скрыть изумления:

— Высшая… Признаться, не думал, что ее можно достигнуть за одну человеческую жизнь… в нашу эпоху.

— Именно в нашу эпоху это и стало возможным.

— Вы, вероятно, единственный на Земле.

— Нет. Но нас немного.

— Еще бы… Как же все-таки вам удалось?

— Это совсем не трудно, если заниматься систематически и целеустремленно. Когда-нибудь расскажу вам подробнее… и, может быть, смогу снова вернуть вас к этой системе. Кстати, она мне очень помогла в марсианской экспедиции.

Ив все еще не мог успокоиться:

— Высшая ступень йоги! Значит, для вас нет ничего невозможного. Вы можете читать и мысли, не так ли?

— Иногда, — он улыбнулся, — но стараюсь не делать этого.

— Теперь мне понятно…

— Что понятно? — поднял брови Рем.

— Ваше отношение к людям… К большинству людей.

— Нет, — сказал Рем очень серьезно. — Не в этом дело… Однако не пора ли ехать? Далеко еще?

— Не очень. Поселок за дальним зубчатым мысом.

— Мне приходилось бывать во многих вулканических областях, — заметил Рем, когда красный вездеход снова покатился по плато, — но таких мрачных мест не припоминаю. И это в ясный солнечный день. Воображаю, что творится здесь во время ураганов, прилетающих из Антарктиды!

— Весь полуостров Жоффр таков, — кивнул Ив. — Два цвета — черный и красный. Самое суровое место архипелага. Со стороны океана сплошь высокие скалистые обрывы, как вот эти — под нами. Совсем нет растительности, только черные потоки застывшей лавы да слои красного шлака. Единственный подступ с моря — крошечная бухта Антарктики. И в ней поселок.

— Почему же биологи облюбовали именно эту часть архипелага?

— Здесь занимаются биологией океана. На дне среди прибрежных скал жизнь необычайно богата. Тут сохранились редчайшие представители субантарктической фауны, до которых люди в двадцатом веке просто не смогли добраться.

Дорога круто свернула вниз, к маленькой синей бухте, зажатой в полукольце черно-красных обрывов. На берегу бухты серебристой полусферой лежал поселок биологов — самый южный населенный пункт архипелага Кергелен.

— А памятник там. — Ив остановил вездеход и указал на высокий скалистый мыс, который замыкал бухту с востока.

От черных, окаймленных бурунами скал в синеву неба была устремлена серебристая башня-стрела. Рем некоторое время смотрел молча.

— Это превосходно, — тихо сказал он наконец. — Сколько динамики в спирали тел — людей и дельфинов. Порыв к подвигу передан удивительно зримо. Какой огромный талант.

— Это Теор. Его скульптуры украшают здание Дворца космонавтики. В молодости он провел несколько лет на Кергелене. Но неужели отсюда вы различаете сами скульптуры, Рем?

— Конечно. Вижу очень отчетливо. А вы разве нет?

— Я только знаю, что они там есть. Я ведь не один раз бывал возле самого памятника. У вас удивительная дальнозоркость.

— Нет. Нормальное зрение. Но я умею управлять им.

Красный вездеход все-таки подвел. Он неожиданно остановился примерно в километре от поселка, невдалеке от того места, где ответвлялась дорога на мыс к памятнику. Несмотря на все усилия, включить двигатель не удалось.

— Откровенно сказать, я предполагал что-либо подобное, — заметил Рем, когда стало ясно, что двигатель замолчал всерьез и надолго.

— Предчувствие?

— Просто недоверие к музейным экспонатам. Хорошо еще, что этого не случилось раньше.

— Вызовем электромобиль из поселка биологов?

— Стоит ли? До поселка десять минут ходьбы. Погода превосходная. У вас не очень много дел в поселке?

— На час, не более.

— Тогда идите в поселок, а я прогуляюсь к памятнику и через час присоединюсь к вам.

— Зачем вам ходить пешком, — запротестовал Ив. — Отсюда до памятника не меньше трех километров. Пойдемте со мной, а из поселка за несколько минут доберетесь к памятнику на электромобиле.

Рем с улыбкой покачал головой:

— Мы с вами засиделись во время непогоды. Я с большим удовольствием пробегу этот путь и по дороге посмотрю поближе кергеленские лавы. До встречи через час!

И, не дожидаясь ответа, он побежал к развилке дороги легко и быстро, чуть касаясь носками гладкой поверхности бетона.

Когда Ив спустился к входному шлюзу поселка, серый комбинезон его спутника уже исчез за грубоотесанными каменными плитами, окружавшими площадку памятника.

В поселке биологов Ив должен был только ознакомиться с текущим контролем чистоты вод в Кергеленском секторе. Уже более десяти лет этот контроль осуществлялся здесь биологами при помощи специально натренированных дельфинов. Сотрудники КОВОСа время от времени лишь проверяли организацию и результаты контроля. База КОВОСа на Кергелене работала в тесном контакте с Биологическим институтом, тем не менее Вилен просил Ива побывать в институте и подробно узнать о состоянии дел в Кергеленском секторе.

Судя по картам и графикам, все было в порядке. Пробы воды из разных квадратов этой части Индийского океана, приносимые в специальных капсулах дельфинами, не показывали загрязнения выше допустимых норм.

— Если КОВОС заострит требования, наметятся несколько участков, где придется прибегнуть к особым мерам, — сказал в заключение Главный координатор института, — а пока у нас все в норме.

— Требования к чистоте вод субантарктической зоны будут повышены в ближайшие годы, — объявил Ив, — это объясняется многими причинами.

— Знаю. — Главный координатор выключил настольный проектор, на котором демонстрировал карты и графики. — Мы, биологи, тоже заинтересованы в этом. Но работы прибавится. И вам и нам. Вокруг многих островов снова придется показывать ореолы загрязнения.

— Металлы?

— Не только. Стойкие химические соединения, созданные человеком еще на заре расцвета химии в прошлом веке. Вся биосфера планеты проникнута ими. Их постоянно выдувает ветрами из почвы, они оседают из стратосферы, куда были заброшены взрывами в прошлом веке. Пройдут столетия, прежде чем люди от них окончательно избавятся. Сейчас они, вероятно, уже не представляют особой опасности, но… все зависит от того, какое их содержание считать допустимым. А это покажет лишь опыт последующих поколений.

— Именно поэтому КОВОС и добивается заострения требований, — заметил Ив.

— Конечно, конечно. Но оно повлечет за собой модернизацию очистных сооружений, а следовательно, огромные затраты. Здесь, в Субантарктике, институты и наблюдательные станции с этим не справятся. Придется привлекать технологов.

Ив решил изменить тему.

— Кергелен находится в зоне возможного падения ледяных обломков, если Антарктический эксперимент не удастся. У вас все предусмотрено?

— Конечно. В часы запуска в наземных сооружениях останутся только дежурные. Остальные будут находиться в подземных помещениях. Здесь это просто. Даже в тоннелях нашей подземной электрической дороги можно без труда поместить всех жителей архипелага. Но, надеюсь, риск получить глыбу льда на голову не очень велик?

— Все на это надеются, — усмехнулся Ив.

— Кроме того, глыбы льда, вероятнее всего, просто испарятся в случае обратного падения на Землю.

— Вот этого никто точно не знает. Случаи падения на Землю ледяных ядер комет известны. Они приводили к крупным катастрофам.

— Вы имеете в виду Тунгусский феномен начала прошлого века?

— Хотя бы и его.

— Насколько могу припомнить, для него выдвигались и иные объяснения.