Лицо без маски - Шелдон Сидни. Страница 21

– Они попытались еще раз. – И поведал о Моуди и о бомбе, подложенной в машину. – Это должно убедить Макгриви, – заключил он.

– А где бомба? – взволнованно спросил Анжели.

Джад помолчал:

– Ее обезвредили.

– Что-что? – спросил Анжели недоверчиво. – Кто это сделал?

– Моуди посчитал, что это большого значения не имеет.

– Не имеет значения! Понимает ли он, для чего существует полицейский департамент? Мы могли бы сказать, кто подложил бомбу, едва взглянув на нее. У нас есть досье на всех М. О.

– М. О.

– Модус операнди. Так мы называем людей, действующих по определенной схеме. Если они что-то однажды совершают, то есть все основания предполагать, что и в дальнейшем будут поступать так же. Неужто вы и сами не догадывались?

– Нет, – промолвил Джад, задумавшись. И Моуди, несомненно, знал это. Была ли у него причина не показывать бомбу Макгриви?

– Доктор Стивенс, как вы познакомились с Моуди?

– Нашел его телефон в справочнике. – Объяснение прозвучало по-идиотски.

Анжели сглотнул:

– Хм-м. Так вы и впрямь ни черта не знаете о нем!

– Полагаю, ему можно доверять. А в чем дело?

– Вот сейчас-то, по моему глубокому убеждению, вам не следует доверять никому.

– Но Моуди не причастен к этому делу. Я наобум выбрал его фамилию в телефонном справочнике.

– Наплевать, как вы выбрали. Моуди говорит, что поставил капкан на преследователя и захлопнет его, когда тронут наживку. Полиция же по поводу этой самодеятельности в полном неведении. Потом показывает бомбу в машине, которую мог подложить сам, и втирается к вам в доверие, так?

– Не исключено, – сказал Джад. – Но…

– Может быть, ваш приятель Моуди – честный человек, а может, предатель. Я требую, чтобы вы вели себя правильно, пока мы не разберемся.

Моуди – против него? Трудно поверить. Но ведь и у него самого были некоторые сомнения.

– Что, по-вашему, я должен делать?

– Как насчет того, чтобы уехать из города? Только по-настоящему.

– Я не могу оставить пациентов.

– Доктор Стивенс…

– Кроме того, – добавил Джад, – это ничего не изменит. Я даже не знаю, от кого бежать. А когда приеду обратно, все вернется на круги своя.

– Резонно. – Анжели дышал натужно. – Как вы думаете, когда Моуди прорежется опять?

– Понятия не имею. Кажется, он знает, кто за всем этим стоит.

– А вам не приходило в голову, что тот, кто за этим стоит, может заплатить Моуди больше, чем вы? – В голосе Анжели звучала тревога. – Если он попросит вас о встрече, позвоните мне. Я просижу дома еще день или два. Можете поступать как хотите, доктор, только не встречайтесь с ним наедине!

– Вы делаете из мухи слона, – возразил Джад. – И только потому, что он вынул бомбу из моей машины…

– Не только, – вставил Анжели. – Боюсь, вы выбрали не того человека.

– Если он объявится, я вам позвоню, – пообещал Джад.

Его терзали сомнения. Уж не перебарщивает ли Анжели в своих подозрениях? Моуди, конечно, мог солгать о бомбе, чтобы усыпить его бдительность. А потом – все очень просто. Позвонит Джаду и, сказав, что есть важные сведения, назначит встречу где-нибудь в пустынном месте… Джада передернуло. Неужели он так ошибся в Моуди? Вспомнил о первых впечатлениях: никчемный и недалекий человек. Хотя вскоре под простоватой внешностью обнаружился быстрый и острый ум. Но разве это позволяет доверяться человеку?..

Послышался шорох в приемной, и он взглянул на часы. Анна! Быстро спрятал пленки и открыл дверь. На Анне был модного покроя темно-синий костюм и маленькая шляпка, обрамлявшая лицо. Погруженная в свои мысли, она ничего не заметила. Джад смотрел и смотрел на нее, упиваясь красотой и пытаясь найти хоть какой-нибудь изъян, дабы убедиться, что она не для него, что однажды он встретит женщину более подходящую. Лиса и виноград. Не Фрейд – отец психиатрии, а Эзоп.

– Здравствуйте, – сказал он.

