Неподражаемый доктор Дарвин - Шеффилд Чарльз. Страница 10

Он развернулся и зашагал вверх по холму. Гогенгейм поглядел ему вслед и пренебрежительно махнул рукой, точно заканчивая аудиенцию. Смех его преследовал Поула, пока тот шел прочь, но Дарвин остался стоять на месте, в упор разглядывая тощую физиономию и фигуру противника. Лицо толстяка отражало напряженную работу мысли и все крепнущую убежденность.

— Доктор Гогенгейм, — наконец произнес он. — Вы насмеялись над искренним и доброжелательным предупреждением, вы отклонили честное предложение полковника Поула о сотрудничестве и вы не поверили мне, когда я сказал, что явился в Малкирк не за сокровищем. Что ж, воля ваша. Позвольте мне сказать только одно, а потом я уйду и предоставлю вам обдумать мои слова. Повторяю еще раз: таящаяся в заливе опасность реальна, куда реальнее, чем я сам поверил бы еще час назад, и куда реальнее, чем сокровище, которое вы столь страстно ищете. Помимо этого, доктор Гогенгейм, сдается мне, я знаю, кто вы такой и как попали сюда. И вспомните об этом, когда в следующий раз вздумаете поразить Малькольма Макларена и простодушных селян волшебными полетами в Инвернесс или чудодейственными снадобьями, взятыми из чистого воздуха.

Он прищелкнул пальцами — неуклюже, без намека на щегольство и рисовку Гогенгейма, — развернулся и вперевалку поспешил за Джейкобом Поулом по тропе, что вела к Малкирку. Вслед им доносился издевательский смех Гогенгейма.

— Опять он здесь, и опять вокруг него толпа. Вон берет у одной из женщин здоровенную вязальную спицу… Интересно, что он собирается с ней делать? Я бы мог дать ему пару-другую добрых советов.

Джейкоб Поул выпрямился, отворачиваясь от окна, из которого наблюдал за происходящим перед домом соперника.

— Эй, доктор, идите-ка сюда, взгляните сами.

Дарвин вздохнул, захлопнул записную книгу, куда тщательно заносил свои наблюдения касательно местной флоры, и встал.

— Какой же новой загадкой нас потчуют?

Смеркалось, стоял чудный вечер. На полянке перед окном Гогенгейм дважды взмахнул спицей, описав в воздухе сверкающий круг. Обеими руками ухватив за тупой конец, он направил острие себе прямо в сердце и надавил. Спица медленно вонзалась ему в грудь — дюйм, еще дюйм… и вот Уже погрузилась на добрую половину длины. Он разжал руки. Селяне дружно ахнули. По белой костяной игле медленно поползла, капая на тунику, струйка крови.

Гогенгейм несколько мгновений стоял со спицей в груди, а потом столь же медленно, опять двумя руками, вытащил ее, провел сжатой щепотью по всей длине, вновь описал спицей круг в воздухе и пустил по рукам селян. Те робко касались ее. Пока она переходила из рук в руки, Гогенгейм извлек из-под плаща маленькую круглую коробочку, черпнул указательным пальцем капельку черной мази и с улыбкой втер в дырочку у себя на рубашке.

— Что это за снадобье? — Поул прижался носом к грязному стеклу. — Чтобы исцелить от этакой раны… В жизни ничего подобного не слышал!

— А я, кажется, слышал, — сухо произнес Дарвин, возвращаясь к своему креслу.

Но Джейкоба Поула рядом уже не было. Выскочив за дверь, он присоединился к толпе зевак вокруг Гогенгейма. Тот приветственно кивнул.

— Еще раз добрый вечер, полковник. — Голос чудесника звучал дружески, как будто утреннего инцидента и в помине не происходило. — Ну что, никаких морских чудищ, а? Вы пришли как раз вовремя. Сейчас я продемонстрирую противоядие, панацею от любого яда. До сих пор я пользовал им только коронованных особ Европы. Великий секрет необычайной ценности. — Гогенгейм глянул на дом напротив. — Жалко, доктора Дарвина тут нет, ему было бы чему поучиться.

Он потянулся к стоящему рядом высокому шкафчику и вынул из него хрупкую склянку с какой-то маслянистой жидкостью. Смоляная пробка легко скользнула наружу, и Гогенгейм понюхал ее.

— Великолепно. Вот видите фиал? Пустите-ка по кругу, чтобы все видели. Понюхайте, только не пробуйте. Смертельный яд. Если хотите, замените любым другим ядом — моему противоядию все равно. Я приготовил этот экстракт из тисовых листьев. Полковник, возьмите.

