Пир Валтасара - Шалимов Александр Иванович. Страница 21

Он весело рассмеялся.

Райя, опустив глаза, извлекла из диктофона кассету и протянула аппарат Стиву.

— Ну, а теперь слушай внимательно, — сказал Стив, вставляя свою кассету в аппарат и щелкая переключателями. — Голос, надеюсь, ты узнаешь.

В наступившей тишине послышался шелест, а затем взволнованный голос Крукса: "Я католик и глубоко верующий человек, и в своей профессиональной деятельности я всегда старался быть честным…"

Стив окинул испытующим взглядом слушателей. Райя все еще выглядела смущенной и слушала без особого интереса, но Цезарь явно был поражен. Стив уже не сомневался, что он узнал голос адвоката. Услышав обращение Крукса "ваше преосвященство", Цезарь вопросительно взглянул на Стива, а потом вскочил, босиком перебежал пространство, отделяющее его ложе от столика, на котором лежал диктофон, и присел на ковре у ног Райи.

Как только прозвучали слова Крукса: "…осталось его первое завещание… Я так и не уничтожил его", Стив выключил аппарат.

Наступила тишина. Цезарь продолжал сидеть на полу, покусывая пальцы левой руки. Райя, как зачарованная, смотрела на умолкнувший магнитофон.

— Что же все это означает? — произнес наконец Фигуранкайн-младший, поднимаясь с пола и глядя озадаченно на Стива. — Откуда эта кассета и с кем разговаривал Феликс? Неужели и это липа?

— Липа в этом действительно присутствует, — сказал Стив, — но она не затрагивает главного. Липовый здесь только "его преосвященство", но Крукс, конечно, не подозревал об этом и говорил правду.

Цезарь задумчиво покачал головой:

— Непостижимо… Как мог Феликс Крукс — этот стреляный воробей, которого я хорошо знаю, попасться на такой мякине? Непостижимо… Липовый кардинал! Ничего себе фокус. Неужели это ты?

— Я, — скромно признался Стив.

— А я узнала ваш голос, — сказала вдруг Райя. — Звучание некоторых слов совпадало.

— Она занимается лингвистикой, — пояснил Цезарь, — фонетическими особенностями ряда языков, в частности, английского.

— Ну, что ты теперь скажешь? — поинтересовался Стив. Цезарь, покачивая головой, долго молчал.

— Не знаю, — сказал он наконец с глубоким вздохом, — право, не знаю… Даже если такое завещание действительно существует и Крукс сможет доказать его подлинность, даже если эта вонючая свора допустит, что я получу наследство… Пойми, как тебя?..

— Стив.

— Пойми, Стив, мне это ни к чему. Я с этим покончил. Меня интересует совсем другое.

— Буддизм?

— В частности, буддизм и еще кое-что… Я написал диссертацию… Уверяю тебя, здесь, на Востоке, есть множество любопытных вещей, которым не жалко посвятить жизнь.

— По-моему, это легче сделать, имея в кармане несколько миллиардов?

— Ты знаешь даже, во сколько оценивается состояние моего покойного отца?

— Понятия не имею, но думаю, счет там шел на миллиарды.

— Понимаешь, Стив, а я вот не знаю… Там, конечно, много недвижимости — земли, рудники, отели, но отец часто шел на весьма рискованные комбинации, или его на это толкали… А в последнее время он связался с таким… предприятием, которое не обещало прибыли в ближайшие годы.

— Ты имеешь в виду ОТРАГ?

— Гм… Тебе, значит, и это известно…

— Крукс же упоминал о нем в "исповеди".

— Да, действительно. Но тогда тебе должно быть тем более понятно, почему не хочу ввязываться в эту игру.

— Можно изменить условия.

— Какие условия?

— Условия игры.

— Это невозможно, Стив. Я ведь хорошо представляю всю машину изнутри. Пробыл там почти год. Это целое государство, со своими тоталитарными законами, с железной дисциплиной. Всем командуют немцы — немцы, которым терять уже нечего. Такие, что им даже в ФРГ рискованно появляться. Все они числятся в списках военных преступников. Один Герберт Люц чего стоит.

— Кто это?

— Значит, кое-что тебе все-таки неизвестно… Люц официально числится административным директором африканского полигона ОТРАГа. Фактически он там полновластный диктатор. Полигон же — это более ста тысяч квадратных километров на востоке Бельгийского Конго. Кем Люц был в прошлом, не знаю, в будущем он себя мнит новым фюрером, но крайней мере, континентального размаха.

