Сон грядущий - Шалыгин Вячеслав Владимирович. Страница 16

– Весь архив – срочно в подвал! – кричит в видеофон мужчина средних лет.

– Без своей рукописи я здание не покину! – доносится из какого-то кабинета взволнованный девичий голосок.

– Я понимаю, что вам героически наплевать на антиматерию, коллега, но…

Голоса тонут в топоте тысяч ног, скрежете оцинкованных ящиков и стуке бесчисленных дверей.

Пройдя по знакомому коридору, Стоун останавливается и нажимает на ручку двери в свой бывший кабинет. Обстановка удивительным образом сохранилась такой, какой он ее помнит. Профессор тяжело опускается в удобное кресло и начинает машинально перебирать лежащие перед ним на столе бумаги. Бумажные рукописи, книги, журналы. Такую архаику можно встретить только в университетах. Стоун пытается сосредоточиться на подробном отчете тридцать восьмой земной экспедиции. Оказывается, проблема неожизни, успешно осваивающей Старую Землю, вышла за рамки чисто научной задачи. Имперские спецслужбы развернули крупномасштабную кампанию по «чистке» планеты спустя год после начала добровольного заточения Стоуна на планете джунглей. «Неудивительно, что я ничего не знал об этом… геноциде». Опять это слово. Профессор качает головой. «В деталях мы с «чернокрылами» все-таки схожи».

– Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что тридцать девятая накрылась, – слышится из-за двери, – а мы так близко подобрались к суперформам! Дух Песка, Дух Пустоты, Дух Воды – самые грандиозные существа в галактике! И вот все идет прахом.

– Не все еще потеряно, – откликается другой голос. – Входите.

Дверь открывается, и в кабинет входят двое. В одном Стоун признает бывшего ученика, который, в свою очередь узнав профессора, удивленно хлопает глазами и молчит. Наконец он собирается с мыслями и пробует заговорить:

– Профессор?

– Скорее его призрак.

В глазах ассистента застывает немой вопрос.

– Будь обстановка поспокойнее, я бы вам все подробно рассказал, Арни, но сейчас лучше побеседуем о выживании. Вы же собираетесь что-то предпринять в этом направлении?

– Да, конечно, но сначала скажите, где вы пропадали все эти годы, а главное, почему?

– А разве странно, что не вернулся ученый, который неопровержимо доказал влияние неоэкосферы Земли не только на генотип человека, но и на его фенотип. То есть, попросту, превращение слишком загостившегося на Земле индивидуума в неоформа? Я руководил экспедициями с четвертой по восемнадцатую, а это без малого шестнадцать лет. Куда я должен был вернуться после принятия того идиотского закона о борьбе с неоформами? В газовую камеру?

– Вы изменились? – в глазах Арни загорается исследовательский огонек.

– Даже слишком, – устало произносит Стоун, – но никаких фокусов продемонстрировать вам пока не смогу.

– Может быть, позже? – не сдается ассистент.

– Возможно, – соглашается профессор.

– Так, – Арни возбужденно потирает руки, – теперь о выживании. Наш челнок совершенно не укомплектован припасами, заправлен на треть, требует ремонта, но летать может.

– Это обнадеживает.

– Пожалуй, да. Проблема лишь в том, что ни я, ни господин Шор, – Арни указывает на спутника, – ни вы, профессор, не умеем водить стартовые челноки.

– Как много отрицательных частиц в вашей тираде, – язвительно комментирует Шор. – Рад познакомиться, профессор.

От Стоуна не ускользает то, что руки он не подает. Профессор устало кивает и вновь поворачивается к Арни.

– Думаю, что в метрополии сейчас более чем достаточно безработных пилотов. Стоит только свистнуть, и вы сформируете двадцать полных экипажей, изнывающих от желания убраться отсюда куда угодно, даже на Землю, лишь бы подальше от захватчиков.

– Факт, – Арни щелкает пальцами. – Идем искать!

– Вряд ли это целесообразно, – не громко, но твердо произносит Шор.

В его руке блестит карманный парализатор.

– Вы о чем? – Арни удивленно таращится на спутника.

– О перегрузке челнока неожиданными и не слишком полезными пассажирами, – Шор медленно пятится к двери, не спуская глаз с ассистента и его бывшего учителя.

– Я не могу оставить профессора, если вы об этом, – Арни растерянно разводит руками.

– Вдумайся в смысл слова «выживание». Какая буква в нем подразумевает филантропию? Господин Стоун, бывший профессор, бывший человек, а ныне неоформ, подлежащий уничтожению «по определению». В этой комнате нет твоего учителя, Арни, есть только призрак. Он сам это признал, вспомни. Так что решайся, дружище.

Шор задерживается на пороге, готовый мгновенно выскочить из кабинета и захлопнуть дверь.

– Выживание так же не подразумевает свинство!

