Расхождение - Шеффилд Чарльз. Страница 33

– Мне кажется, я знаю. Не то, что произошло, а куда мы летели и где сейчас находимся.

– Тогда ты на шесть шагов впереди меня. – Он обвел рукой бесконечную равнину. – Лимбо. Кажется, так его называют? Место, куда попадают потерянные души.

– Мы не потерянные. Нас доставили сюда целенаправленно; и это моя ошибка. Я сказала Тому-Кто-Ждет, что страстно желаю встретиться со Строителями. Он воспринял это всерьез.

– Однако что-то не сработало, тебе не кажется? Не вижу никаких их признаков.

– Дай им время. Мы же только прибыли. Ты помнишь наше падение в Глаз Гаргантюа?

– До последнего дня не забуду. Который, хотелось бы думать, еще очень далеко, в чем я лично начинаю сомневаться.

– Глаз – это вход в транспортную систему Строителей. Он существовал еще тогда, когда люди появились в системе Мэндела и, возможно, задолго до этого; но неудивительно, что никто до сих пор не понял, что это такое. Любой экипаж корабля должен сначала чокнуться, чтобы залететь в него.

– Экипажи исследовательских кораблей именно из таких сумасшедших и состоят. Когда систему начали колонизировать, люди делали много безумных вещей. Мне известно, что корабли опускались в атмосферу Гаргантюа и возвращались – некоторые из них. Но этого, по-моему, недостаточно, чтобы сделать то, что сделали мы. Требовался тот первый толчок с Жемчужины, ввинтивший нас точно в центр вихря. Когда я находился в нем, мне казалось, что он трется о мои плечи. Для второго человека там места не было, не говоря уж о целом корабле.

– У меня было то же ощущение. Меня интересовало, куда ты делся, но я понимала, что места для нас двоих там нет. Хорошо. Итак, первый толчок мы получили от гравитационного генератора на Жемчужине, затем второй – от этого скручивающего поля в Глазе Гаргантюа. Таким образом, мы попали прямо в главную транспортную систему и вылетели из рукава. По моим подсчетам, на тридцать тысяч световых лет.

– Именно это меня интересовало. Я смотрел по сторонам и видел всю нашу чертову галактику, разложенную, словно на обеденном столе, хотя, учитывая мое нынешнее самочувствие, слово «обеденный» не стоит даже упоминать.

– И, наконец, последний бросок доставил нас сюда. – Дари огляделась по сторонам, подняла глаза вверх к сегментированному потолку, а затем повела взглядом вдоль поблескивающей плоскости пола.

– Где мы будем стоять и таращиться по сторонам, пока не умрем с голоду. Еще какие-нибудь идеи есть, профессор?

– Есть немного. – Теперь, когда раскалывающее сознание путешествие окончилось, она начинала думать опять. – Мне кажется, не для того нас сюда прокатили, чтобы уморить голодом. Тот-Кто-Ждет послал нас, значит, кому-то известно, что мы здесь. И несмотря на то, что это часть жилища самих Строителей, держу пари, что приготовлено оно именно для нас или же для живых существ нашего типа. – Дари показала на пол. – Поверхность-то плоская, видишь? Это нетипично для сооружений Строителей.

– Мы не знаем, как мыслят Строители. Никто ни разу с ними не встречался.

– Верно. Но мы знаем, как они строят. Когда ты изучишь столько артефактов, сколько я, у тебя начнут появляться кое-какие мысли о самих Строителях. Доказать ты ничего не сможешь, но научишься доверять своему чутью. Мы не знаем, где проходила эволюция Строителей и когда, но я уверена, что протекала она в воздушном пространстве, либо в открытом космосе. В самом крайнем случае в таком месте, где гравитация не значит столько, сколько она значит для нас. Творения Строителей изотропны, в них нет различия между «верхом» и «низом». Плоская поверхность, наподобие этой, больше подходит людям. В артефактах ты ничего подобного не встретишь. И гравитацию, близкую к одному «же» в аналогичной конструкции, да еще пригодную для дыхания атмосферу. А посмотри-ка на это. – Она указала на сводчатый потолок, расположенный, очевидно, в нескольких километрах над ними. – Он состоит из пятиугольных сегментов. Это присуще множеству конструкций Строителей. Поэтому я полагаю, что мы находимся внутри додекаэдра – повсеместно встречающейся формы в артефактах Строителей, в котором, как мне кажется, они лишь установили пол, добавили атмосферу и создали гравитацию ради таких живых существ, как мы. Однако я вовсе не уверена, что эта плоскость так велика как кажется. Знаешь, Строители могут сыграть шутку с пространством, чтобы ввести в заблуждение наше восприятие.

