Ничто не вечно - Шелдон Сидни. Страница 18

— Мы можем поговорить и в приемном покое. Кэт наблюдала, как все трое вышли из палаты, потом повернулась к миссис Моллой и погладила ее по голове.

— Их разговоры ничего не значат, — ласково проговорила Кэт. Она присела на краешек кровати, взяла старую женщину за руку и стала ждать, пока та уснет.

«Мы все умираем, — размышляла Кэт. — Забудь, что говорил Дилан Томас. Просто надо суметь потихоньку уйти в эту ласковую ночь».

Когда в палату зашел санитар, Кэт осматривала пациента.

— Вас срочно просят к телефону, доктор. Кэт нахмурилась.

— Спасибо. — Она повернулась к больному, тело которого было полностью в гипсе, а ноги висели на растяжках. — Я скоро вернусь.

Телефон находился на посту в коридоре. Кэт взяла трубку.

— Алло?

— Привет, сестренка.

— Майк! — Она была ужасно рада слышать его голос, но радость моментально сменилась недовольством. — Майк, я же просила тебя никогда не звонить мне сюда. У тебя есть номер моего домашнего телефона…

— Ох, извини. Но дело очень срочное. У меня возникла небольшая проблема.

Кэт поняла, что последует за этим.

— Я одолжил у приятеля немного денег, чтобы вложить их в бизнес…

Она даже не стала спрашивать, что за бизнес.

— А дело прогорело.

— Да. И он требует назад свои деньги.

— Сколько, Майк?

— Ну, если бы ты смогла прислать пять тысяч…

— Сколько?

Медсестра на посту с любопытством наблюдала за ней.

Пять тысяч долларов. Кэт понизила голос:

— Так много у меня нет. Я…, смогу сейчас выслать тебе половину, а остальные через несколько недель. Тебя это устроит?

— Пожалуй, да. Мне так неудобно беспокоить тебя, сестренка, но ты же понимаешь, как это бывает.

Кэт все прекрасно понимала. Ее брату было двадцать два, и он постоянно ввязывался в какие-то загадочные сделки, водился с бандитами, и один только Бог знал, чем они там занимались, но Кэт чувствовала глубокую ответственность за него. «Это я во всем виновата, — ругала себя она. — Если бы я не убежала из дома, а присматривала бы за ним…»

— Держись подальше от всяких неприятностей, Майк. Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Кэт.

«Мне надо каким-то образом раздобыть для него денег. Майк — это все, что есть у меня в этом мире».

Доктор Айлер ждал случая вновь поработать с Хони Тафт. Он простил ей неудачу во время прошлого обхода, ему нравилось, с каким благоговейным трепетом она им восхищалась. Но на этот раз Хони держалась позади других ординаторов и ни разу не вызвалась ответить на его вопросы.

Через полчаса после обхода доктор Айлер уже сидел в кабинете Бенджамина Уоллиса.

— В чем проблема? — поинтересовался Уоллис.

— В докторе Тафт.

Уоллис с неподдельным удивлением посмотрел на него.

— Доктор Тафт? Да у нее лучшие рекомендации, которые мне только приходилось видеть.

— Вот это-то меня и удивляет. И ординаторы заметили, что она не правильно ставит диагнозы и делает серьезные ошибки. Я хотел бы знать, в чем дело, черт побери.

— Ничего не понимаю. Она же закончила прекрасный медицинский колледж.

— Возможно, вам следует позвонить декану, — предложил доктор Айлер.

— Там деканом Джим Пирсон. Хороший парень. Пожалуй, я позвоню ему.

Через несколько минут Уоллис уже говорил по телефону с Джимом Пирсоном. Они

обменялись любезностями, а затем Уоллис перешел к делу.

— Я звоню по поводу Бетти-Лоу Тафт. Собеседник помолчал несколько секунд.

— Да?

— Похоже, у нас с ней некоторые проблемы, Джим. Она прибыла к нам с твоими превосходными рекомендациями.

— Все правильно.

— Кстати, твоя характеристика как раз лежит передо мной. В ней говорится, что она одна из самых лучших студентов, которые когда-либо у тебя были.

— Верно.

— И что ее ждет блестящее будущее в медицине.

— Да.

