Магнолия - Шатилов Валентин. Страница 18

Тот, что сидел справа, на месте пассажира, горестно покивал носатым птичьим профилем, вытер рукавом свитера сентиментально повлажневшие глаза и ласково приказал тому, что сидел на водительском месте:

– Трогай, дорогуша, трогай.

4

– Так вот, значит, что они тут успели намастырить, – одобрительно прищурился человечек в ярком рваном свитере, выбираясь из машины в гараже-ангаре. – Неплохо, очень неплохо…

Он совершенно спокойно перенес путешествие со сверхзвуковой скоростью – Виктор отметил это с удивлением и даже с уважением. Почему-то думалось, что в полете человечка развезет. А ему хоть бы что, даже не поморщился. И теперь ангар осматривает с видом хозяина – хотя совершенно очевидно, что он здесь впервые.

– Дорогуша, ведь это, наверно, не все помещения? – весело обратился он к Виктору. – Давай, веди меня. Куда там надо? Дык стор оро – помнишь?

Еще бы Виктор не помнил. Эти слова включили его – как утюг с программным управлением, как кухонный комбайн. Бессмысленные слова – а свели его до положения пленника собственного тела, покорно исполняющего все приказания тщедушного человечка.

И сейчас – почти помимо своей воли – Виктор вылез из машины, прошел в правый угол ангара, толкнул ладонью небольшую дверь.

За дверью была темень. Падающий из ангара свет тонул в непроглядном мраке большого помещения, гулко отозвавшегося эхом.

Виктор первым шагнул в дверь и, осторожно маневрируя между кучами строительного мусора, хрустя осколками битого стекла, повел своего спутника туда, куда нужно было идти после сказанных слов-заклинаний.

Заклинания! Как же это он сразу не догадался – да ведь тщедушный противный человечек его заколдовал своими дурацкими заклинаниями! Узнал откуда-то эти волшебные слова – и заколдовал! И теперь Виктор в его власти… А власть эта кончится только после того, как Виктор выполнит все те манипуляции, которые должен выполнить. И чем быстрее он их выполнит, тем быстрее освободится от власти этого гадкого человечка.

За гулким залом оказалась совершенно темная, непроницаемо-чернильная лестничная площадка.

Уверенно, как к себе домой, спустившись на один пролет вниз, Виктор присел на корточки, нашарил на плинтусе некий шпенек, слегка повернул его – и, тяжко вздохнув, стена отъехала чуть в сторону, открывая вход в залитое ярким светом помещение.

Сейчас, сейчас Виктор освободится! Вон там, посреди этого ослепительного зала, на возвышении, на массивном постаменте, стоит какой-то невзрачный столик. Вернее, коробок. Вернее, панель с несколькими рядами тумблеров.

Пульт. Вот он – пульт! Если тумблеры перещелкнуть вот так… и вот так… и еще так… – то сила заклятия, произнесенного этим хиляком, этим гнусным заморышем, кончится! Снова свобода!

Только она не наступила.

Какая еще свобода! Виктор о ней и думать забыл: перещелкнув нужные тумблеры в необходимой последовательности, он вдруг ощутил, что мир вокруг стремительно меняется.

Надо ж – в каком он беспросветном мраке жил до сих пор! В какой серой скуке! Только теперь открылось это. Только теперь мир, сияющий, искрящийся всеми красками, цветами, запахами, поворачивался к нему своим настоящим, прекрасным лицом. И главное, что было в этом мире – самое, наверно, привлекательное и самое желанное, – его простота. К черту ненужные сложности – перед Виктором стоит Человек – вот же Он! – который и является точкой отсчета для всего. Для добра и зла, для прекрасного и отвратительного. Как просто, в самом деле! Что хорошо для этого небольшого – но великого! – Человека (может быть, и неказисто одетого – в несоответствующие величию лохмотья), – все это хорошо и для Виктора. Да и для всей Вселенной! А если что-то вдруг найдется плохого – такого, что может причинить Ему зло, да что там зло – хотя бы просто расстроить Его, – это что-то будет Виктором немедленно уничтожено. Даже ценой Викторовой жизни. Что такое жизнь какого-то там Виктора в сравнении с хотя бы мгновением жизни этого Человека?! Подумать смешно.

