Звездный час Уилта - Шарп Том. Страница 22

– Верно, – отозвались сотрудники. Прежде им уже случалось выяснять, по какому распорядку живут подозреваемые. В первый раз предметом их внимания стал владелец ресторанчика вместе с семейством – по мнению Роджера, они зарабатывали порнографией самого гнусного свойства. Потом полицейские взялись за бывшего регента хора, который, как предполагалось, питал слабость к мальчикам. Третьей жертвой были супруги Патели – просто Роджеру почему-то не понравилась их фамилия. Наблюдения всякий раз убеждали, что инспектор Роджер возвел на поднадзорных напраслину, однако агенты старались не зря. Они совершенно точно установили, что владелец ресторанчика открывает свое заведение в 18.00; что бывший регент самозабвенно предается любовным утехам с женой борца, а мальчишек ненавидит до судорог; что супруги Патели каждый вторник посещают публичную библиотеку, что мистер Патели весь день бесплатно работает в психиатрической лечебнице, а миссис Патели развозит престарелым и инвалидам горячие обеды. Чтобы слежку не посчитали пустой тратой времени и денег, Роджер объяснил, что таким образом натаскивает агентов для серьезной операции.

Между тем Роджер продолжал инструктаж:

– Так мы и поступим. И если удастся собрать данные, прежде чем за дело возьмется Скотланд-Ярд, честь нам и хвала. Кроме того, подошлем своих людей в Гуманитех. С ректором я договорюсь. А пока Пит и Рег отправятся в столовую и студенческую комнату отдыха. Скажете, что вы студенты, которых за наркотики вытурили из Эссекского университета или еще откуда.

Через час операция «Флинт» шла полным ходом. Пит и Рег с ног до головы нарядились в кожу и приобрели такой забойный видок, что даже самая крутая урла не рискнула бы к ним подступиться. В комнате отдыха они с места в карьер завели смачный разговор о героине, словно в Гуманитехе это дело обычное, и в конце концов распугали всех студентов.

Нечто подобное происходило и в кабинете ректора. Хозяин кабинета и проректор прямо за сердце схватились, когда Роджер заявил, что считает Гуманитех крупнейшим рассадником наркоты в Фенланде. Да еще попросил ректора допустить на занятия пятнадцать дебилов в штатском под видом старшекурсников.

– Посреди учебного года? – ахнул ректор. – Вот новости! Сейчас апрель. Мы в этом семестре на старшие курсы набор не объявляли. Что я говорю – мы вообще на старшие курсы никого не берем! Прием в сентябре. И потом, на какой факультет прикажете зачислить ваших молодцев?

– Давайте выдадим их за практикантов, – нашелся проректор. – Тогда они смогут ходить на любые занятия и никому ничего не объяснять.

– Все равно будут коситься, – упрямился ректор. – Честное слово, не одобряю я эту затею.

Но Роджер возразил, что лорд-наместник, главный констебль и министр внутренних дел тоже не одобряют безобразий, которые творятся в Гуманитехе, и ректор сдался.

– Каков мерзавец, – ужасался ректор после ухода Роджера. – Я-то думал, хуже Флинта не бывает, а этот еще почище. Что за полицейские нынче пошли? Когда я был маленький, они так не распоясывались.

– Преступники тоже, – сказал проректор. – Обрезы, бутылки с зажигательной смесью – тут уж не до церемоний.

– Гм, – произнес ректор, и тема была исчерпана.

Как только за Уилтом установили наблюдение, инспектор Роджер вызвал сержанта Ранка и спросил:

– Ну, что они там поделывают?

– За Уилтом пока никто не следует: он еще торчит на работе. А жена ходит по магазинам. Только и всего.

Тем временем Ева вела себя так, что полиции впору бы насторожиться. Ей вдруг взбрело в голову позвонить доктору Корее и записаться на прием. Она и сама не понимала, что подвигнуло ее на этот шаг. Отчасти ее вдохновила статья, которая случайно попалась ей на глаза. Статья называлась «Климакс сексу не помеха: роль эротических игр в жизни сорокалетних». Отчасти на нее подействовала встреча с Патриком Моттремом. Ева столкнулась с Патриком у кассы универмага, где тот обычно любезничал с кассиршей посмазливее. На сей раз он как завороженный глазел на плитки шоколада. Когда он засеменил прочь. Ева поймала его осоловелый взгляд и поняла, что теперь для него вершина чувственных наслаждений – втихаря умять полфунта сладостей. Если уж доктор Корее сумела довести до ручки самого отчаянного ловеласа в Ипфорде, то превратить Уилта в пылкого любовника для нее наверняка пара пустяков.

