Разговорчивый покойник. Мистерия в духе Эдгара А. По - Шехтер Гарольд. Страница 22

Сила его хватки заставляла предположить, что он срочно хочет что-то сказать. Я наклонился к нему, но услышал только отвратительное хлюпанье, исходившее, как казалось, из самой глубины его существа, а вслед за тем низкий свистящий звук, означавший, что Джесси испустил последнее дыхание.

– Умер, – сказал кто-то сзади.

Но даже тогда безжизненная рука Джесси не ослабила мощной хватки. Нагнувшись, я стал один за другим разгибать его пальцы. И только тогда заметил нечто, что привело мои мысли в полный беспорядок, заставило сердце бешено забиться в груди, и судорожная дрожь пробежала по всему телу.

– Четыре пальца! Вы хотите сказать, что один ему отрубили?

Вопрос исходил от нашей хозяйки, миссис Рэндалл. Она сидела за обеденным столом напротив нас с Сестричкой. Было около семи часов вечера.

За часы, истекшие с момента вышеописанных событий, вести о чудовищном убийстве хорошенькой молодой служанки, мисс Болтон, равно как и о мрачном уличном происшествии, оборвавшем жизнь ее предполагаемого убийцы, уже успели разнестись по городу, первые отчеты появились в вечерних газетах. По вполне очевидным причинам, к числу которых можно отнести молодость и красоту жертвы, ее шокирующую смерть и отвратительный конец молодого дикаря, на которого падали подозрения, история эта не могла не породить крайнего возбуждения среди жителей. То, что одной из ключевых фигур разыгравшейся драмы стал «прославленный автор „Ворона"» (как меня неизменно характеризовали в прессе), придавало случаю еще более интригующий характер.

Предупрежденный маленькой Луизой Элкотт, констебль Линч первым из полицейских примчался верхом на коне вскоре после кончины молодого человека. Вскоре вслед за ним появилось еще несколько офицеров, вместе с живущим по соседству врачом и горсткой репортеров различных ежедневных городских газет. Почти час я оставался в центре внимания, отвечая на вопросы о том, что происходило во время преследования подозреваемого, и о столкновении с угрожавшим мне юнцом, которое достигло кульминации, когда он запустил в меня серебряную ложку. Прежде чем выйти из проулка, я подобрал этот предмет и передал констеблю Линчу, который с любопытством разглядывал его несколько мгновений, прежде чем сунуть в боковой карман куртки. О настораживающем наблюдении, которое я сделал, отцепляя руку мертвого паренька от своей, я промолчал, поскольку все еще глубоко сомневался, имеет ли оно хоть какое-то значение.

Прошло немало времени, прежде чем мне разрешили покинуть место происшествия. Вернувшись в дом миссис Рэндалл, я был радостно встречен своей дорогой женой, которая в последний раз видела меня, когда я входил в особняк Мэев, и ожидала моего возвращения в мучительной неопределенности. Однако дневные события настолько измотали меня, равно физически и эмоционально, что я упросил предоставить мне хотя бы короткую передышку, прежде чем снова приступить к рассказу о приключениях. Затем я прошел наверх, в спальню, где быстро снял пиджак и ботинки, растянулся на кровати и мгновенно уснул.

Проснувшись, я увидел, что в комнате уже почти совсем темно. Чувствуя себя освеженным и голодным как волк, я быстро привел себя в порядок и спустился на первый этаж, где меня ожидало приятное зрелище: накрытый к ужину стол и жена с хозяйкой, ожидающие моего появления.

Ужин, приготовленный служанкой миссис Рэндалл, Салли, которой доставались от хозяйки преимущественно одни попреки, состоял из цыплят фрикасе, консервированной фасоли и спаржи. Не теряя времени, я накинулся на еду, в промежутках едва успевая перечислить наиболее значительные события дня. Как раз теперь, поглотив остатки пищи, по правде говоря столь скверно приготовленной, что она могла показаться вкусной только такому изголодавшемуся человеку, я достиг того места в своем повествовании, когда, посмотрев на левую руку мертвого парнишки, был ошеломлен тем, что увидел, а именно, что на ней всего четыре пальца.

Отвечая на вполне логичное предположение миссис Рэндалл о том, что, вероятно, молодой человек потерял палец в результате несчастного случая, я сказал:

– Конечно, такова была моя первая гипотеза. Действительно, ввиду тяжелых телесных травм, которые он получил, я подумал, что, возможно, палец оторвало, пока тело волочило по булыжной мостовой. Однако более внимательный взгляд на руку уверил меня, что повреждение является скорее не результатом несчастного случая, а врожденным дефектом.

