Судоплатов против Канариса - Шарапов Эдуард. Страница 19

Эйтингон, Маклярский и Мордвинов писали все дезинформационные материалы, которые затем передавались немцам как сообщения о «диверсиях» в тылу Красной Армии, так же как раньше передавались сообщения о «диверсиях» на железной дороге при проведении операции «Монастырь». Авторы были одни и те же, кроме Мордвинова, который в тот период откомандировывался в Турцию.

Георгий Иванович Мордвинов — легендарный, мужественный и отважный чекист, бывший командир крупного партизанского соединения в Приамурье. Он окончил Институт востоковедения, по специальности был китаистом. Дважды приговаривался к смертной казни. Первый раз — попав в плен к японцам. Второй раз, уже будучи профессиональным разведчиком, «провалился», находясь в одной из европейских стран. Оба раза сумел выскользнуть из рук контрразведки.

В операцию «Березино» Георгий Иванович, как говорится, попал «с корабля на бал», так как только 2 августа 1944 года турецкий меджлис принял закон о разрыве дипломатических отношений с Германией. На том же заседании меджлис принял закон, по которому из тюрьмы были освобождены Павлов и Корнилов, просидевшие там два года и пять месяцев в связи с провокацией покушения на немецкого посла фон Папена в Анкаре. «Павлов» был псевдоним Г.И. Мордвинова.

Следует сказать, что во время проведения операции «Березино» еще один сотрудник 4-го Диверсионно-разведывательного управления НКГБ СССР — Николай Иванович Кузнецов — вел другую игру с немцами и Организацией украинских националистов (ОУН) на территории Западной Украины, в районе города Ровно.

За свой подвиг Николай Иванович Кузнецов еще до окончания Великой Отечественной войны Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года был удостоен звания Героя Советского Союза (посмертно), во Львове ему был установлен памятник, который затем перевезли на его родину — в город Талицк.

Глава четвертая

«КОМАНДИР» ГЕНРИХ ШЕРХОРН

Летом 1944 года на улицах Москвы царило приподнятое настроение. Этому способствовали победы на фронтах, известия об освобожденных городах и селах. В парках Москвы зазвучала музыка, в кинотеатрах стали крутить трофейные фильмы. Люди с удовольствием ходили смотреть на красивые лица, необычные наряды, отвлекаясь на время от своих повседневных забот. Особой популярностью пользовался фильм «Большой вальс» с чарующей музыкой Иоганна Штрауса и замечательной оперной певицей в главной роли.

Важнейшее политическое событие произошло в Москве тем летом. Оно навсегда останется в памяти тех, кто был его очевидцем. По улице Горького — центральной улице столицы — провели колонну пленных офицеров и солдат, всего 62 000 человек. Это был «парад» всего германского вермахта, который Гитлер, дав обещание нации, собирался устроить в Москве осенью 1941 года. Расчет в проведении «парада» был психологически точен: немцы шли в рваной одежде, с понурым видом, пряча лица под осуждающими взглядами москвичей. Колонну возглавляли генералы, затем следовали офицеры и уже потом — солдаты. Их охраняла милиция, на случай, если на пленных выплеснутся эмоции людей, что могло привести к непредсказуемым результатам.

Подчиненных П.А. Судоплатова, тех, кто хорошо владел иностранными языками (прежде всего немецким), направили в места дислокации лагерей немецких военнопленных с заданием подобрать человека, который смог бы сыграть в операции «Березино» роль командира части.