— A y тебя не возникало никаких сомнений?…

— Никаких, — решительно заявил доктор Пирсон. — Абсолютно никаких. Возможно, она просто немного нервничает. Легковозбудима, но, если ты дашь ей шанс, я уверен, она проявит себя с самой лучшей стороны.

— Ладно, учту твои слова. Мы действительно дадим ей шанс проявить себя. Спасибо.

— Не за что. — На этом разговор и прекратился. Джим Пирсон сидел за своим столом, презирая себя за то, что только что совершил.

«Но для меня важнее всего жена и дети».

Глава 8

Хони Тафт имела несчастье родиться в семье, все члены которой добивались своих целей упорным трудом, превосходя при этом ожидаемые результаты. У нее были симпатичный отец, основатель и президент крупной компьютерной компании в Мемфисе, штат Теннесси, красивая мать, ученый-генетик, и весьма привлекательные старшие сестры-двойняшки, такие же умные и честолюбивые, как и их родители. Семья Тафтов считалась одной из самых выдающихся в Мемфисе.

Хони появилась на свет незапланированно, когда ее сестрам было уже по шесть лет.

— Хони — наш маленький несчастный случай, — говорила ее мать своим подругам. — Я хотела сделать аборт, но Фред воспротивился. Теперь он жалеет об этом.

И если сестры Хони были очень симпатичными, то она — так себе. Сестры учились отлично, а Хони — средне, они начали говорить в девять месяцев, а Хони до двух лет не произнесла ни одного слова.

— Мы называем ее «чучело», — шутил отец. — Хони — это гадкий утенок в нашей семье. Но я не думаю, что она превратится в прекрасного лебедя.

Нельзя сказать, что Хони была безобразной, но и хорошенькой ее нельзя было назвать. Обычное, худое лицо с заостренными чертами, белесые волосы, непривлекательная фигура. Но зато у нее был ласковый и мягкий характер, что не особенно-то приветствовалось в честолюбивой семье Тафтов.

Сколько она себя помнила, самым большим ее желанием было доставлять радость родителям и сестрам, стараться, чтобы они любили ее. Но ее усилия постоянно оказывались напрасными. Родители были слишком заняты своей карьерой, а сестры получением призов на конкурсах красоты и за отличную учебу. Ко всем несчастьям Хони, она еще была и ужасно застенчивой. Вольно или невольно, но родные вселили в нее чувство неполноценности.

В средней школе за Хони закрепилась репутация «дамы без кавалера». Она одна ходила на школьные танцы и вечера, улыбалась, старалась не показывать, как она несчастна, потому что не хотела испортить кому-нибудь настроение. Хони наблюдала, как ее сестер провожают домой самые популярные в школе мальчики, а потом удалялась в свою комнату и корпела над уроками.

Но старалась не плакать.

По выходным и во время школьных каникул Хони сидела с чужими детьми, зарабатывая деньги на карманные расходы. Ей очень нравилось нянчиться с малышами, и дети ее обожали.

Если Хони не работала, она гуляла по городу, открывая для себя свой Мемфис. Она посетила Грейс-ленд, где жил Элвис Пресли, гуляла по Бил-стриг, где собирались «голубые». Побывала в Музее гвоздик и в Планетарии, с его ревущими и топающими динозаврами.

И всегда одна.

Хони даже не подозревала, какие разительные перемены ожидают ее в жизни.

Она знала, что многие из ее соучениц имеют любовные связи. Разговоры об этом велись в школе постоянно.

— Ты еще не трахнулась с Рики? Он самый лучший…

— С Джо испытываешь сплошные оргазмы…

— Я вчера вечером встречалась с Тони. Он меня замучил. Настоящий зверь! Сегодня у нас опять свидание…

Хони стояла, прислушиваясь к этим разговорам, и завидовала. Ей казалось, что она никогда не узнает, что такое секс. «Да кто захочет меня?» — думала она.

Как— то в пятницу в школе устроили вечер. Хони не собиралась на него, но отец сказал:

— Понимаешь, ты меня беспокоишь. Сестры говорят, что тебя никто не приглашает танцевать и на вечер ты не хочешь идти потому, что никто не назначает тебе свиданий.

Хони покраснела.

— Это не правда, — возразила она. — Сейчас я как раз и иду на свидание. — «Только бы он не спросил с кем», — взмолилась про себя Хони.