Венецианский купец - Шекспир Уильям. Страница 17

О да, увидят. Но в таких одеждах,

Нерисса, что у нас то заподозрят,

Чего нам не дано. Бьюсь об заклад,

Коль мы с тобой мужской наряд наденем,

Я буду лучший мальчик из двоих.

Изящней меч носить, чем ты, сумею;

Ломать свой голос, как при переходе

От мальчика к мужчине; мелкий шаг

Сменять мужской походкой; хвастать дракой,

Как юный хват, и лгать напропалую

О том, как дамы бегали за мной,

Отвергнутые, чахли, умирали:

"Хоть я не виноват, но мне их жалко, —

Уж лучше бы я их не убивал".

И двадцать небылиц таких прибавлю,

Что поклянутся все, что школу кончил

Я с год уже! Я знаю пропасть шуток

Во вкусе тех болтливых хвастунишек, —

Пущу их в ход!

Так пол мужской нам нужен? 60

Фу, стыд! Какой вопрос!

Услышь тебя двусмысленные уши!

Пойдем, тебе мой замысел подробно

Я расскажу в карете. Ждет она

У въезда в парк, — теперь же недосужно;

Нам двадцать миль сегодня сделать нужно.

Уходят.

СЦЕНА 5

Там же. Сад.

Входят Ланчелот и Джессика.

Да, уж это так; потому что, видите ли, грехи отцов взыскиваются на детях. Потому, уверяю вас, я за вас боюсь. Я всегда был с вами откровенен; и теперь выражаю вам свою ажитацию по этому поводу; поэтому, уж будьте спокойны, я уверен, что вы осуждены на вечные муки. Правда, есть еще одна надежда, которая могла бы вам помочь… Да и та вроде как незаконнорожденная надежда…

Что же это за надежда?

А вот: вы отчасти можете надеяться, что не ваш отец произвел вас на свет и что вы не дочь жида.

Действительно, какая-то незаконнорожденная надежда: ведь тогда с меня взыщут грехи моей матери.

В таком разе я боюсь, что вы осуждены на вечные муки и по батюшке и по матушке. Избегаю я Сциллы — вашего отца, так попадаю в Харибду — вашу мать. Так ли, сяк ли — пропали вы.

Я спасусь через моего мужа: 61 ведь он сделал меня христианкой.

Правду говоря, за это его похвалить нельзя; нас, христиан, было и без того довольно: как раз столько, чтобы всем можно было прокормиться. А если еще понаделать христиан, то, пожалуй, повысится цена на свиней: коли мы все начнем есть свинину, так скоро ни за какие деньги ломтя жареного сала не получишь!

Все, что вы говорите, я расскажу моему мужу, Ланчелот; кстати, вот он идет.

Входит Лоренцо.

Я скоро начну ревновать к тебе, Ланчелот, если ты будешь шептаться с моей женой по углам.

Нет, вам нечего за нас опасаться, Лоренцо: мы с Ланчелотом не в ладах. Он прямо заявляет, что нет мне милосердия в небесах, потому что я дочь жида; и прибавляет, что вы плохой гражданин республики, потому что, обращая в христианство евреев, вы повышаете цену на свинину.

Я за это перед республикой меньше отвечу, чем ты за то, что устроил негритянке брюшко; ведь арапка-то от тебя в положении, Ланчелот.

Это одно предположение пока; но положим, что это и так… виной ее расположение ко мне. 62

Как любой дурак может играть словами! Скоро, действительно, остроумие будет выражаться в молчании, а болтовня будет поощряться только у попугаев. Ступай, скажи, чтобы все было готово к обеду.

Все готово, синьор: аппетит имеется у всех.

Боже милостивый, что за остряк! Ну, так вели им готовить обед.

И это сделано, синьор, остается только накрыть.

Ну, так вы можете накрыть, синьор.

Накрыться, синьор? Ни в коем случае! Я знаю свое место. 63

Опять придрался к слову! Да что ты, хочешь свое богатство истратить за один раз? Прошу тебя, пойми простые слова просто: пойди к своим товарищам, прикажи им накрыть на стол, подай кушанье, а мы придем обедать.

Что касается стола, синьор, он будет подан; что касается кушаний, они будут накрыты; а что касается вашего прихода к обеду, синьор, это уж зависит от вашего каприза и фантазии.

(Уходит.)

О, где ты, разум? 64 Сколько лишних слов!

Какое полчище острот дурак

Собрал в своем уме! Я многих знаю

Глупцов, стоящих выше, что, так точно

Вооружась, для острого словца

Вступают с правдой в бой. — Ну что, мой друг?

Как, Джессика? Скажи свое ты мненье.

Как ты нашла Бассанио супругу?

Превыше всех похвал. Синьор Бассанио

Теперь примерной жизнью должен жить.

Такую благодать найдя в жене,

Он на земле вкусит всю радость неба;

А не захочет этого понять,

Так он поистине не стоит неба.

Когда б два бога бились об заклад

И на весы двух смертных женщин взяли, —

Будь Порция одной, к другой пришлось бы

Прибавить кое-что; ведь в жалком мире

Второй подобной нет!