Двойная спираль в небеса - Шеффилд Чарльз. Страница 5

– Совершенно верно. Инструкция записана в клетки твоей руки и во все остальные в виде звеньев цепочки ДНК, не нужных для синтеза протеинов. Она многократно продублирована на случай искажения части текста вследствие мутаций. Неужели тебя не восхищает красота идеи? По-моему, это гениально – использовать непревзойденную способность ДНК из поколения в поколение копировать саму себя с ничтожной вероятностью ошибки. Быть может, через сотню-другую миллионов лет накопится столько искажений, что текст утратит смысл, но не за двадцать миллионов. Вообрази, это же почти вечность; нет ничего надежнее! Приятели-инопланетяне, решив оставить нам лестницу к звездам, могли не беспокоиться о ее жаро-морозо-пыле-влаго-времене-устойчивости – она наверняка сохранилась бы до появления существ, достаточно сметливых, чтобы прочесть ее и применить. Одновременно этот способ связи гарантирует прием послания лишь теми расами разумных, которые достигли определенного уровня. Тому, кто не дорос, прочесть послание не удастся. Анализ нуклеотидной цепочки требует высокой технологии научных исследований – необходимы электронные приборы и компьютеры, численные методы и растровые туннельные микроскопы, иначе ничего не выйдет.

– И такая цепочка есть в каждой клетке? Длиной в десять миллионов знаков?

– В каждой клетке каждого человека в каждой стране. – Бейтс, оживившись, снова сел на своего конька. – Информация в ДНК упакована очень плотно. Полное описание человеческого организма заключено всего в нескольких триллионных долях грамма вещества. А что такое по сравнению с организмом какая-нибудь техническая игрушка? Безделица. Теперь ты понял, почему я настаивал на невозможности держать все в тайне? В своей области науки я знаю за границей человек пятьдесят, идущих в том же направлении, так что, если нравится, играй в свою секретность, но, хоть в лепешку расшибись, они дадут тебе не больше одного-двух лет. А потом кто-нибудь догадается, расшифрует текст-изображение независимо от нас и все равно получит свою лестницу к звездам, созданию которой ты грозился посвятить всего себя.

Джейкобсен резко откинулся на спинку кресла и громко засопел.

– Чтоб ты провалился, Пучеглазый! – прорычал он. – Врываешься, сулишь помощь, заманиваешь действующей моделью, а затем с невинным видом суешь дулю под нос. Да если каждая недоразвитая страна получит доступ в небо, то это не помощь, а медвежья услуга.

– Как посмотреть. Если ты почитаешь своим долгом, просиживая здесь штаны, закупоривать необъятным задом выход в космос всем непричисленным к героическим ВМС, тогда не обессудь. Твоя задача станет не просто тяжелой – невыполнимой. И это прекрасно. Я не собираюсь потворствовать дурным амбициям. Если же ты, как заявлял когда-то, видишь ее в создании кораблей, которые будут по карману всем желающим и дадут нам шанс узнать звезды, то решение пришло к тебе на блюдечке. Вернее, его преподнесли пришельцы, записавшие информацию в ДНК, а я сыграл роль посыльного. – Бейтс отключил первый режим и положил модель на стол. – Пошевели мозгами, Толстяк. Я дарю тебе планеты, а может, и звезды впридачу. Агентство в любом случае получает фору в несколько лет. А повезет – ты вскоре сможешь сам побывать наверху.

Рука Джейкобсена, невольно потянувшаяся к белому цилиндрику, застыла на полпути.

– Я сам?! Я?

– Нет, римский папа. – Бейтс с интересом наблюдал смену выражений адмиральского лица. – Вот-вот, вижу, что проняло, слава тебе, Господи. Дурачь себя сколько влезет, будто хотел возглавить НАСА из карьеристских соображений. Я-то помню Толстяка Джейка; в Академии он частенько заводился – а мы, развесив уши, слушали – на тему освоения космоса во благо человечества, доказывал его необходимость, неизбежность и свою бесповоротную решимость в нем участвовать. Простого доступа, о котором мы толкуем, для этого мало. Но доступ дает ключ. Ключ у нас в руках. И теперь ты можешь лично слетать куда пожелаешь. Это для «шаттлов» ты староват и грузен, а нашей будущей штуковине возраст и габариты пассажира безразличны. Смекаешь? Твоя мечта осуществится.

