Черняховский - Шарипов Акрам Агзамович. Страница 41

Немецко-фашистскому командованию удалось подтянуть оперативные резервы и отразить удары наших войск на букринском плацдарме. Соединения армий Москаленко и Рыбалко здесь постигла временная неудача. Как ни было горько, но это признал и командующий фронтом генерал армии Ватутин. Вскоре он убедился, что на букринском плацдарме прорыв обороны противника не представляется возможным.

Объяснялось это тем, что на Киевском направлении обстановка изменилась и оперативная внезапность была утеряна, враг успел создать плотную оборону, сложные условия местности затрудняли широкий маневр силами и средствами, особенно танковыми соединениями. Для нанесения нового удара наиболее подходящим являлся другой, лютежский плацдарм. Однако необходимо было скрытно и быстро перебросить войска на этот плацдарм, чтобы не оставить гитлеровцам времени на перегруппировку и переброску новых сил к Киеву.

Время решало многое в подготовке нового удара с лютежского плацдарма.

Ставка Верховного Главнокомандования директивой от 24 октября 1943 года потребовала закончить переброску соединений 3-й танковой армии и четырех стрелковых дивизий с букринского на лютежский плацдарм к 1—2 ноября. Несмотря на такие жесткие сроки, перегруппировка войск была произведена своевременно и скрытно.

Фельдмаршал Манштейн в своих мемуарах вынужден был признаться: «В начале ноября противник крупными силами снова перешел в наступление на северный фланг группы армий — участок фронта 4-й танковой армии на Днепре. Было неясно, имеет ли это наступление далеко идущие цели или противник пока пытается занять западнее Днепра необходимый ему плацдарм».

В штабе фронта и в Генштабе в срочном порядке велись работы над новым планом операции по освобождению Киева.

Верховный Главнокомандующий в конце октября утвердил решение Ватутина нанести главный удар с плацдармов севернее Киева силами 3-й гвардейской танковой, 60-й и 38-й армий. Ватутин, совершив сложную перегруппировку и нанеся главный удар с лютежского плацдарма, принял на себя огромную ответственность за жизни тысяч людей, большое количество боевой техники и прежде всего за успех сражения.

Соединения армий Москаленко, Рыбалко, Черняховского без какой-либо паузы готовились к проведению новой операции. Особое внимание обращалось на организацию взаимодействия между танками, артиллерией и пехотой. Части были пополнены людьми и техникой, обеспечены всем необходимым для наступления. Военный совет фронта провел титаническую работу по организации подвоза около двухсот тысяч тонн боеприпасов, горючего, продовольствия. Следует учесть, что противник, отступая, разрушал и железные дороги, которые приходилось срочно восстанавливать. Железнодорожный транспорт не мог оправиться с перевозкой такого количества грузов. Авточастями фронта было перевезено свыше ста тысяч тонн различных грузов.

Перед началом наступления командование 1-го Украинского фронта обратилось к воинам с призывом:

В дни, предшествующие наступлению, Военный совет 60-й армии провел большую партийно-политическую работу в частях, направил туда дополнительно много политработников. Вместе с коммунистами активно готовились к предстоящим боям комсомольцы. В резолюции комсомольского собрания одного из подразделений говорилось: «Просим командование направить наше подразделение в первый эшелон. Клянемся Родине и нашей партии, что боевую задачу выполним».

Ватутин приказал Черняховскому прикрыть основную группировку фронта, нацеленную на Киев с севера, и нанести главный удар в направлении на Коростышев, затем идти в обход Киева — по левому берегу реки Ирпень. Развивая успех, к исходу 5 ноября выйти на фронт Мануильск — Владимировка — Микуличи — Козницы в двадцати пяти километрах западнее Киева.

Прежде чем принять решение на предстоящую операцию, Черняховский хотел выслушать мнения командующих родами войск, командиров соединений и частей, посоветоваться с ними. Начал с артиллеристов.

— Товарищ генерал, командиры артиллерийских соединений и частей по вашему приказанию собраны… — доложил начальник штаба армии.

