Оскорбление нравственности - Шарп Том. Страница 50

— К сожалению, у нас тут нет телефона, — сказала миссис Хиткоут-Килкуун, увидев, что коммандант лихорадочно ищет его взглядом. — Генри не хочет его устанавливать из соображений безопасности. Он часто звонит своему биржевому брокеру и…

Но коммандант уже заторопился, и слушать о биржевом брокере Генри ему было некогда. Он промчался вниз по лестнице, выскочил на улицу к своей машине. В ней за рулем уже сидел Элс. Все правильно, так и должно было быть. Коммандант плюхнулся на заднее сиденье, инстинктивно ощутив, что сегодняшняя самонадеянность Элса как-то связана с новостями, которые он только что узнал, и вполне соответствует их ужасному смыслу. Казалось, в самом воздухе повисло ощущение катастрофы. И не только ощущение: катастрофа немедленно постигла цветочный бордюр, на который Элс сдал машину задним ходом перед тем, как рвануть вперед так, что из-под колес брызнул гравий. Со стороны могло показаться, что Элс на прощание как будто отряхивает с ног пыль имения «Белые леди».

С террасы миссис Хиткоут-Килкуун грустно наблюдала за их отъездом.

— Когда расстаешься, всегда как будто бы немножко умираешь, — прошептала она и пошла посмотреть, чем занят полковник. Тот мрачно взирал на аквариум с тропическими рыбками, в котором уже начинало действовать выплеснутое туда коммандантом вино.

— Так вот от чего умер бедняга Вилли, — сказал полковник.

По дороге в Веезен коммандант костерил себя за собственную глупость.

«Я же должен был сообразить, что Веркрамп устроит без меня черт-те что», — досадовал он. В Веезене он приказал Элсу остановиться у местного полицейского участка. То, что он там узнал, расстроило его еще больше.

— Что они делают? — удивленно переспросил коммандант, когда дежурный сержант сказал ему, что Пьембург наводнен стаями взрывающихся неизвестно от чего страусов.

— Они сотнями слетаются по ночам в город, — повторил сержант.

— Чушь собачья! — рявкнул коммандант. — Страусы не летают! Они не умеют летать.

Коммандант вышел, сел в машину и приказал Элсу ехать дальше. Что бы там ни вытворяли эти страусы, одно было ясно: в Пьембурге действительно произошло нечто такое, в результате чего город оказался отрезанным от внешнего мира. Телефонной связи с ним не было вот уже несколько дней.

Машина неслась по проселочной дороге к перевалу Роой-Нек, ее трясло и бросало из стороны в сторону, и комманданту казалось, что он покидает идиллический мир спокойствия и здравого смысла и возвращается назад, в привычный водоворот насилия, в центре которого — сатанинская фигура лейтенанта Веркрампа. Коммандант настолько погрузился в свои, мысли, что за всю дорогу только раз или два сделал замечания Элсу, чтобы тот не гнал машину с такой скоростью.

В Съембоке ощущение катастрофы усилилось еще больше: здесь они узнали, что на подъездах к Пьембургу взорваны все мосты. В Вотзаке коммандант обнаружил, что разрушены очистные сооружения столицы. После этого коммандант решил больше не делать остановок, а ехать прямо до Пьембурга.

Час спустя, когда они уже подъезжали к городу, появилось первое реальное подтверждение того, что столица действительно подверглась нападениям террористов. У временного моста, построенного на месте того, который взорвали секретные агенты Веркрампа, их машину остановил поставленный поперек дороги шлагбаум. Коммандант вышел осмотреть разрушения, а полицейский патруль тем временем обыскивал машину.

— Извините, я обязан обыскать и вас, — сказал констебль, и прежде чем коммандант успел объяснить, кто он такой, полицейский быстро и тщательно ощупал бриджи комманданта.

— Я должен выполнять приказы, сэр, — сказал констебль в ответ на недовольное замечание комманданта, что он не носит взрывчатку в штанах. Когда машине комманданта было позволено следовать дальше, ее пассажир был уже вне себя.

— И смените лосьон, которым пользуетесь после бритья! — прокричал он на прощание полицейскому. — От вас воняет, как из помойки!

Машина въехала в город, и пораженный коммандант вдруг увидел двух полицейских, которые прогуливались по улице, держа друг друга за руки.

