Темнее дня - Шеффилд Чарльз. Страница 62

21.

ЮПИТЕРИАНСКАЯ ПЕРТУРБАЦИЯ

Внешние регионы Солнечной системы замечательно пусты. В принципе очень даже можно наткнуться на другой объект, в особенности когда пролетаешь Пояс астероидов, однако вам чертовски не повезет, если вы это сделаете. А если другому объекту случится быть кораблем с его собственной системой навигационного контроля, то шанс на столкновение оказывается длинной цепочкой нулей после запятой десятичной дроби, и по поводу этой цепочки ни один разумный человек особенно беспокоиться не станет.

Но люди, надо признать, не слишком разумны. Вопрос, заданный Милли Факсу четвертого уровня на борту «Ведьмы Агнези», задавался по всей Солнечной системе тысячи раз на дню; однако на самом деле никогда не случалось столкновения двух кораблей, навигационные системы которых находились в исправном состоянии. ЛВС «Ахиллес», направлявшийся в систему Юпитера к Ганимеду, пересек траекторию «Ведьмы Агнези», пока последняя неслась между юпитерианскими точками Л-4 и Л-5, и в космической терминологии они совершили «непосредственное сближение» менее чем на два миллиона километров. Однако ни один человек на обоих кораблях об этом сближении так и не осознал.

Следует заметить, что пассажиры «Ахиллеса», чем дальше, тем меньше вообще о чем-либо сознавали. Янина слышала, что в довоенные времена определенная форма мании заражала пассажиров океанских лайнеров. После первых нескольких дней плавания в мире, находившемся за пределами корабля, больше уже ничего не существовало, а то, что происходило до круиза или должно было произойти после, становилось совершенно несущественно. Результатом оказывался беспорядочный ряд случайных привязанностей и кратковременных романов.

Раньше Яна с трудом верила этим сообщениям, но теперь она из первых рук получала доказательства их правдивости. Колонисты разбивались на пары, и по мере продвижения корабля к его рандеву с Юпитером на корабле воцарялась атмосфера непрерывного веселья.

Эта атмосфера захватила не только пассажиров. Траектория корабля, как и большинство бортовых систем, полностью контролировалась компьютером. У команды было время расслабиться. Пол Марр оказался способен посвящать Янине более чем щедрые отрезки времени. Это Яну определенно устраивало. В течение первых двух дней она решила, что все, что ей рассказывали о сексе, было истинной правдой. Разве что ей чего-то недоговорили. Чем больше ты этим занималось, тем больше тебе это нравилось. Реальная угроза заключалась в возможном привыкании. Яна подозревала, что в этом плане она уже неплохо продвинулась.

Временами она беспокоилась о Себастьяне. По мере того, как шли дни, она все меньше и меньше его видела. С другой стороны, Вальния Блум, похоже, постоянно была с ним. Большую часть времени они проводили в ее каюте. Яна не думала, что они ввязались в половые взаимоотношения, но если и так, то что с того? Себастьян был крепко сложенным и физически зрелым мужчиной в самом расцвете лет. Они с Вальнией Блум имели такое же право славно проводить время, как и Пол с Яной.

Когда Яна, две недели и целую вечность тому назад, только-только села на борт «Ахиллеса», она думала, что с нетерпением будет ожидать того момента, когда сможет наконец ступить на Ганимед. Теперь же, по мере того, как время прибытия все приближалось, ей все больше не хотелось покидать корабль. Они с Полом уже поклялись, что это будет не конец их взаимоотношений, что они увидятся снова. Но если держаться реальности — сколько бортовых романов пережило день высадки?

Один грандиозный праздник по-прежнему лежал впереди. Раньше Яна никогда о нем не слышала, но Пол, когда они однажды вечером лежали голышом в его каюте, ей рассказал. Корабль находился в моторном режиме, и они в сибаритской роскоши возлежали на самой удобной кровати, какая Яне когда-либо попадалась. При одном щелчке выключателя пол каюты становился мягким и податливым, оборудованный на резервуаре, где находились изобильные водяные запасы «Ахиллеса».