– Черт… – Джейкобсен уже по-хозяйски поглаживал цилиндрик, зажатый в кулаке. – Ей-Богу, полечу. Только, знаешь, меня пугает мысль о встрече с теми чужаками. Они опередили нас на двадцать миллионов лет. Как мы найдем общий язык? И все-таки ты прав: если будет малейшая возможность попасть на корабль, я попаду на него; меня ничто не остановит. – Он перевел штырек во второе положение и проводил модель взглядом к потолку. – И еще вот что любопытно – любопытнее даже, чем сама эта безделица. Откуда им было известно, что люди смогут ее изготовить? Вроде бы они знали, что появятся разумные существа, появится техника и прочее. Но в те времена людей не было и в помине, верно?

– Конечно. Были только примитивные обезьяны. – Бейтс блаженно ухмыльнулся. – Нет, пришельцы, оставляя приглашение, не знали, кто придет на рандеву… Как ты думаешь, откуда я взял, что они прилетали именно двадцать миллионов лет назад?

Адмирал покачал головой. Модель плавно опустилась ему на ладонь.

– Да оттуда, что мы были не единственными кандидатами, – сам же и ответил профессор. – Я упоминал, что экспериментирую с клетками животных, а не только человека, и обнаружил тот же текст в цепочках ДНК тех видов, которые происходят от общих с нами предков, живших двадцать миллионов лет назад. Ветви людей, шимпанзе, горилл, орангутангов и гиббонов отделились от общего ствола в разное время, но у всех в генах есть кодированные интроны. По всей вероятности, информацию вживили в нашего общего предка лишь один раз – это можно сделать, например, внедрив в зародышевую клетку специальный вирус, – а стало быть, знаменательное событие имело место не позже двадцати миллионов лет назад. Послание оставлено всем, но прочесть его сумели только мы.

Адмирал торжественно выпрямился.

– Не мы, а ты, Пучеглазый, и только ты. Именно тебе, а не кому иному, принадлежит эта заслуга. Ты единственный оказался достаточно умен. И вот что еще. Я действительно загорелся, но, сдается мне, право лететь первым заработал ты. Уверен, что сумею это устроить.

– Не торопи события. И вообще, лететь первым совсем не обязательно. Я встану в очередь.

Джейкобсен покачал головой.

– Не повторяй мою ошибку, Бейтс, не откладывай на потом. В один печальный день ты обнаружишь, что слишком устал, слишком стар и толст и что упущенного не вернешь.

Бейтс хмыкнул.

– Ну, это вряд ли… Честно говоря, я даже убежден, что этого не произойдет… – Поколебавшись, он залез в твидовый карман и выудил полукруглую коробочку, похожую, благодаря многочисленным, торчащим во все стороны проводкам, на паука. – Так и быть, признаюсь тебе, Джейк. Модель, что у тебя в руках, – не единственная собранная мной безделица. В интронах закодировано еще много чего. Я не уверен на все сто в назначении того, что ты видишь, но проверить будет несложно. Если мне не изменяет память, всего в нескольких кварталах отсюда находится институт геронтологии.

В связи с шумихой вокруг НЛО я вижу по крайней мере одну неясность, никак не разрешаемую спорящими сторонами. Это проблема частоты визитов инопланетян. Люди живут на Земле не менее нескольких сотен тысяч лет. И конечно же, инопланетянам, сколь бы они ни опережали нас в развитии, было бы нелегко рассчитать, когда мы или наши потомки достаточно поумнеем для осмысленного и полезного общения с пришельцами. (Если наша цивилизация вообще когда-нибудь достигнет нужного уровня. Когда Махатму Ганди спросили, что он думает о западной цивилизации, он ответил что-то об оригинальности этого словосочетания.)

Посещать нас каждые несколько лет, проверяя, как у нас дела, представляется мне чудовищно неэффективным времяпрепровождением. У братьев по разуму найдутся занятия поважнее. Разве не удобнее поступить иначе – оставить весточку, которую сумеют принять только достаточно разумные существа, а в гости к нам наведываться лишь изредка?