Поул осторожно понюхал склянку.

— Какая гадость.

— Передайте следующему.

Стоявший рядом с Поулом крестьянин взял у него флакончик с такой опаской, точно тот мог взорваться. Флакончик пошел по рукам — одни зрители нюхали, другие ограничивались простым осмотром — и наконец вернулся к Гогенгейму.

— Отлично. Теперь внимательнее.

Он снова залез в ящичек и вытащил аккуратную клетку из железных прутьев вокруг деревянного каркаса. Внутри, то и дело бросаясь на тесно сжатые прутья и жадно обнюхивая воздух, беспокойно металась из угла в угол крупная серая крыса. Гогенгейм ненадолго поднял клетку на всеобщее обозрение, а потом поставил на землю, капнул на кусочек овсяного хлебца несколько капель жидкости из фиала и ловко просунул угощение между прутьями.

Крыса несколько секунд помедлила — толпа крестьян затаила дыхание. Наконец зверек рванулся вперед, понюхал хлеб и тотчас сожрал его.

— Начинаю отсчет, — произнес высокий доктор. — Пятьдесят биений пульса — и сами увидите результат.

Он взялся левой рукой за запястье правой и ясным звучным голосом начал считать. На тридцати кружение крысы по клетке замедлилось, она снова поднялась на задние лапы, цепляясь за прутья. Еще десять ударов — и зверек сполз на живот, скребя когтями пол.

Не доводя счет до конца, Гогенгейм подняв фиал к губам и вылил содержимое себе в горло. Селяне испуганно забормотали, а он перевернул склянку вверх дном, вытряхивая последние несколько капель отравы на траву.

— Теперь — только быстро — противоядие.

Он извлек из-под плаща флакончик с зеленой жидкостью, осушил ее и аккуратно закупорил снова. Зрители загомонили, жарко обсуждая по-гэльски то, чему они только что стали свидетелями, а Гогенгейм с самым непринужденным видом повернулся к Малькольму Макларену.

— Количество противоядия очень ограничено. Если оно кому-то очень требуется — сейчас или же на будущее, — мы можем договориться. Обычно-то я не продаю его, но здесь, где так мало врачей, готов сделать исключение. Объясните им, ладно? Тем временем, — он бросил взгляд на ведущую на юг дорогу, над которой уже сгущались сумерки, и понимающе кивнул, — кажется, у меня есть еще одно дело. Видите? Вчера я купил это в Инвернессе — и вот, прибыло. Ежели поможете разгрузить, уже завтра я пущу все в дело.

Он показал на доверху нагруженную телегу, которую легко тащили по склону две запыленные коняги.

— Это снаряжение для работ в заливе. — Гогенгейм повернулся к Джейкобу Поулу. — Как я вам говорил, мы неплохо потрудились: обнаружили затонувший корабль, раздобыли оборудование. Быть может, вам с доктором Дарвином не терять времени понапрасну и попросту снарядиться в обратный путь? Пока вы прокопаетесь с приготовлениями, галеона уже и след простынет. Так что доброй ночи, полковник, приятных снов.

Он кивнул Поулу, еще раз поклонился сбившимся в кружок селянам и зашагал навстречу телеге. Та чуть не ломилась от коробок и ящиков. Большинство крестьян, не скрывая любопытства, двинулись следом. Поул остался на месте, покусывая ноготь и злобно глядя вслед уходящему сопернику.

— Наглый пес! — сердито бросил он Зумалю, который задержался рядом. Чернокожий и ухом не повел — был занят своим делом. Вытряхнув из клетки мертвую крысу, слуга сложил все обратно в шкафчик и аккуратно запер его. Потом поставил на низенькую тележку, повез к дому и скрылся за дверью.

Пока Поул мялся на месте в нерешительности, к нему подошел Малькольм Макларен. Дюжий шотландец хмурился, озабоченно кусая губу.

— Полковник, скажите, нельзя ли мне доктора Дарвина на одно слово?

— Он там, в доме. — Поул все еще злился. — Но если заставите его ограничиться одним словом, вы удачливей меня.

И первым направился к дому.

Дарвин сидел все в том же кресле, по-прежнему поглощенный своими заметками. Рядом стояла непочатая бутыль овсяной болтушки, да еще ему пришлось зажечь масляную лампу, однако в остальном все осталось ровно так же, как когда Поул уходил отсюда. Дарвин поднял голову и хладнокровно кивнул Макларену.