В центральный лагерь военнопленных 27/1, находившийся под Москвой, в городе Красногорске, откомандировали двух сотрудников госбезопасности: Игоря Щорса и Михаила Леонова. Старшим был Щорс. Заранее оговорили, что вести беседу надо только с теми пленными, которые, по данным лагерной администрации, не принимали непосредственного участия в расстрелах советских людей на оккупированной немцами территории. Дела тех, кто был замечен в убийстве, направляли в суд для дальнейшего разбирательства и вынесения приговора. Обычно давали десять или пятнадцать лет тюремного заключения. В особо тяжелых случаях применялась высшая мера наказания — расстрел. Как раз в это время в печати появились статьи о зверствах фашистов по отношению к партизанам, о массовых казнях советских людей, об изощренных пытках в гестапо, в связи с чем последовало распоряжение И.В. Сталина не оставлять подобных преступников в живых.

Через Леонова и Щорса прошло немало военнопленных, но все они по тем или иным причинам не подходили на роль «командира». Помог случай. И.А. Щорс, окончивший разведывательную школу, знал два языка: немецкий и французский, причем французский язык он знал лучше немецкого. И немец, на которого он обратил внимание, прекрасно говорил по-французски. В разговоре пленный не выказывал приверженности фюреру и был настроен крайне пессимистично. Он с готовностью согласился сотрудничать, надеясь, что это смягчит приговор. У администрации лагеря Щорс узнал, что по документам пленный — подполковник Генрих Шерхорн.

В Москву возвращались уже втроем. Машины для оперативных целей начальство им не выделило, ссылаясь на отсутствие бензина. Пришлось добираться электричкой. Щорс и Леонов сидели молча напротив своего спутника. Их подопечный в немецкой форме сидел на скамейке один. Люди на остановках от Красногорска до Москвы входили в вагон и, завидев человека в немецкой форме, на какой-то миг цепенели, с недоумением глядя на него. За всю дорогу рядом с ним никто так и не сел. Те же самые чувства можно было прочитать на лицах москвичей, когда троица села в автобус по дороге с вокзала на Лубянку.

Шерхорна заключили в отдельную камеру внутренней тюрьмы на Лубянке, закрепив его за Щорсом.

Дальнейшая история с «командиром части» для операции «Березино» развивалась по следующему сценарию: пока Генрих Шерхорн находился в Москве, с ним несколько раз встречался Павел Судоплатов. Беседа велась на французском языке, переводчиком был Игорь Щорс. Надо сказать, что генерал был крайне недоволен процессом вербовки пленного. Он строго отчитал своего любимого сотрудника, и тот потом долго вспоминал этот разговор. Вечерами у себя в кабинете Щорс с санкции Судоплатова проводил с «командиром» психологические беседы. После тщательно проведенной работы Судоплатов утвердил кандидатуру Шерхорна на роль «командира». Основой сценария, сочиненного в НКГБ СССР, послужил следующий документ:

Глава пятая

НЕМЕЦКИЕ АГЕНТЫ В «ЧАСТИ ШЕРХОРНА»

Итак, подполковник Шерхорн по плану операции «Березино» был заброшен в Белоруссию как командир немецкой «части».

В ночь с 15 на 16 сентября 1944 года по указанным координатам приземлились три радиста. Их привели к Шерхорну. Во время беседы старший группы радистов Курт Киберт рассказал, что за несколько дней до его выброски было доложено Гитлеру и Герингу о части Шерхорна, находящейся в лесах Белоруссии. Они велели передать Шерхорну, что приложат все усилия для спасения этого соединения. Курт также сообщил, что немецкое командование решило послать к Шерхорну одного врача и одного офицера авиационной части, который должен будет подготовить площадку для посадки самолетов серии «Арадо» [17].

Эти самолеты должны были доставлять в часть Шерхорна вооружение, боеприпасы, обмундирование и продовольствие, а обратно — вывозить в Германию раненых. Таким образом немецкое командование решило оказать поддержку героической части, чтобы она, снабженная всем необходимым, смогла бы беспрепятственно продвигаться на запад для соединения с германской армией. От своего командования каждый немецкий радист получил задание — на следующий день . после приземления подтвердить по рации с условным использованием кодов существование немецкой войсковой части Шерхорна и свое нахождение именно в этой части.