– Они могут. Но, по-моему, данное место действительно очень велико, независимо от того, что они тут навыдумывали.

Голоса Ханс Ребка не повышал, но Дари вдруг похолодела от неясного предчувствия. Ханса, похоже, ничто не берет, переживания были исключительно ее привилегией.

– Да, оно действительно огромно, – продолжал он, – если только об этом вообще можно судить.

Он указал куда-то влево. Поначалу Дари не увидела ничего. Потом она заметила, что поверх мерцающего моря оранжевых огоньков движется светлый шарик. Сначала не больше серебряной монетки, он увеличивался в размерах, двигаясь по плоской поверхности, очевидно, с постоянной скоростью. Оценить расстояние до него было невозможно, так же, как и сказать, катится ли он или передвигается каким-то иным способом.

– А вот и встречающие, – произнес Ребка едва слышным шепотом. – Всем улыбаться.

Оно не катилось. Неизвестно почему, но Дари была в этом уверена. Она чувствовала, что оно, скорее, летит или плывет, сохраняя миллиметровый зазор между своей нижней частью и оранжевым облаком огоньков.

И оно оказалось вовсе не маленьким, а имело весьма внушительные размеры. Оно росло. Оно в три раза превосходило ростом Того-Кто-Ждет. Оно уже возвышалось над ними башней, хотя еще не приблизилось окончательно.

В двадцати шагах оно замерло. Непрерывная рябь пробегала по сферической поверхности, словно волны по шарику ртути. По мере возрастания их амплитуды из круглой формы вытягивался стебель. На его вершине распустился уже знакомый пятиугольный цветок и повернулся, словно голова, к ним. Из центра сферы выступили пятигранные диски, в то время как по полу распластался серебристый хвост, удерживающий объект на одном месте. Из образовавшегося посреди сферы отверстия исходил мерцающий зеленый свет.

Наступило длительное молчание.

– Ну, хорошо, дорогуша, – грубоватым шепотом произнес Ребка. – И что теперь?

– Он как Тот-Кто-Ждет, ему нужно услышать, как мы говорим, чтобы включиться в наш язык. – Дари повысила голос. – Меня зовут Дари Лэнг, я родом с планеты Врата Стражника. Это – Ханс Ребка с планеты Тойфель. Мы – люди; прибыли сюда с планеты Гаргантюа звезды Мэндел. Ты Тот-Кто-Ждет?

Наступила десятисекундная пауза.

– Тот-Кто-Ждет, – произнес рокочущий голос, оказавшийся ниже, чем у обитателя Жемчужины, и, пожалуй, еще более усталым. – Тот-Кто… Ждет. Люди… люди… лю-ю-ди… ди-и.

– Ему нужен допинг, – тихо произнес Ребка. – Ты Строитель? – прокричал он рогатому и хвостатому чудищу, покачивающемуся перед ними.

Существо приблизилось на несколько шагов.

– Люди, люди, люди, люди… Наконец. Вы здесь. Но оба одинаковые. Где… другая?

– Другая, – повторил Ребка. – Что это значит?

Дари покачала головой.

– Другой здесь нет, – громко ответила она. – Мы не понимаем. Здесь только мы; спрашиваем еще раз: ты Тот-Кто-Ждет?

Серебристое тело издало столь низкое жужжание, что его едва различило человеческое ухо.

– Должна быть… еще одна… или прибытие неполное. У нас есть всего две формы… но в послании говорится, что третья уже в пути и скоро прибудет… – Наступила очередная длительная пауза. – Я не такой же, как Тот-Кто-Ждет, хотя созданы мы одинаково.

– Это не Строитель, – быстро шепнула Дари. – Я знала это. Мы видим только творения Строителей, типа Того-Кто-Ждет. Возможно, разновидность компьютеров, невероятно старых. И я не думаю, что они… ну, скажем, работают достаточно правильно.

Для Дари эта мысль оказалась новой и принять ее было тяжело. Как правило, артефакты Строителей по прошествии пяти миллионов лет работали так же хорошо, как и в день, когда их создали. Но Тот-Кто-Ждет, а теперь еще это существо, создавали у Дари неприятное ощущение дезорганизованности и произвольности действий. Вероятно, даже Строители не делали вечных машин.