И не один только Виктор будет теперь хранить Его – их много, их вполне достаточно – верных, быстрых, надежных. Вон их сколько появляется вокруг. Возникают будто из воздуха. Окружают Его плотными рядами – их уже десятки! И все – молодые, сильные, готовые ради Него на все! Какое блаженство сознавать себя частицей этого единства!

И Он понимает. Он конечно же знает, что все они здесь – с Ним и все – ради Него. Его глаза, полные слез, блистают, Его кулаки сжаты. Он восходит на возвышение, Он становится рядом с Пультом и говорит нужные слова. Главные слова.

– Друзья! Много у нас работы впереди. Я каждому скажу, что кто должен сделать. Немедленно сделать, сейчас же. А в «а-икс-гэ» мы все собираемся снова – и уж тогда… тогда уж…

Голос Его прерывается. Он прикрывает ладонью глаза, пытаясь совладать с охватившими чувствами, но и без слов понятно, что уж тогда-то начнется нечто небывалое. Может быть, новая эра? Или новая эпоха? С ними, при их участии – и во главе с этим великим, величайшим Человеком…

Любомудрый указал на схеме место – небрежно ткнул пальцем, уверенный, что Виктор и сам поймет, где это и как туда добраться. И тут же нетерпеливо махнул рукой, приказывая Виктору, чтоб тот возвращался в строй и уступил возле стола со схемой место следующему суперу, готовому получить следующее задание.

Виктор, четко выполнив не прозвучавшую команду «кругом!», крутанулся на каблуках и шагнул в строй.

Впрочем, он задержался в строю всего на секунду или даже на долю секунды. Сила, которая была выше его, заставила Виктора немедленно отправиться на выполнение полученного задания.

Он нырнул в пространстве не раздумывал. Он знал, где находится это место. Схему видел впервые в жизни, к географии, которую ему и Магнолии пытались преподавать глупые, никчемные людишки, и к географическим картам эта схема не имела никакого отношения, но это была НАСТОЯЩАЯ схема, и Виктору одного взгляда оказалось достаточно, чтобы определить, как нужно нырнуть, чтобы попасть в нужное место.

Нужным местом был ярко освещенный широкий коридор – весь в коврах и полированном дереве. Дорогой коридор. И совершенно пустой по ночному времени. «Ничего, – злорадно подумал Виктор, – скоро они тут все забегают, засуетятся!»

Ему вообще-то нужен был не коридор – ему нужен был кабинет справа, от которого его отделяла массивная железобетонная стена – совершенно несущественное препятствие для супера. Виктор лишь чуть усмехнулся – ив следующее мгновение был уже там, в громадном и еще более дорогом кабинете.

Но и кабинет оказался пуст. Двуногое создание, которое подлежало ликвидации, отсутствовало в нем.

Виктор обвел холодным неторопливым взглядом казенную роскошь мебели, редкие лампы, горящие по стенам и лишь слегка рассеивающие полумрак, и его внимание задержали две двери в противоположных концах кабинета. Одна дверь большая, двустворчатая, нагло и горделиво торчащая прямо посередине стены, и другая – гораздо меньше, одностворчатая, скромно замаскированная под книжный шкаф в углу другой стены.

Если искомого двуногого не было здесь, в кабинете, значит, он должен находиться за одной из дверей. Но за которой? Не особенно раздумывая, Виктор выбрал массивную двустворчатую и перенесся туда.

И попал в приемную перед кабинетом. Громадную приемную – почти такую же по размерам, как и сам кабинет.

Поскольку Виктор перемещался в пространстве совершенно бесшумно, сначала его появление прошло незамеченным для двоих людей в военной форме? спокойно сидевших за столами – то ли охранников, то ли секретарей владельца кабинета. Виктор решил, что убивать этих двоих не стоит. Ему было дано четкое задание: ликвидировать двуногого, которому принадлежал кабинет. И хотя при этом, разумеется, можно было убирать и всех других, кто путается под ногами и мешает выполнению главного задания, но размениваться по мелочам, тратить время на прекращение жизней всех встречных-поперечных не следовало.