Небесный подкидыш, или Исповедь трусоватого храбреца - Шефнер Вадим Сергеевич. Страница 36

Тигр возле моего чертежного дерева больше не появлялся, да и вообще никаких опасных зверей поблизости не видно было. В течение двух суток я безбоязненно прогуливался возле своего самодельного жилья, вдоволь лакомился питательными ягодами. Но вскоре спокойствие мое было нарушено.

На поляну, где я кормился, приперлось вдруг целое стадо большущих жвачных животных. Их туловища оканчивались не хвостами, а змеями, очевидно, для обороны от хищников. Змеи-хвосты извивались, зорко поглядывая по сторонам, и порой шипели. Из своего убежища я наблюдал, как эти змеехвостые буйволы, распахнув пасти, жуют ягодные кусты. Когда прожорливое стадо удалилось, я убедился, что мне ни единой ягодки не осталось. Настал для меня острый продовольственный кризис, и продолжался он двое суток, ибо удаляться далеко от своего жилища я не решался, опасаясь стать жертвой тигров. На третьи сутки страх умереть от голода и страх нарваться на голодного зверя вступили в борьбу — и победил первый. Я направился вниз по течению ручья на поиски новой базы снабжения.

Я прошел километра три, но ягодных кустов не увидел. Однако вскоре я нашел пищу, и притом очень питательную. Выйдя на просторный луг, я обнаружил, что на краю его растут деревья, ветви которых сплошь покрыты гороховыми стручками. Подойдя к одному из этих гороховых деревьев, я нагнул ветку и вскоре понял, что инопланетный горох ничуть не хуже нашего земного. В безвредности же этого продукта убедили меня живые существа, которые при мне кормились им. Эти небесные создания сами по себе весьма миниатюрны, но спина каждого из них увенчана продолговатым баллоном из полупрозрачной кожи; баллон этот, как я догадался, служит вместилищем желудочных газов и позволяет зверьку держаться в воздухе. Крыльев у этих живых дирижабликов нет, свой полет они регулируют при помощи веерообразного хвоста. Выбрав ветку, где стручки поаппетитней, зверюшка застывает в воздухе и, вытянув длинную шею, приступает к приему пищи.

Рискуя обозлить ханжей, осмелюсь высказать предположение, что в будущем, когда, человечество исчерпает природные энергетические ресурсы, оно задаст себе вопрос: а не может ли и человек подняться в воздух за счет перевариваемой им пищи? И, быть может, уже живет и здравствует неведомый изобретатель, некий гороховый Дедал, замысливший осуществление этой идеи. Когда он предложит свой проект человечеству, то на первых порах будет поруган и осмеян, —

Но я отвлекся. Вернусь к тому, что, стоя под гороховым деревом, я срывал с его ветвей стручки и с аппетитом поглощал их содержимое. Я ел, ел, ел — и не мог насытиться. Но вот наконец настала блаженная минута: я почувствовал, что больше ни одной горошины съесть не могу. И тут я глянул в сторону и обомлел, затрясся мелкой дрожью. И было от чего! На этот самый луг из лесной чащи вышли два тигра. Одного из них я сразу узнал, — то был Кривохвост, мой знакомец. Второй экземпляр был поменьше, поизящней, я сразу догадался, что это — тигродама, законная половина Кривохвоста. Увидя меня, она свирепо замяукала, спружинилась — и у меня возникло убеждение, что сейчас для меня наступит спокойствие No 10. То есть они сожрут меня за милую душу. Но тут послышался второй голос — это Кривохвост замяукал… И вдруг вижу: мяучит он не в мою сторону, а в сторону своей подруги, склонясь к ее пушистому уху. И мяуканье у него не агрессивное, а с какими-то лирическими переливами. Потом оба удалились.

На следующее утро я опять пришел туда питаться. Жую горох, и вдруг — новая встреча: из чащи выходит тигрище. Не Кривохвост, а другой. Остановился шагах в десяти от меня — и победоносно облизывается. Ну, думаю, не вернуться мне на Землю-матушку. А зверь остановился и вроде бы призадумался, вспоминая что-то. Потом мотнул головой, еще раз облизнулся на прощание — и мирно ушел в лес. У меня создалось впечатление, что он и съел бы меня, да ему кем-то дано руководящее указание не трогать этого аппетитного незнакомца. Ясное дело, это Кривохвост заботу проявил, шефство надо мною взял, разъяснил своим собратьям по когтям. Что питаться мною — грех. С того дня я перестал бояться тамошних зверей. Я вдруг осознал, что я для них — парень свой в доску.