– Но как вы пришли к этому заключению? – поинтересовалась миссис Рэндалл, которая едва прикоснулась к еде, отложив нож и вилку с выражением нескрываемого отвращения, отведав несколько кусочков цыпленка, плававшего в слизистом соусе.

– Большой, указательный палец и мизинец, – ответил я, – были совершенно нормальны. Однако вместо среднего и безымянного у Мак-Магона был один-единственный чудовищно разросшийся перст. Так бывает, когда еще в материнской утробе кости двух пальцев срастаются и их обтягивает один кусок кожи. Подобные аномалии были подробно описаны врачами и действительно являются наиболее распространенными среди так называемых terata, или гротескных физических уродств.

– Теперь, после того как ты упомянул об этом, Эдди, – заметила Сестричка, – я вспомнила, что несколько лет назад видела человека с такой рукой. Мне было тогда от силы лет пять-шесть. Тогда это ужасно меня смутило. Я не давала Путанице спать несколько месяцев своими кошмарами. Теперь я совсем об этом позабыла.

– Да, представляю, как это может расстроить маленького ребенка, – сказала миссис Рэндалл. – Однако удивительно слышать, что это так огорчило вас, мистер По.

– Пожалуйста, поймите меня правильно, – ответил я. – Никто из тех, кто, подобно мне, провел столько времени в компании уродцев мистера Барнума, среди которых есть несколько, безусловно, самых уродливых существ в мире, не посчитал бы, что эта относительно банальная аномалия страшна сама по себе. Связь уродства молодого Мак-Магона с тем, в чем его обвиняют, – вот что так удручило меня.

– Почему, что ты имеешь в виду, Эдди? – спросила Сестричка, а миссис Рэндалл удивленно подняла брови.

Если помните, обследуя ноги мисс Болтон, я заметил следы ногтей на ее лодыжках, – сказал я. – Именно это наблюдение привело меня к выводу, что произошло убийство. Чтобы проверить это заключение и убедить констебля Линча в его правомерности, я попросил его обхватить лодыжки мертвой девушки. Как я и предвидел, его пальцы точно совпали с отпечатками на ее коже. Короче говоря, теперь выясняется, что мисс Болтон утопил человек, у которого все пальцы были на месте.

– Но очевидно, – сказала миссис Рэндалл, – что в этом пункте есть кое-какая неясность. Следы на ногах не могли быть настолько отчетливы, чтобы не возникало сомнений.

– Возможно, – согласился я, – возможно, что, стараясь освободиться от рук убийцы, мисс Болтон била ногами, отчего и возникли несколько смазанные царапины. Но остается еще ложка.

– А что насчет этого? – спросила миссис Рэндалл. – Очевидно, что это еще одна улика.

– Мне тоже так кажется, – согласилась Сестричка. – В конце концов, это доказывает, что он был в доме во время убийства.

– То, что ложка была у него, – ответил я, – доказывает лишь, что он виновен в краже. Из бесславной истории молодого Мак-Магона мы знаем, что у него имелись воровские наклонности. Мы знаем также, что мисс Болтон прервала чистку серебра, чтобы, воспользовавшись отсутствием хозяев, проскользнуть наверх и принять ванну. Нет никаких сомнений, что, когда она вышла, появился Мак-Магон с заказом и, войдя на кухню, заметил разложенное на буфете серебро. Предположим, что, не совладав с искушением при виде оставленного без присмотра серебра, он схватил ложку и скрылся.

Далее, – продолжал я, – мучимый чувством вины или боясь, что его неизбежно опознают как вора и арестуют, он вернулся в дом, возможно намереваясь положить ложку на место, прежде чем ее исчезновение заметят. Однако, увидев собравшуюся перед особняком толпу, он передумал и поспешил прочь. Увидев, что его преследуют, он вполне резонно мог заподозрить во мне члена семьи или даже блюстителя закона, пытающегося его задержать. Это объясняет странное замечание, с которым он обратился ко мне, когда я загнал его в переулок: «Я туда не вернусь». Теперь я думаю, что скорей всего он имел в виду исправительное учреждение, куда его отправили после предыдущей кражи. Если эта теория правильна, тогда более чем вероятно, что, метнув в меня ложку, он не только пытался отвлечь меня, чтобы удрать, как я думал вначале. Скорее он бросил в меня украденный предмет в надежде, что я прекращу свое преследование.