Филумана - Шатилов Валентин. Страница 106

– Великий собор не избрал Дмоховского предводителем Избрал меня, – коротко ответил Михаил

– Это я знаю. А почему царовы войска до сих пор не разбиты? – От сечи уклонились. Где они, бог весть. Мы с полками спешили сюда, узнав о падении Киршага.

– Слышала я кое от кого, что царово ополчение тоже движется сюда.

– От кого это? – поднял брови Михаил.

– Да так… – туманно ответила я. – Этих людей теперь нет.

– А, – он кивнул, – Тогда ясно.

– Расскажи, как ты-то спасся? – обернулась я к Никодиму.

В его голове тут же замелькали картинки: всадники из Кир-шагского кремля на взмыленных лошадях врезаются в группу лыцаров из сотни Георга, рубя на ходу головы и руки с поднятыми мечами. Падает, отлетая, голова самого Георга, теряя с располосованной шеи родовую гривну. Знакомый дружинник из киршагской гридни, скаля зубы, разрезает веревки, которыми вороги спутали Никодима. Да еще и ухмыляется: «Ты, слыхивали мы, в Суроже воеводой заделался? А где ж твоя княгиня?» – Да я…-вслух вздохнул Никодим.-Освободили меня тогда. А потом я Киршагский кремль, занятый неприятелем, три месяца в осаде держал. Великого князя Михаила дожидался. Ну и дождался. А они задумали кремлем хитростью овладеть, надули шары… Да дальше вы знаете. Я только одного понять не могу: не гневайтесь, княгиня, но как вы дышали-то там, в пустохляби?

– Я и сама не знаю! – развела я руками. – Но, видно, не очень уж сильно, если столько времени там пролежала. Хоть и не три года, а всего три месяца – и то долго. Что-то меня покрывало с ног до головы. Пленка какая-то. Она была на мне еще и тогда, когда я бродила по дну пустохляби – вслед за спасителем моим. – Я кивнула на сына. – А стоило мне выйти из песка на воздух – она исчезла. Так что я и сама не знаю, как дышала!

– Тогда расскажите: как веревку перерезали?

– Какую веревку?

– Ну, ту, что собака Георг к вам привязал. Чтоб, значит, вытащить потом. – г,

– Не перерезала я ее. Обрывок этой веревки на мне еще долго болтался – я им даже княжича подпоясывала. Но перерезать ее? Чем? И как? У меня ж руки были связаны! Я думала – может, это вы, с берега?.. – А мы думали – это вы. Георг как ополоумел, когда вместо вас пустой конец вытянул. Уже ни об обороне от киршагской конницы не думал, ни о чем – как бешеный катался по берегу, вас проклинал. Там его и порешили. Может, из-за веревки той и нас так легко смогли освободить…

– Еще одна загадка. Зато сейчас будут кое-какие разгадки. Мы уже стояли пред золотой аркой.

– О! – сказал Михаил, с уважением глядя на облезлую позолоту.

– Да, видите, великий князь, и в вашем родовом гнезде имеется кое-что, вам неизвестное, – не удержалась я от иронии.

– Нас не пускали вниз по малолетству, – уныло подтвердил Михаил.-А когда мы старше стали: сами уже этим не интересовались… «Знаем мы, чем вы интересовались!» – подумала я, вспомнив свою первую киршагскую служанку. Но вслух ничего говорить не стала.

Открывшийся за аркой прямой как стрела коридор отозвался на наше вторжение тяжким громовым раскатом – как и при первом моем посещении.

Олежек вздрогнул и покрепче схватился за мою руку. Михаил тревожно оглянулся. Остальные ничего не заметили. Но сразу вслед за грохотом я перестала ощущать их мысли.

Правильно, так и в первый раз было.

Миновали развилку, по моему указанию свернули налево и вскоре оказались перед дверью, вмурованной в стену.

– Хотите загадку, – усмехнулась я, вспомнив старый анекдот.-Что не смогут сделать раз, два, три…-я пересчитала моих провожатых, – четверо взрослых мужчин, но сделает один ребенок?

– Наверно, не смогут открыть эту дверь, – предположил сообразительный Михаил, лишив меня возможности устроить им дополнительное развлечение.

– Точно, – хмыкнула я. – Никто не желает попробовать? Каллистрат, наш знатный естествоиспытатель, подергал дверь. На дверь это не произвело никакого впечатления.

