Неподражаемый доктор Дарвин - Шеффилд Чарльз. Страница 35

Дарвин показал на бассета, который растянулся у ног хозяина и блаженно лизал его руку.

— Разве для десятилетнего мальчишки — или собаки — два месяца не равны целой вечности?

БЕССМЕРТНЫЙ ЛАМБЕТ

Утро грозило дождем — и он таки пошел. Старая кобылка, без особых усилий тянувшая за собой легкую двуколку, отозвалась на первые удары теплых капель возмущенным ржанием и раздула ноздри, но, понурив голову, продолжала брести вперед сквозь потемневшее летнее утро.

— Говорил же я вам, Эразм, — Джейкоб Поул торжествующе глянул на своего спутника, — как вчера вечером задул восточный ветер, так я нутром почуял — дождя не миновать.

Дарвин поерзал на сиденье, придвигаясь ближе к полковнику, вытащил из бокового ящичка окованный медью прибор и сумрачно поглядел на него. — По-прежнему показывает «ясно».

— И не успокоится, пока мы не промокнем насквозь. Бьюсь об заклад, мои старые кости в любой день недели дадут сто очков вперед этому вашему новомодному приспособлению.

— Пожалуй, я начинаю думать, что вы правы. — Дарвин посмотрел на тучи, надул и без того толстые губы и покачал головой. — И все же мой барометр построен на основании неопровержимых научных принципов, тогда как поведение ваших суставов остается одной из непостижимых тайн жизни. Уж не окажется ли, что здесь, в Восточной Англии, мне придется заново постигать уроки, заученные в Личфилде? Возможно, эту штуковину надо как-то перенастроить применительно к местным широтам…

Не обращая внимания на струйку воды, что уже бежала вниз по широкополой фетровой шляпе, доктор задумчиво постучал пальцем по барометру. Джейкоб Поул наблюдал за его манипуляциями скептически.

— Жаль, что вы не можете перенастроить еще и меня. От дождя у меня ломит кости совершенно одинаково — что в Личфилде, что в Калькутте. А вот кабы мы, как я предлагал, подождали часок-другой в гостинице, сидели бы сейчас в тепле и уюте, распивая бутылочку доброго портвейна.

— Ага, а к вечеру бы заработали такую подагру, по сравнению с которой все ваши нынешние боли просто пустяк, — парировал Дарвин.

Его спутник плотнее завернулся в кожаный плащ и съежился на сиденье, угрюмо глядя на дорогу, что меловой полосой, никуда не сворачивая, убегала за горизонт. Слева, параллельно ей, тянулись канал и земляной вал.

— Если верить последнему указателю, до Ламбета еще целых три мили, — проворчал полковник. — И даже амбара никакого не видно, где укрыться. Мы промокнем до нитки.

— Без всяких сомнений. — Похоже, эта перспектива ничуть не устрашила Дарвина. — И тогда, Джейкоб, уж будьте любезны припомнить, что мы отклонились от первоначального маршрута лишь по вашему настоянию.

Поул хитро покосился на спокойный профиль друга.

— Признаю, идея завернуть в Стиффки и впрямь принадлежала мне. И вы сами со мной согласитесь, как отведаете тамошних устриц — лучших на всем восточном побережье. Зато насчет Ламбета придумал не я. Древние развалины меня не завораживают, разве что в них спрятано что-нибудь ценное.

Он вытащил из-под плаща золотую чеканную табакерку и подкрепился основательной понюшкой.

— И вообще поездка в Норидж — отнюдь не моя затея. Я бы мог уже быть дома вместе с Элизабет и маленькой Эмили. Это вас пригласили посмотреть новую больницу. А я провел время просто отвратительно. Мне доводилось торговаться на базарах по всему земному шару, и заявляю смело: таких хитрых, расчетливых барыг, как в Норфолке, нигде не сыщешь.

— Боюсь, это кое-что говорит и о вас, Джейкоб, — не вы ли еще вчера вечером хвастались, как дешево заплатили за нориджские сапоги, в которых сейчас щеголяете? Впрочем, вряд ли в Ламбете вам представится возможность вдоволь поторговаться. Я рассчитываю, что нас там ждут каменоломни, а вовсе не лавочники. Вы хоть отдаете себе отчет, что эти раскопки были древними уже тогда, когда первый римлянин ступил на английскую землю? Иные из вырубленных здесь камней пошли на постройку форта легионеров в Бранкастере, но даже те брались уже из новых разработок.