— Каковы главные цели ОТРАГа?

— Реванш. Официально ОТРАГ — это аббревиатура немецкого "Орбиталь транспорт унд ракетен акциенгезельшафт"; существует и другая расшифровка, более откровенная… Дело не в названии. Это исследовательский полигон, лаборатории, заводы, где создаются не только новые типы ракет, но и принципиально новые летательные аппараты, каких ни в одном государстве пока не существует.

— Летающие блюдца?

— Возможно. Хотя даже меня — сына главного босса — в эти тайны никто не посвящал. Эта часть деятельности ОТРАГа засекречена абсолютно. Журналисты там никогда не появлялись.

— Но твой отец знал, конечно?

— Знал, хотя допускаю, что тоже не все. Капиталы ОТРАГа смешанные. Отец вложил туда огромные средства, но он был не единственным акционером.

— А контрольный пакет акций?

— Вероятно, находился у отца. Доподлинно об этом известно только Алоизу Пэнки — президенту-исполнителю банка CFS.

— Тоже немец?

— Да. И Пэнки не настоящая его фамилия.

— А настоящая?

— Мне она неизвестна. По-видимому, с настоящей он испытывал бы некоторые неудобства.

— Любопытные дела, — пробормотал Стив.

— Все это только пена. А из глубины можно выудить еще такое… Впрочем, для начала и этого достаточно. Думаю, что тебе, Стив, еще не приходилось брать подобного интервью. Это будет сенсация экстра-класса, если твои хозяева решатся опубликовать твои корреспонденции… Только после этого я не дал бы за твою голову и цента.

— Так же, как и я за твою сейчас.

— Преувеличиваешь.

— Нисколько. Пойми, тактика страуса тебе не поможет. Все равно, рано или поздно, они разыщут тебя и ликвидируют. Уже хотя бы потому, что тебе кое-что известно. А если ты еще и потенциальный наследник… — Стив махнул рукой.

— Я могу отказаться вполне официально, — неуверенно произнес Цезарь.

— Ты сам понимаешь, что это не поможет. Люц и Пэнки не оставят тебя в покое.

— Там есть еще и другие…

— Тем более.

— Интересно, Стив, а что бы ты сделал на моем месте?

Стив усмехнулся:

— Понимаешь, мне как-то трудно представить себя на твоем месте, ну, уж во всяком случае, я не стал бы изображать страуса.

— Не понимаю… С одной стороны, ты утверждаешь, что у меня нет выхода, а с другой…

— Я вовсе не утверждаю, что у тебя нет выхода. Выход есть… И, по-моему, превосходный выход. Немедленно возвращаться в Нью-Йорк и добиваться получения наследства.

— Меня уберут еще по дороге.

— Риск существует, но можно принять кое-какие меры предосторожности. В этом я, вероятно, смог бы тебе помочь.

— Допустим. Но, во-первых, что ты за это захочешь, а во-вторых, что будет дальше?

— После того, как ты станешь во главе "империи" Фигуранкайнов?

— Гм… Ненавижу империи, даже в прошлом.

— Превосходно. Это как раз то, что требуется.

Цезарь внимательно посмотрел на Стива:

— Объясни.

— А по-моему, мы уже поняли друг друга.

Цезарь задумался, по привычке покусывая пальцы.

— Интересно все-таки, что ты оставляешь в этом случае Для себя, — заметил он наконец, снова взглянув на Стива.

— Гораздо меньше, чем ты, очевидно, предполагаешь: Роль столь необходимого тебе ангела-хранителя, а иногда — советника в тех делах, в которых немного разбираюсь, и, разумеется, приличное жалованье, которое позволило бы мне бросить журналистику.

— И все?

— Пока все.

— А потом?

— Стоит ли сейчас говорить о "потом"?

— И ты думаешь, я мог бы?..

— Думаю, что да… Не сразу, конечно, постепенно… Шаг за шагом.

— Гм… Никогда не приходило в голову.

— Напрасно.

— Да я и сейчас не представляю, что бы я мог сделать.

— Тогда послушай. Я, конечно, стану импровизировать.

— Давай.

— Первое: поначалу все работы ОТРАГа продолжать, даже потребовать ускорения некоторых из них; засекретить все еще сильнее и полностью исключить обмен информацией между подразделениями "фирмы". Мотивировка — предотвратить дальнейшую утечку информации, что, с твоей точки зрения, стало причиной гибели твоего отца.