– Пойдем, сынок, – сказала я. – Твоя очередь показывать фокусы. Олежек уцепился за дверную ручку, потянул. Михаил, скептически смотревший до этого на усилия Кал-листрата, здесь не выдержал, шагнул вперед – помочь ребенку.

– Не надо, – остановила я его.

Дверь уже открывалась. Неторопливо, с большим достоинством. В узкой щели уже засеребрился сумеречный свет тамбура.

– Вступаем в царство теней, – высокопарно прокомментировала я. – Уютненькое такое царство. И вполне гостеприимное. Кстати, Михаил, – предупредила я мужа, когда он вслед за мной и Олежеком перешагнул через порог тамбура, – трюки со скоростью течения времени уже начались. Сынок, подержи дверь открытой. Мы с папой проведем один эксперимент. Князь Зиновий, вы останьтесь пока с той стороны двери и машите вашим факелом, чтоб мы видели. А великий князь Михаил будет махать вам отсюда. А потом мы сравним ваши наблюдения.

Зиновий помахал.

– Хорошо, – похвалила я. – А теперь понемножку отдаляйтесь от двери. А мы будем отступать в противоположную сторону. Итак, начали!

– Что это с ним? —забеспокоился Михаил, указывая на Зиновия.

Тот шагнул раз, другой. Потом как бы задумался – стоит ли шагать? Но все-таки вроде начал переступать. Однако не закончил – так и застыл, забавно задрав ногу.

Мы уже успели отодвинуться почти к противоположной стене тамбура.

– Ты маши, маши факелом, – напомнила я.

– Да я уже помахал, – задумчиво сообщил Михаил.

– Ну, тогда возвращаемся к двери, – разрешила я.

По мере нашего приближения к заветному порожку Зиновий начал подавать признаки жизни. А когда до порожка оставалось не больше полуметра, он – медленно, как бы нехотя, но все-таки поставил наконец поднятую ногу на пол и даже собрался продолжить свое отступление в глубь пещеры.

Я высунулась в дверной проем, крикнула: – Князь Зиновий, достаточно! Идите сюда!

Он сделал еще шаг назад. Потом, будто спохватившись, вернулся к двери.

– Что видели? – спросила я.

– Да ничего я не успел рассмотреть, – пожаловался Зиновий. – Только начал отходить назад по нашему договору – вы там вдруг как запрыгали! Точно… – он поискал необидное сравнение, – точно кузнечики. И факел ваш мелькал – я с такой скоростью его крутить из стороны в сторону и не смогу. Как вам это удается, великий князь?

– Вот такой он умелый, наш великий князь, – развела я руками. – Ну а вы что видели? – поинтересовалась я уже у Никодима с Каллистратом. Они хоть и не участвовали в нашем опыте, но как независимые наблюдатели вполне могли пригодиться.

– Да то же самое, – осторожно сообщил Каллистрат.

– И я – то же, – подтвердил Никодим.

– Вам все ясно, мой дорогой супруг? – обернулась я к Михаилу.

Он не успел ответить. В облачках под потолком заплясали сварочно-фиолетовые ослепительные искры, а помещение наполнилось низким сиплым воем.

– Бобо! – закричал Олежек. Дверь, несмотря на его усилия, неуклонно закрывалась.

– Не держи, не надо! – Я испуганно схватила сына, прижала к себе.

Дверь закрылась полностью. И, как только встала на место, световые и звуковые эффекты исчезли. Разлилась благостная тишина.

– Что это было? – Михаил, видно, надеялся, что мы как старожилы на все имеем готовое объяснение.

– В первый раз вижу такое, – пожала я плечами. – Но могу высказать предположение.

– Жду с нетерпением, – кивнул Михаил.

– Сигнализация.

– Это еще что?

– Наверно, дверь слишком долго была распахнута. А так почему-то нельзя. Вот и сработала автоматика: дверь закрылась. И параллельно предупреждение последовало – световое и звуковое. В моем мире такая сигнализация даже на домашних холодильниках теперь устанавливается – если дверца холодильника долго открыта, то он лишать начинает и лампочкой мигать.

– Ничего не понял, – уведомил Михаил, – но поверил. И что теперь делать? Или она теперь, после всего этого, уже не откроется? И нам тут навсегда оставаться?

– Надеюсь, что нет. Впрочем, давайте пробовать. Практика, она, как говорится, критерий истины. Олежек, сынок, попробуй, пожалуйста, еще разочек открыть эту дверь, – попросила я.