Ассистент запускает в Шора тяжелой хрустальной пепельницей. Хлопает дверь, слышится жужжание наружного замка и щелчок, свидетельствующий о том, что снаружи вставлен и обломан ключ.

– Изнутри к этому замку доступа нет, – виновато бормочет Арни. – Но каков мерзавец?

– Напрасно ты остался, – Стоун чувствует себя неловко, словно намеренно обманул своего ученика.

Арни морщится и машет рукой:

– Раз уж так все сложилось, расскажите мне свою историю, пока кто-нибудь не сломает эту чертову дверь, – он набирает на видеофоне номер за номером.

Наконец ему отвечают, и после минутного разговора некто обещает прийти на помощь.

Стоун откидывается на спинку кресла, какое-то время молчит, а потом не спеша начинает рассказ:

– Это случилось во время пятнадцатой экспедиции. Однажды ночью мне приснился странный сон…

15. Охотник

Потеряв вместе с объектом охоты транспорт, Рой отдал приказ отступать. Это оказалось не так-то просто. Город всеми силами сопротивлялся продвижению людей.

Первым пострадал замыкающий. Стоило диверсантам растянуться в длинную колонну, как с крыши невысокого здания стек гигантский слизняк. Он плюхнулся блестящей жирной каплей размером с цистерну бензовоза прямо на голову солдату. Студенистое тело обволокло и переварило жертву прежде, чем плазмоножи подоспевших товарищей разделали тварь на хорошо прожаренные куски. Рой приказал сгруппироваться и следить не только за флангами и тылом, но и происходящим над головами. Это не помогло, потому что, как ни следили солдаты за всеми подозрительными предметами и тенями, через минуту в затылок одному из них прилетел «булыжник», оказавшийся на деле чем-то весьма живучим и дурно пахнущим. Особенно после того, как его все-таки растоптали. Солдата спас шлем, но вонь с этого момента стала постоянным спутником движущегося к окраинам отряда. Рой и его воины ежесекундно отпихивали попадающиеся на пути обрывки колючей проволоки с колючками длиной в пару дюймов, обходили подозрительные предметы, чрезвычайно напоминающие формой и зубцами медвежьи капканы, перешагивали через банальные противопехотные мины и перепрыгивали мотки тончайшей проволоки, попав в которую ногой человек рисковал запутаться по самые уши. Обрывки тусклых проводов электросети сплетались с ветками кустарника, образуя поперек улиц подрагивающие сети, наполненные ядовитыми насекомыми, пауками и чем-то вроде сухопутных пиявок. Сквозь них приходилось прорубаться, используя плазмоножи как мачете и неся потери разной степени тяжести. Двое умерли от ядовитых укусов на месте, один выжил, но в боеспособности его уже никто не подозревал. После атаки на мягкие ткани пришло время переломов. Сами собой сдвигались канализационные люки, открывая взгляду трех-пятиметровые глубины, украшенные хищно торчащей арматурой. Из окон вываливались тяжелые деревянные рамы, пытаясь накрыть беспечного солдата всей тяжестью стекла и дуба. Люди пытались избежать неприятностей сверху, выходя на открытое пространство, но там их поджидали непрерывно пикирующие птицы неизвестного вида. Острыми когтями пернатые разрывали не только кожу открытых частей тела, но и пластик прочных боевых костюмов, как бумагу. Рой угрюмо отдавал короткие приказы, выводя отряд из города наугад. Постоянные нападения взвинтили его нервы до предела. Капитан с трудом сдерживал порыв броситься вперед со всех ног и бежать, пока не кончатся силы. Но рядом с ним были его люди, и внезапно проснувшаяся честь офицера не давала ему совершить нечто подобное. А между тем асфальт под ногами то покрывался корками льда, заставляя солдат скользить и падать, ломая кости, то превращался в вязкую жижу, засасывая по щиколотку и отрывая подошвы от цельнопластиковых ботинок. Температура окружающего воздуха ежеминутно менялась от невыносимой жары до жуткого мороза. Внезапные порывы ветра бросали в лицо мусор и песок, заставляя опускать щитки боевых шлемов. Когда ветер стихал, из подвалов вырывались клубы едкого дыма, окутывая солдат плотной, сковывающей движения пеленой. После преодоления третьей дымовой завесы Рой недосчитался еще одного воина. Капитан приказал было найти пропавшего, но, увидев выражение лиц своих подчиненных, решил идти дальше. Солдаты были напуганы. Такого врага они еще не встречали. Рой не мог остановить беспорядочную стрельбу во все, что казалось им подозрительным, да и не пытался. Он лишь молился, чтобы никто не попал под иглы своих же товарищей. И вот, когда даже капитаном овладело давно деморализовавшее солдат отчаяние, город оставил их в покое. Произошло это рядом с руинами последнего на пути здания. Перед отрядом лежала желтая степь и новая проблема. Ритмично и синхронно взмахивая черными крыльями, к ним приближалась глянцевая туча чужаков.