Дальний умысел - Шарп Том. Страница 10

– С кем бы другим, – усомнился Френсик, – а у Пипера принципы. Бога ради, не оставляй без присмотра верстку «Девства» – не надо ему видеть, что он якобы написал.

– Когда-нибудь все равно ведь прочтет.

– Когда-нибудь пусть, а сейчас надо, чтоб он согласился на турне и получил какие-то хатчмейеровские деньги. Труднее будет идти на попятную.

– Ты думаешь, он купится на предложение Коркадилов издать «Поиски утраченного детства»?

– Это наш главный козырь, – сказал Френсик. – Ты пойми, что Пипер из той разновидности дуралеев, которых съело dementia novella [10], иначе говоря – библиомания. Симптом болезни – оголтелое желание попасть в печать. Ладно, протащу в печать и Пипера. Вот ему на подносе тысяча фунтов – невероятно, если припомнить его беспомощную чушь. Вот еще двадцать пять тысяч долларов за турне.

Выложим карты и поглядим, что будет – может, и ничего. Но Коркадил – это наш туз. Пипер ведь мать родную укокошит – лишь бы опубликовать «Поиски».

– А ты говорил, его родителей нет в живых, – удивилась Соня.

– В живых нет, – подтвердил Френсик. – Насколько я знаю, у бедняги нет в живых ни одного родственника. Не удивлюсь, если окажется, что мы – его самая близкая родня.

– Удивительно другое – что делают с человеком двадцать процентов комиссионных от двух миллионов долларов, – сказала Соня. – Ты в роли приемного отца – это и во сне не увидишь.

И еще удивительнее было видеть, как один намек на публикацию романа взбодрил Пипера до неузнаваемости. Он явился на Лань-ярд-Лейн в синем костюме, предназначенном для лондонских поездок, источая неприступное самодовольство. Френсик встревожился: он предпочитал авторов смирных и опечаленных.

– Познакомьтесь с мисс Футл, моим партнером, – сказал он вошедшему Пиперу. – Она ведет наши дела по ту сторону океана.

– Рад познакомиться, – Пипер отвесил сдержанный поклон, на манер Ганса Касторпа из «Волшебной горы».

– Я прямо в восторге от вашей книги, – объявила Соня. – По-моему, это изумительно.

– Вы полагаете? – сказал Пипер.

– Такая глубина, – не унималась Соня. – Такой подтекст!

На заднем плане сцены поеживался Френсик. Он бы так не напирал, да и Сонина беззастенчивость – недаром она была родом из Джорджии, с рабовладельческого Юга – ему претила. Зато Пиперу, кажется, того и было надо. Он покраснел.

– Спасибо на добром слове, – проговорил он.

Френсик решил вмешаться.

– Та-ак, значит, насчет договора с Коркадилами о публикации «Поисков»… – Он посмотрел на часы. – Пойдемте-ка через улицу, обговорим дело за рюмкой.

В пивной Соня опять взяла быка за рога:

– Коркадилы – одно из старейших лондонских издательств. Они очень чопорные – но мы-то со своей стороны просто обязаны сделать ваш роман достоянием самой широкой аудитории.

– Тут в чем дело, – сказал Френсик, вернувшись с двумя бокалами джина и тоника для себя и Сони и с двойным джином для Пи-пера, – вам нужна известность. Для начала подойдут и Коркадилы, но у них плохо поставлен сбыт.

– Плохо поставлен? – удивился Пипер, никогда не опускавшийся в такие низины жизни.

– Они ведут дела по старинке, а если и возьмут «Поиски» – что еще толком неизвестно, – то сумеют ли продвинуть? Вот в чем вопрос.

– Но вы же сказали – они согласны? – неуверенно возразил Пипер.

– Да, они сделали предложение, хорошее предложение, но примем ли мы его? – сказал Френсик. – Это и стоит обсудить.

– Да, – согласился Пипер. – Да, стоит.

– Как насчет рынка в Штатах? – обратился к Соне Френсик.

– Если уж продавать американцам, – покачала головой Соня, – то не от Коркадилов. От кого-нибудь пошустрее, кто сумеет хотя бы рекомендовать книгу.

– Вот и я думаю, – сказал Френсик. – Престиж – да, он есть у Коркадилов, но подать книгу как надо – этого они не сумеют.

– Но… – заявил вконец растерянный Пипер.

