Филумана - Шатилов Валентин. Страница 82

«Очень аппетитный образ, – отметила я, переставая жевать. – Особенно удачный для застолья!» – Вот они-то, таких речей наслушавшись, могут и забыть про то, как крест нам на верность целовали! – яростно тряс головой князь Иван. – Да и про сам крест животворящий! А и лыцары – так ли устоят все пред лестными, обманными ересями, ежели самим царовым величием эти ереси поддерживаемы? Да что лыцары! А князья из худородных, которых молодой цар привечает? Как думаете – воспротивятся ли? Ох, боюсь, раскол-то будет страшным, удар по христианской вере– тяжким, а жители княжеств наших откажутся уважать даже нас..

– Здесь цар… – прошептала я на ухо Михаилу.

– Здесь? Где? – не понял он, озадаченно оглядываясь.

– Здесь царова воля присутствует, – сказала я громко, указывая на хорошо видимый мне смерч, черной воронкой закручивающийся в дальнем углу столовой залы. Слишком памятный мне смерч, едва не поглотивший мое сознание в ца-ровых покоях.

Как бы услышав мои слова, смерч двинулся к пиршественному столу, прокатился по нему незримо для остальных присутствующих и всей своей ураганной тяжестью обрушился на князя Петра.

Тот как раз грозно оборачивался в мою сторону, чтобы задать взбучку несносной девке, беспрестанно лезущей в серьезные разговоры. Но не успел обернуться – обмяк. Ватной куклой осел в свое кресло, закатил глаза, приоткрыл рот, хрипло вдыхая воздух.

– Держитесь, князь! – крикнула я и мысленно протянула к нему руки.

Я пыталась раздвинуть упругие вихревые потоки, дотянуться до обездвижеиного, одеревеневшего сознания князя, зависшего легкой щепочкой в самой сердцевине бешено вертящейся воронки.

Смерч сопротивлялся моим рукам всеми своими протуберанцами и завихрениями, выталкивал меня наружу, сводил ледяной судорогой пальцы, мысленно вонзаемые в его плоть.

– Да помогите же мне! – воззвала я к присутствующим, в немом остолбенении переводившими глаза с меня на обвисшего в кресле князя. – Кричите ему, называйте по имени, обращайтесь к нему хоть как-то! Пусть откликнется, пусть придет в себя!

– Князь Петр! – первым громко подал голос Михаил. – Петр Тихонович!

– Князь Траханиотов! Князь кевролевский! – принялись несмело выкликать остальные.

Через минуту вокруг уже стоял настоящий галдеж. Многие повскакивали со своих мест, подбежали к хозяину, безвольно запрокинувшему голову, кричали ему прямо в уши, теребили за рукава. И это помогло.

Я почувствовала, что смерч, прежде почти каменный, налитый упругостью, вдруг дрогнул, стал мягчеть на глазах, поддаваться. Это позволило мне рывком ввести обе ладони в его покачивающееся туловище, ухватить сознание князя и выдернуть наружу.

Князь Петр с шумом перевел дыхание, выпрямился в кресле, с недоумением оглядел поднявшуюся вокруг суету.

– Что стряслось-то, господа? – поинтересовался озадаченно.

Смерч отступал. Попятился, мотая из стороны в сторону широкой шляпкой воронки, как пьяный человек головой. Двинулся вон из залы – прямо через стену, занавешенную большим пестрым ковром.

Громкий стук в закрытую дверь столовой залы заставил всех повернуть головы.

– Чего там? – недовольно рыкнул хозяин.

– Княже! – раздался приглушенный зычный голос. – Нас теснят! Ворота разбиты в шепу, бьемся уже на крыльце!

– Что такое? Микитка, ты? – раздраженно поморщился все еще ничего не понимающий князь Петр. – Сказал же – не беспокоить!

Я резко поднялась, отшвырнув стул, повернулась к князю Траханиотову: – Здесь есть другой выход? Запасной? Уйти сможем?

Князь секунду молчал, пристально глядя на меня. Потом все сложилось в его голове нужным образом, и он тихо, но властно сообщил: – Господа. Други мои. Пришел час наших настоящих невзгод. Сегодня мы бежим. И путь для отхода есть: вот он, здесь, в полу, подо мною – тайный лючок, по которому мы все выберемся наружу. Далече. В стороне от моего дома. Но мы соберемся снова. Уже не в слободе. Чуть далее. Подле Кругловой балки, в пятнадцати верстах к востоку отсюда – в имении верного мне человека, лыцара вышеградского Михаилы Гагина. Встретимся там нынче же, в полночь. Все там и решим. А теперь – в подпол! Князь Михаил с княгиней Натальей спускаются сразу после меня. Остальные – за ними!