Черняховский, приняв рапорт, вдруг увидел среди собравшихся своего сослуживца по артиллерийской школе и 8-й механизированной бригаде подполковника Будко. Он подошел к нему и крепко его обнял:

— Саша! Восемь лет не виделись! Надо же так — где-то совсем рядом — и не заходишь! Слышал о твоих подвигах на Днепре, реляция проходила через мои руки. Поздравляю с присвоением звания Героя Советского Союза!

Черняховский начал совещание. Первым доложил о своих возможностях командир 1-й гвардейской артиллерийской дивизии, непосредственный начальник Будко. Затем выступили другие командиры соединений и командующий артиллерией армии. Иван Данилович внес несколько поправок, утвердил план артиллерийского наступления. А когда совещание закончилось, пригласил Будко вместе пообедать.

— С полковником Цешковским переписку поддерживаете? — спросил Будко за обедом.

— Редко пишет, — посетовал Иван Данилович. — Но недавно от сестры я получил письмо, пишет, что Иван ранен и лежит в госпитале.

— А как сложилась судьба Василия Мернова?

— Работает в Генеральном штабе. С ним не шути.

— Комиссар стал генералом, командир батальона Воронков — подполковник. Адресов не имею, но знаю, что оба в действующей армии.

Черняховский, Оленин и Тер-Гаспарян тщательно обдумывали план операции. Учитывалось буквально все. Реку Здвиж, протекающую с юга на север через огромные болотистые поймы и лесные массивы, предполагалось использовать для прикрытия флангов войск армии от ударов противника.

В конце октября, утверждая план операции армий правого крыла фронта, Ватутин дал ему следующую оценку:

— Оперативный план штаба 60-й армии, на мой взгляд, отличается зрелостью.

В ночь на 3 ноября Ватутин занял наблюдательный пункт на правом берегу Днепра, в двенадцати километрах севернее Киева, близ села Ново-Петровцы, в восьмистах метрах от противника. Черняховский разместился еще ближе к переднему краю немцев. Все приготовления закончились. Рано утром каждому воину вручили листовку с приказом Военного совета фронта. Во всех подразделениях, где было возможно, провели митинги, на которых зачитывалось обращение Военного совета фронта. Там, где нельзя было провести митинги, политработники и командиры на месте, в окопах, у боевых машин, в огневых расчетах разъясняли солдатам и сержантам содержание обращения Военного совета. Воины, полные решимости, клялись освободить Киев к 7 Ноября — дню празднования 26-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Большое значение имели выступления членов Военных советов фронта и 60-й армии — генералов Крайнюкова и Оленина. За несколько часов до наступления они по душам поговорили с солдатами и командирами во многих стрелковых ротах и артиллерийских батареях, поставленных на направление главного удара.

3 ноября, ровно в восемь часов, в холодном утреннем тумане грянула наша артиллерия, гром раскатился далеко по реке. Иван Данилович в эту минуту вспомнил давно прочитанное у Гоголя: «Когда же пойдут горами по небу синие тучи, черный лес шатается до корня, дубы трещат, и молния, изламываясь между туч, разом осветит целый мир — страшен тогда Днепр».

Восемь часов сорок минут. Туман стал рассеиваться. Войска 60-й дружно атаковали врага, сокрушая все преграды, стремительно продвигаясь вперед. Успех наступления определился в первые же часы. Взламывая пресловутый «Восточный вал», черняховцы овладели Катюжанкой, Буда Бабинской. Противник нанес контрудар по передовым соединениям 60-й силами 8-й танковой дивизии, пытаясь создать угрозу основной группировке фронта, наступающей на Киевском направлении. Развернулись ожесточенные бои. Соединения 60-й отбросили части 8-й немецкой танковой дивизии за реку Здвиж, совершили обходный маневр в направлении на запад и юго-запад. Этим они прикрыли от фланговых ударов противника главную группировку фронта — соединения 3-й гвардейской танковой и 38-й армий, наступающие на Киев.