— Остановись, — бросил коммандант Элсу и вышел из машины.

— Чем вы занимаетесь, черт побери? — обрушился он на констеблей.

— Мы патрулируем, сэр, — хором ответили оба.

— Патрулируете?! Взявшись за ручки?! — шумел коммандант. — Вы что, хотите, чтобы люди приняли вас за каких-нибудь педиков?

Полицейские расцепились, и коммандант вернулся в машину.

— Что здесь происходит, черт побери? — пробор мотал он себе под нос.

Сидевший на переднем сиденье констебль Элс в душе ликовал. С того времени, когда ему последний раз довелось быть в Пьембурге, он заметил в городе кое-какие перемены, и теперь ему все больше нравилась перспектива возвращения в ряды южноафриканской полиции.

Когда они наконец добрались до полицейского управления, коммандант пребывал уже в неподдельном бешенстве.

— Исполняющего обязанности комманданта ко мне, — рявкнул он на дежурного сержанта и раздраженно прошел наверх, недоумевая: то ли у него разыгралось воображение, то ли на лице дежурного и вправду промелькнуло выражение дикой злобы. Дисциплина в полиции сильно упала; это первое впечатление комманданта подтвердилось, стоило ему только войти в собственный кабинет. В окнах не было ни одного уцелевшего стекла, по всей комнате летал пепел из камина. Коммандант остановился как вкопанный, пораженный беспорядком. В дверь постучали, и вошел сержант Брейтенбах.

— Объясните мне, черт побери, что здесь у вас про исходит? — обрушился коммандант на вошедшего. Он, однако, успел с облегчением заметить, что по крайней мере в сержанте нет видимых признаков гомосексуализма.

— Видите ли, сэр… — начал было сержант, но коммандант перебил его.

— Я уезжаю всего на несколько дней, и что же я вижу по возвращении? — заорал он так, что дежурный на первом этаже вздрогнул от испуга, а на улице от неожиданности остановились несколько прохожих. Саботаж. Бомбы. Взрывающиеся страусы. Вы во всем этом хоть что-нибудь понимаете? — Сержант Брейтенбах кивнул. — Хотелось бы верить! Стоило мне только уехать в отпуск, и здесь у вас сразу же разгул терроризма! Мосты на дорогах взлетают в воздух. Телефон не работает. Констебли патрулируют, взявшись за руки. А во что превратился мой кабинет?!

— Это все страусы, сэр, — вставил сержант. Коммандант Ван Хеерден плюхнулся в кресло и обхватил голову руками. — О Боже! От всего этого можно с ума сойти!

— Так и случилось, сэр, — расстроенно произнес сержант.

— Что случилось?

— Он сошел с ума, сэр. Лейтенант Веркрамп, сэр.

Упоминание о Веркрампе вывело комманданта из состояния глубокой и трагической задумчивости.

— Веркрамп! — снова зашумел он. — Ну погодите, я еще доберусь до этой скотины! Четвертую негодяя! Где он?!

В Форт-Рэйпире, сэр. Он свихнулся.

До комманданта не сразу дошел полный смысл этих слов.

— Вы хотите сказать…

— У него мания величия, сэр. Он считает себя Богом.

Коммандант не поверил своим ушам. Считать себя Богом после того, как натворил подобный хаос — нет, это было непостижимо.

— Так значит, Веркрамп считает себя Богом? — задумчиво произнес коммандант.

Сержант Брейтенбах немного помолчал, а потом поделился своими соображениями на этот счет.

— Мне кажется, с этого-то все и началось, — сказал сержант. — Он хотел показать, на что он способен.

— Да уж, показал, дальше некуда, — с трудом выдавил коммандант, оглядывая в очередной раз кабинет.

— Он чокнулся на идее греха, сэр. Он хотел, чтобы полицейские не спали больше с черными бабами. Ну, вы знаете…

— Знаю.

— Так вот, он начал с того, что стал лечить их электрошоком. Показывать им фотографии голых черных баб и…

Коммандант Ван Хеерден остановил сержанта.

— Не продолжай, — сказал он. — Не могу этого слушать.

Он встал с кресла, подошел к письменному столу, открыл один из ящиков и достал бутылку бренди, которую хранил на всякий случай. Налив себе стакан и выпив, он снова взглянул на сержанта.