Яна лежала на боку, чтобы иметь возможность разглядывать гладкую равнину груди Пола и наблюдать за тем, как эта равнина поднимается и опускается, пока он дышал. До этого Пол рисовал ее обнаженной, а когда картина была закончена, одно неизбежно повлекло за собой другое.

— Конечно, никакой необходимости этот праздник не представляет, — сказал он. — Это просто традиция, оставшаяся от ранних времен планетарного исследования. В то время все корабли летали на химических ракетных двигателях...

— Не на ядерных? — спросила Яна. — У них ведь ядерная энергия уже тогда имелась.

— Верно, имелась. А еще у них имелся очень скверный опыт ее использования, и множество людей по-прежнему ее опасались. Поэтому они использовали химические ракеты.

— Но воздействие химических ракет на атмосферу и ионосферу еще более губительно, чем ядерных. Разве они не знали...

Пол обнял Яну и слегка сжал ей левую грудь.

— Ты хочешь, чтобы я рассказал, или мне лучше повернуться набок и малость подремать?

— Ладно, я больше не буду. Давай, рассказывай.

— Итак, корабли использовали химические ракетные двигатели. Это не совсем правда, потому что уже тогда имелось несколько ионных моторов; но они развивали такое низкое ускорение, что для пассажирских перевозок не годились. Можешь себе представить, на что это было похоже. Дельта-вэ всем вечно не хватало. Все вымогали, клянчили и занимали столько движущей силы, сколько только могли, но космическое путешествие все равно оказывалось маргинальным, и транспортники едва концы с концами сводили. Первые суда, летавшие до Юпитера, не имели достаточно горючего, чтобы тормозить и попадать на орбиту планеты. Если им только не удавалось чего-нибудь предпринять, они просто прибывали, проносились мимо и улетали в каком-то другом направлении. Ответ — причем в то время единственно возможный — заключался в том, чтобы проскользнуть сквозь верхние слои атмосферы Юпитера, используя для сброса скорости атмосферное торможение.

Эта теория была совершенно проста и понятна больше столетия. Однако выполнить ее на практике, причем абсолютно точно, было совсем другое дело. «Ашкенази» зашел слишком глубоко и обратно уже не вышел. «Селандина» ошиблась в другую сторону. Она проскользнула внутрь, вышла наружу — и покинула систему Юпитера.

Голос Пола становился все медленней и глубже. Яна сжала маленькую жировую складку у него на поясе.

— Предполагается, что ты рассказываешь мне про большой праздник, который у нас тут состоится, а не бессовестно кемаришь. Ты что, уже совсем заснул?

— Вовсе нет. Я думаю, насколько проще это для нас по сравнению с первыми исследователями. Члены команды «Селандины» были страшно круты и отважны. Я слышал записи их переговоров. Они отправили на Землю данные о магнитосфере Юпитера, пока у них последние глотки кислорода оставались, а потом закончили так непринужденно, как будто их праздничный обед ожидал. Нырок в атмосферу Юпитера обычно становился вопросом жизни и смерти. А теперь это просто игра. Профиль атмосферной глубины Юпитера всюду размечен до шести цифр. Пертурбационный пролет атмосферы является традицией и хорошим поводом для праздника, но совершенно никакой необходимости уже не несет.

— Совсем как пересечение экватора. — Яна увидела, как лоб Пола недоуменно наморщился. После усиленных занятий сексом он обычно слегка тупел. — В старые времена для тех судов, что плавали по земным океанам, пересечение экватора было достаточно хитрым делом. Регион вокруг экватора назывался Штилевой полосой, и ветры там пропадали на целые дни или даже на недели. Корабль дрейфовал в мертвом штиле, и никто на борту не знал, доживет ли он до спасительного ветра. Затем наступила эра пароходов, и пересечение экватора перестало таить в себе какую-либо угрозу. Но особая церемония при пересечении экватора сохранилась. На борту круизных судов всегда бывает шумное веселье; проводятся пирушки, ритуальное бритье — причем не только голов — и всякие глупые церемонии с участием царя Нептуна.