За обедом Ева перечитала статью. Всякий раз. когда дело касалось секса, она совершенно терялась. Все подруги только этим и занимались, кто с мужем, кто не с мужем. Наверняка стоящее занятие, раз о нем столько говорят и пишут. Но Ева была воспитана в других правилах. Что за ерунду внушала ей мать: мол, до замужества – ни-ни. Напрасно Ева ее послушала. Уж она близняшек в такой строгости держать не станет. Она, конечно, не собирается делать из них малолетних профурсеток, вроде дочек Хэттенов, которые в четырнадцать лет пользуются косметикой и якшаются со всякой шпаной на мотоциклах. А вот когда им будет восемнадцать, когда поступят в университет, тогда пожалуйста. Пусть набираются опыта для супружеской жизни, вместо того чтобы выходить замуж для… Ева осеклась. Нет, она вышла за Генри не только ради плотских удовольствий. Они действительно любили друг друга. Разумеется, Генри и до замужества ее ласкал и щупал, но не так настойчиво, как другие ребята, с которыми ей случалось встречаться. Если уж на то пошло. Генри был, скорее, нерешителен и робок, и Еве даже приходилось его подзадоривать. Мэвис права: она нормальная женщина. И заниматься любовью ей приятно. Но только с Генри. Любовников она заводить не намерена – хотя бы из-за девочек. Ева должна во всем подавать им пример, а если семья распадается, это уж последнее дело. Правда, когда родители с утра до ночи едят друг друга поедом, хорошего тоже мало. Лучше развод. Но до таких крайностей у них с Генри не дошло. И все-таки ей казалось, что в их супружеской жизни чего-то недостает. Что ж, если Генри робеет и не решается попросить о помощи, она сама о нем позаботится. С такими мыслями Ева позвонила доктору Корее. К ее удивлению, прием ей назначили на половину третьего.

Ева села на автобус на Перри-роуд и поехала в Силтон. Она не замечала, что за ней неотступно следуют две машины с четырьмя полицейскими.

Вокруг дома доктора Корее раскинулась донельзя запущенная плантация лекарственных трав. «Конечно, когда же доктору приглядывать за своим хозяйством», – думала Ева, бредя по дорожке, по сторонам которой громоздилась старая арматура и ржавые культиваторы. Однако такой беспорядок хоть кого смутит. Свой сад Ева ни за что не довела бы до такого безобразия. Впрочем, как ни старайся, природа все равно распорядится по-своему. Да и то сказать, доктор Корее славилась причудами. Ева думала, что доктор окажется умудренной старушенцией в теплой шали, но на пороге ее встретила строгая женщина в белом халате и затемненных очках необычного оттенка.

– Миссис Уилт? – спросила она со странным, словно бы немецким акцентом. Что за акцент – Ева так и не разобралась: женщина тут же провела ее в приемную. Доктор села за стол, а Ева с любопытством огляделась.

– Итак, у вас какие-то проблемы? – спросила доктор Корее.

Ева присела.

– Да, – произнесла она. теребя застежку сумочки. Она уже раскаивалась, что пришла сюда.

– Вы, кажется, говорили, из-за мужа, не так ли?

– Ну не совсем, – заступилась Ева за супруга. В конце концов. Генри же не виноват, что у него такой вялый темперамент. – Дело в том, что… В общем, какой-то он, понимаете, холодный.

– В сексуальном отношении?

Ева кивнула.

– Возраст.

– Чей, Генри? Сорок три. На будущий год, в марте, будет сорок четыре. По гороскопу он…

Астрологическая подноготная Генри явно не интересовала доктора Корее.

– Кривая сексуальной активности снижается резко? – спросила она.

– Вроде бы да, – сказала Ева, недоумевая, о какой кривой речь.

– Какова его максимальная активность за неделю в количественном отношении?