Выход за пределы - Шеффилд Чарльз. Страница 37

— Там были следы зардалу, — говорил Жжмерлия. — Но когда капитан Ребка с остальными обошел здания, все они оказались пустыми.

Лотфианин вел их, а Ввккталли и Дульсимер шли следом. Несколько минут в обнимку с главным реактором «Поблажки» наряду с заверениями Жжмерлии, что все члены ранее высадившегося отряда живы и здоровы, со: вершили чудо. Полифем посветлел, яблочно-зеленая спираль его туловища расслабилась, и он бодро прыгал вместе со всеми на своем мускулистом хвосте.

Дари замыкала цепочку и никак не могла понять, почему ей так неуютно. Все было прекрасно. Но почему же ей так тревожно? Наверное, проснулось то самое шестое чувство, о котором Ребка говорил, что эту скрытую человеческую способность непременно следует развивать. Это был слабый внутренний голос, предупреждающий ее о чем-то… Ханс Ребка клялся, что этот голос никогда нельзя игнорировать. Дари усиленно вслушивалась. Системы защиты «Поблажки» были достаточно разумны, чтобы распознавать различные жизненные формы. Дари дала распоряжение впускать любые существа, подобные присутствующим в их отряде, но оставаться наглухо закрытым для существ, даже отдаленно напоминающих зардалу. Жжмерлия сказал, что здания оказались пустыми, но кто знает, что творится на остальной территории?

Когда они приблизились к стоящим рядом пяти зданиям, Дари поняла, что они должны просматриваться оттуда, где приземлилась «Поблажка». Просто их странная форма, напоминающая природные скалы, делала их трудноразличимыми. Их построили из мелкозернистого песчаника, такого же цвета, как береги скалы, и надо было подойти очень близко, чтобы распознать в них здания.

— Я вывел на орбиту эмбриоскаф и запустил «шмеля», чтобы он показал дорогу через сингулярности, — продолжал Жжмерлия. — Остальные же находятся здесь.

— В этих зданиях? — Они уже прошли половину вдающейся в море косы, а Дари все еще не могла понять причину своего беспокойства.

— Конечно, я же не видел, чтобы они оттуда выходили.

Дари решила, что, наверное, ее сбивает с толку новая манера Жжмерлии отвечать на вопросы. Раньше он самоуничижался до раболепия, теперь же держался хладнокровно и небрежно, говорил лаконично. Может быть, на него наконец подействовало освобождение. А они-то все гадали, когда же это проявится.

Жжмерлия остановился у первого здания. Поведя бледно-желтыми глазами на коротких стебельках и указав передним суставом лапки на вход, он объявил:

— Они вошли туда.

И как будто в ответ на эти слова, что-то голубое мелькнуло в темной глубине здания. Обойдя Дульсимера и Ввккталли, Дари вытянула шею и заглянула внутрь. В этот момент позади нее раздался вопль и что-то сильно ударило ее в спину. Ей удалось устоять на ногах и обернуться. Полифем буквально навалился на нее.

— Дульсимер! Олух неуклюжий, не делайте этого.

Но полифем стонал, бормотал и держался за нее всеми своими руками. Дари попыталась вырваться, не понимая, что с ним творится, пока внезапно, повернув голову, не увидела за Дульсимером и Ввккталли на берегу…

Зардалу.

Зардалу всех форм и размеров, десятки их, еще покрытых каплями морской воды. Они перекрыли дорогу на суше и со всех сторон возвышались над поверхностью моря. Теперь она вдруг поняла происхождение голубого мелькания в здании за ее спиной.

Невозможно убежать, невозможно спрятаться. Впервые Дари позавидовала Дульсимеру. Хорошо бы сейчас самой застонать и разрыдаться.

Люди, кекропийцы… возможно, даже зардалу… могли питать иллюзии насчет того, будто в мире есть вещи поинтереснее, чем сбор информации. Возможно, некоторые из них даже верили в это. Но Ввккталли знал, что они ошибаются… знал с абсолютной уверенностью, которой может обладать лишь компьютер.