– А вы, княгиня, и впрямь жена смелая! – одобрительно сообщил князь Петр из своего угла кареты. – Такая только и нужна Михаилу! И он подмигнул моему супругу. Будто я сама не знаю, какая ему нужна жена!

Мы втроем спасались бегством в траханиотовской карете, заранее припасенной на этот прискорбный случай. В целях большей скрытности с кареты были заблаговременно сняты гербы и стесаны вензеля князя, на окнах – плотные занавески, надежно ограждающие нас от любопытных глаз. Все-таки готовился князь Петр и к такому варианту, когда ему придется скрываться от высочайшего гнева.

– А есть ли у вас где пересидеть время в безопасности? – деловито спросил Траханиотов.

– Буду проситься на постой к Якову Окинфову – младшему сыну князя Лексея. Он имеет собственный дом в Вышеграде, а я с ним дружен был…

– И думать о том забудь! – категорично рубанул ладонью воздух князь Петр. – Лексей Окинфов царовым указом определен третьим воеводой в полк Правой руки. Он сейчас нос дерет, загордился – от него помощи ждать нечего. И живет он как раз там, куда ты прятаться хотел, – в сыновом вышеградском доме. Самого сына его, Якова, не знаю, но только вряд ли тот против отца пойдет – не то сейчас время, чтобы внутри рода смуту разводить! Не обижайся, может, этот Яков и друг тебе был, но только соваться к нему теперь, после того как царово величие уже не словами, а делами волю свою явило. – не след, ох не след!

– Тогда… – Михаил подумал. – А князь Воротынский в каком полку воеводой – записан?

Траханиотов смачно расхохотался: – Вот это дело! Молодой князь Ондрей со мной оказался записан в Ертаульный полк. Да не воеводой, а простым сотником! Ну и тож обиды терпеть не стал – отказался брать список сотни. Вот к нему – можно. Даже довезу. Заодно и переговорю с ним. Пока-то он вроде в сторонке стоял. Но вишь какие лихие времена настают – надо бы и ему определяться. Позову его на полуношничание к Гагину, на Круглову балку. Может, толк и будет! Эй. кучер! – приоткрыл он дверцу – Кушка, ты, что ли? А я тебя и не признал, когда в карету лез Вот и славно! Поворачивай к дому князя Ондрея Воротынского. На самом краю Девлетовой слободы, знаешь?

Карета остановилась. Некоторое время со стороны облучка не доносилось ни звука. Верный Кушка был в затруднении. Потом решился: – Не серчайте, батюшка, Петр Тихонович, да только я такого дома и не знаю… Там, в Девлетовой слободе, дом князя Димитрия Воротынского был. Это знаю. А чтоб Ондрея…

– Так то ж его сын, дурья твоя башка! – расхохотался князь Петр. Он вообще был в прекрасном настроении – будто и не пережил страшного налета на свой дом, будто и не положили царовы ополченцы лучшую часть его дружины. – Князь-то Димитрий помер не так давно, теперь гривну надел сын его, Ондрей! Вот к тому дому и езжай, какой знаешь!

– А как вы собираетесь разговор сегодня ночью повернуть? – осторожно поинтересовалась я, когда карета тронулась снова. – Наметки какие-нибудь есть?

– Наперед особо думать нечего! – с лихой удалью ответил князь Петр. – Намерение мое простое – не дать погубить то, что нашими предками создавалось! А как противодействие начать – это вот как раз и обсудим.

Увы, его слова полностью соответствовали мыслям. Никаких стратегических заготовок в его голове не обнаруживалось.

– Одно ясно, – потер он ладони, как бы предвкушая хорошую драку. – Нам теперь от царова величия житья не будет. Коли сей же час не сумел он нас взять – завтра опять попробует. И пойдет охота на нас, ох пойдет! А я дичью-то не люблю быть. Я сам из охотников!

– Знаешь, а я, кажется, поняла, откуда и кто на меня все время пристально смотрит, – поделилась я с Михаилом.

Мы наконец остались одни в отведенной нам гостевой горнице дома князя Ондрея Воротынского.