Старая кобылка терпеливо трусила вперед под теплым и даже приятным летним дождем. Тяжелые капли пускали круги по глади канала, в котором отражалось серовато-стальное небо. Ряд тополей тянулся вдоль берега, превращаясь в череду маленьких зеленых точек вдали.

— Ледьярд обещал встретить нас в ламбетской гостинице, — продолжал Дарвин. — Боюсь только, он мог еще не получить наше послание из Нориджа. Почтовые кареты ходят отвратительно. В последнем письме он предупреждал, что еда в гостинице скверная, а постели и того хуже. Но неловко было бы являться к нему домой без приглашения, пока мы не подкрепим нашу переписку личной встречей. — Доктор поглядел вперед, ладонью прикрывая глаза от дождя. — Взгляните-ка туда, Джейкоб, скажите, я правильно вижу? Не ламбетская ли церковь впереди? Если так, значит, вон там, на подъеме за деревней, Олдертон-манор, а рядом — олдертонская мельница. А к западу от нее находятся каменоломни.

Джейкоб Поул вгляделся вдаль, пронизывая взором завесу дождя, и энергично кивнул.

— Да, вижу и то, и другое, и третье. Если это Олдертон-манор, ну и велик же он. Три крыла, а то и все четыре. А заметили ли вы того всадника впереди? Скачет сюда по краю дамбы. Видите — вон там, между водой и деревьями.

Дождь чуть поутих, хлещущие струи стали реже. Дарвин нахмурился.

— Не пойму. Вы же знаете, что зрение у вас куда лучше моего. Думаете, это Ледьярд?

Поул извлек из кожаного несессера у себя под ногами небольшую подзорную трубу и поднес ее к глазам, на чем свет кляня тряску и ухабы.

— Нет, не думаю, — наконец произнес он. — Разве что ваш друг Ледьярд ездит в дамском седле. Как бы там ни было, всадница мчится во весь опор. Верно, неотложное дело.

Двое путешественников молча наблюдали за приближающейся наездницей, ловко и умело управляющей черным жеребцом добрых семнадцати ладоней в вышину. Подковы коня гулко стучали по меловой поверхности дороги. Поравнявшись с двуколкой, незнакомка натянула поводья.

— Доктор Дарвин? — осведомилась она, наклоняясь с седла.

Друзья с удивлением глядели на всадницу, которая откинула капюшон, являя на свет Божий непокорную гриву густых светло-рыжих кудрей. Дарвину немедленно вспомнились викинги, что высаживались на берегах Восточной Англии тысячу лет назад, — кое-какие следы их набегов сохранились и до сих пор. Серо-голубые глаза и молочно-белая кожа молодой женщины придавали бы ей сходство с китайской фарфоровой куклой, когда бы не твердый, решительный подбородок. С виду ей было чуть меньше тридцати.

— Он самый, — после короткой паузы промолвил Дарвин. — Однако у вас имеется некоторое преимущество надо мной, мадам, поскольку мне трудно поверить, что вы и есть Джеймс Ледьярд, мой единственный знакомый в Ламбете.

— Благодарение Богу, что вы знакомы, — загадочно отозвалась рыжеволосая незнакомка. — Я Элис Милнер. Доктора Ледьярда вызвали по неотложному делу в Олдертон-манор.

— И он попросил вас поехать и встретить нас вместо него? — спросил Поул.

— Нет. Он просил меня не делать этого, — отозвалась Элис, встряхнув кудрями. — Велел мне прилечь и поспать. Вот и пришлось украдкой выбираться через черный ход и самой седлать Соломона.

— Это полковник Поул, — представил Дарвин, уловив невысказанный вопрос в глазах молодой женщины. — Мы путешествуем вместе. Но послушайте, если Джеймс Ледьярд посоветовал вам лечь, зачем вы приехали?

Развернув коня, Элис Милнер ехала бок о бок с двуколкой. Дряхлая кобылка, равнодушная и к этому внезапному появлению, и к людским разговорам, все тем же ровным шагом двигалась к Ламбету. Всадница тряхнула поводья скакуна.

— А вы не можете быстрее? — Она с видимым нетерпением показала на флегматичную лошадь.

Дарвин окинул молодую женщину острым взором.

— Нет, — ответил он и чуть помедлил, ожидая реакции, — Во всяком случае, без веских на то оснований.

Элис оглянулась на двуколку.