– Разрекламировать в Штатах первый роман – не пустячное дело, – сказала Соня. – Да еще и автор – англичанин: нужен он им, как…

– Как рыбе зонтик, – перехватил Френсик, не любивший пятиногих собак.

– Я как раз об этом, – сказала Соня. – А они, Коркадилы, не желают этого понимать.

– Не желают? – вопросительным эхом откликнулся Пипер. Френсик пошел за напитками. Вернувшись, он услышал, что Соня начала маневр.

– В Штатах английский автор так просто не пройдет. Разве что автор боевика. Еще лучше – исторического романа. Если бы «Поиски» были про похождения времен регентства или – это уж самое лучшее – про Марию Стюарт, тогда бы никакой проблемы. Такое им только подавай, а «Поиски» с их глубинами…

– Погоди-ка, а вот «Девства ради помедлите о мужчины»? – прервал Френсик. – Перед этой книгой Америка не устоит.

– Никак не устоит, – признала Соня. – Вот если только автор не сможет поехать…

И оба погрузились в угрюмое молчание.

– Почему он не сможет поехать? – спросил Пипер.

– Нездоров, – сказала Соня.

– Робкий, замкнутый, – подхватил Френсик. – Недаром ведь укрылся за nom de plume. [11]

– За пот de plume? – переспросил Пипер, пораженный тем, что какой-то автор не хочет видеть своего имени на обложке книги.

– Да, это очень печально, – сказала Соня. – Вот он не поедет – и два миллиона долларов пойдут псу под хвост.

– Два миллиона долларов? – повторил Пипер.

– И все потому, что у него остеохондроз, а американский издатель все равно требует рекламного турне.

– Какой ужас, – сказал Пипер, а Френсик и Соня кивнули еще угрюмее.

– Вдобавок у него ведь жена и шестеро детей, – заметила Соня. Френсик вздрогнул. Жена и шестеро детей возникли помимо сценария.

– Какой ужас, – сказал Пипер.

– Остеохондроз в последней стадии, – продолжил Френсик, – значит, новой книги уже не будет. – Это возникло тоже помимо сценария. Но Соня была тут как тут.

– Ему бы эти два миллиона – может быть, хватило бы на этот, знаешь, новый курс лечения…

Френсик поспешил за другой порцией напитков. Есть риск перестараться.

– Послать бы кого-нибудь вместо него, – сказала Соня, искательно и сурово заглядывая в глаза Пиперу. – Ведь у него nom de plume, американский издатель его в глаза не знает… – Она многозначительно прервалась: авось дойдет.

– А почему нельзя сказать всю правду американскому издателю? – спросил Пипер.

Вмешался Френсик, вернувшийся с двумя одинарными и одной тройной порцией джина.

– Потому что Хатчмейер такой сукин сын, что сразу воспользуется несчастьем и сбавит цену, – сказал он.

– Кто такой Хатчмейер? – полюбопытствовал Пипер.

– Это уж ты ему объясни, – сказал Френсик Соне.

– Да как сказать – крупнейший американский издатель. Он продает больше, чем все лондонские издательства, вместе взятые, а уж если покупает, то покупает с потрохами.

– А если нет, то дело плохо, – прибавил Френсик.

– Вот удастся уломать Хатчмейера, чтобы взял «Поиски», – разъяснила Соня, – и конец всем вашим трудностям. Пишите себе спокойно – деньги будут, книги пойдут.

Пипер представил такую лучезарную перспективу и отхлебнул тройного джина. Сколько уж лет он ждал этого самого: увидеть наконец «Поиски» в печати, и вот если Хатчмейер согласится… о, блаженство! В его отуманенном мозгу забрезжило встречное понимание. Соня это заметила и поспешила помочь.

– Если бы, конечно, как-нибудь свести вас с Хатчмейером, – сказала она. – Положим, он думает, что вы написали «Девство».

Пипер уже воспринимал.

– И взял бы «Поиски», – сказал он, слабея под тяжестью немедленных сомнений. – А сам автор этой книги – он не против?

– Против? – сказал Френсик. – Милый человек, вы ему одолжение сделаете. Другой книги он не напишет, а если Хатчмейер откажется…

– Вам только и нужно поехать вместо него в турне, – сказала Соня. – Не более того.

Френсик шлепнул карту покрупнее.