Нет в мире ничего более увлекательного, чем сбор информации. Количество ее бесконечно, или почти бесконечно, и ограничивается только полной энтропией Вселенной. Она рассеяна и разнообразна. Она вечна и доступна для сбора в любом месте и в любое время. «И, возможно, лучше всего то, — подумал Ввккталли, которого распирало от самодовольства настолько, насколько позволяли его контуры, — что никогда не знаешь, где она может пригодиться».

Сейчас он получил этому прекрасное подтверждение. На Миранде он выучил у Каллик язык, на котором она общалась с зардалу. Этим древним наречием пользовались хайменопты, когда были рабами зардалу. Большинство жителей рукава возразили бы, что учить мертвый язык, на котором общались только с вымершей расой, пустая трата времени.

Но не будь этого, Ввккталли не смог бы общаться, даже примитивнейшим образом с теми, кто взял его в плен.

К удивлению Талли, зардалу не разорвали четырех своих пленников на части в первые же минуты встречи. Но решительно дали понять, кто хозяин положения. Талли, которого сбили с ног и перевернули вниз головой двумя чудовищными щупальцами, слышал вскрики Жжмерлии и Дари Лэнг с одной стороны и горловой стон Дульсимера с другой. Но эти восклицания выдавали удивление и растерянность, но никак не боль. Самого Талли прижало к темно-синей, пахнущей аммиаком коже так, что нос его расплющился. Все еще продолжая висеть вверх ногами, он видел, что земля проносится мимо с невероятной скоростью. Спустя мгновение, прежде чем он успел сделать вдох, державший его зардалу погрузился в воду.

Талли преодолел рефлекс своего тела, которое хотело дышать. Держа рот закрытым, он с некоторым раздражением размышлял, что еще несколько минут, и ему снова понадобится другое тело, хотя его теперешнее было во многих отношениях почти как новенькое. И ему все сильнее хотелось вдохнуть воду, как бы ни старался он подавить это желание. Талли проклинал конструкторов, предусмотревших ограниченное взаимодействие компьютера и тела. Он великолепно бы сам со всем управился. «Не дыши, не дыши, не дыши», — изо всех сил приказывал он телу.

Однако побороть дыхательный рефлекс было нелегко. Его губы двигались… открывались… втягивали жидкость. Не дыши.

На половине глотка его быстро повернули на сто восемьдесят градусов и поставили на ноги.

Он закашлялся, выплюнул солоноватую воду и проморгался. Затем огляделся. Он стоял на краю мелкой перевернутой чаши, сорока или пятидесяти метров в диаметре, середина которой была приподнята и окружена серым кольцом парапета. Двумя щупальцами зардалу обхватил его, двумя другими держал Дульсимера, который кашлял и давился, нахлебавшись, по-видимому, воды. Стена пузыря была бледно-голубой. Талли решил, что она прозрачна и, поскольку они находились под водой, море окрашивало ее в свой цвет.

Дари Лэнг и Жжмерлии нигде не было видно. Талли надеялся, что с ними все в порядке. Насколько он мог судить по тому, как с ним обращались, его не собирались убить или покалечить… сразу. Но для этого еще было время.

И он мог вообразить множество неприятных вариантов.

Один из них, так сказать, находился прямо перед ним. На первый взгляд пространство между Талли и приподнятым центром зала было покрыто неровным бледно-абрикосовым ковром. Но этот ковер шевелился. В зале бурлило море крошечных головок, щелкающих острыми клювиками. Миниатюрные щупальца подергивались, переплетаясь со щупальцами соседей.

Они попали в подводный питомник зардалу. Быстрым сканированием он насчитал более десяти тысяч детенышей… это из четырнадцати-то, всего несколькими месяцами ранее. Зардалу размножаются быстро.

Он записывал эту сцену для возможного дальнейшего использования, когда зардалу поднял его и Дульсимера и легко понес вперед, через море мельтешащих оранжевых щупалец. Маленькие зардалу не собирались уступать до рогу, а лишь свирепо щелкали клювами на проходившего мимо взрослого. Толстые щупальца небрежными шлепками отшвыривали малышей с дороги.

Талли и Дульсимера уронили перед огромным зардалу, усевшимся на невысоком парапете внутреннего кольца чаши. Этот чужак был настоящим чудовищем, гораздо больше того, который их нес. Его толстую талию опоясывала разноцветная бахрома перепонок, испещренных узором из красных завитушек.