Вздрогнув, она подняла глаза и улыбнулась.

– Здравствуйте.

– Входите, миссис Блейк.

Она прошла в кабинет, слегка задев его упругим бедром. Обернулась и распахнула свои необыкновенные фиолетовые глаза.

– Нашли того водителя? – Во взгляде читалось участие, беспокойство и неподдельный интерес.

Опять на него накатило безумное желание рассказать ей все. В лучшем случае таким дешевым трюком он вызвал бы сочувствие, а худшем – подставил бы и ее под удар.

– Нет еще.

– У вас усталый вид. Разве так уж необходимо сразу приступать к работе?

О боже! Как невыносимо проявление сострадания. Только не теперь, только не с ее стороны!

– Я себя прекрасно чувствую. В бюро услуг до вас не дозвонились.

По лицу Анны промелькнула тень. Испугалась, что помешала? Она – и помешала!

– Простите, ради Бога. Я, пожалуй, пойду…

– Нет-нет, не уходите, – скороговоркой произнес Джад. – Я рад, что вы пришли. – Это ведь последняя их встреча, подумал он и спросил:

– Как вы себя чувствуете?

Она помолчала, хотела что-то рассказать и коротко ответила:

– Немножко не по себе.

Анна как-то странно посмотрела на него, будто затронула слабую, давно умолкшую струнку в душе, о существовании которой он почти забыл. Во взгляде была теплота, страстное физическое желание. И вдруг он понял, что заблуждается – приписывает ей свои эмоции. Обманулся как желторотый студент на факультете психиатрии.

– Когда вы уезжаете в Европу? – еле вымолвил он.

– В первый день Рождества, утром.

– Только вы и муж?

Джад почувствовал себя невнятно лепечущим идиотом, не знающим, как убить время в воскресный день.

– По какому маршруту?

– Стокгольм, Париж, Лондон, Рим.

– Предстоит еще один медовый месяц, – сказала она. В ее голосе прозвучало еле различимое напряжение.

Джад внимательно посмотрел на нее. Внешне она была спокойна, но внутри вся напряжена. Нечто вроде портрета молодой влюбленной, отправляющейся в далекое путешествие, портрета, на котором что-то недописано. И вдруг он понял: не было душевного волнения. А если и было, то с сильным налетом другого, более мощного чувства. То ли печали, то ли горя?

– Как… долго вас не будет? – Опять банальности воскресного дня.

Еле заметная улыбка тронула губы, она поняла, что у него на уме.

– Понятия не имею, – грустно ответила Анна. – У Энтони неопределенные планы.

– Ну да…

С несчастным видом он опустил глаза, уставившись в ковер. Надо с этим кончать! Нельзя расставаться вот так, чувствуя себя последним идиотом. Пусть уходит сейчас же.

– Миссис Блейк… – начал он.

– Да?

Джад постарался придать голосу легкость и беззаботность.

– По правде говоря, я кривил душой, настаивая на этой встрече. Вам незачем было приходить. Я просто хотел… сказать «до свидания».

Непонятно почему, только Анна немного расслабилась.

– Я знаю, – спокойно молвила она. – Я тоже хотела сказать «до свидания».

Что-то в ее тоне опять зацепило его.

– Джад…

Анна смотрела на него в упор, и он читал в ее глазах, должно быть, то же самое, что она видела в его взгляде. А в нем горело пламя страсти. Джад шагнул было навстречу, но остановился. Не имеет он права ввергать Анну в грозящую ему опасность.

Лишь полностью овладев собой, он осмелился заговорить:

– Черкните мне два слова из Рима.

– Пожалуйста, берегите себя, Джад.

Он кивнул, не доверяя своему голосу.

И Анна ушла.

Телефон прозвенел несколько раз, прежде чем Джад его услышал и подошел.

– Это вы, док? – Возбуждение и напор были столь велики, что почудилось: ну, сам Моуди сейчас выпрыгнет из трубки. – Вы один?

В голосе было что-то странное, и Джад не мог разобрать, то ли это страх, то ли радостное волнение.

– Док, помните, я говорил, что догадываюсь о том, кто стоит за всем этим?

– Да.

– И оказался прав.

По телу Джада пробежала дрожь:

– Вы знаете, кто убил Хэнсона и Кэрол?

– Да, знаю, кто и почему. Вы – следующий, доктор.