Ничто не вечно - Шелдон Сидни. Страница 4

— Ладно, посмотрим, — скептически заметила судья Янг. — Но это зал суда, а не река, и я не потерплю, чтобы здесь ловили рыбку в мутной воде. Можете вызывать своих свидетелей.

— Благодарю вас. — Венабл повернулся к судебному приставу. — Я хочу пригласить в качестве свидетеля доктора Мэтью Петерсона.

Место для дачи свидетельских показаний занял элегантного вида мужчина лет шестидесяти с небольшим. Его привели к присяге, а затем Гас Венабл приступил к допросу.

— Доктор Петерсон, вы давно работаете в окружной больнице «Эмбаркадеро»?

— Восемь лет.

— Какова ваша специализация?

— Я кардиохирург.

— За время своей работы в больнице «Эмбаркадеро» приходилось ли вам когда-нибудь оперировать вместе с доктором Лоуренсом Баркером?

— Да, конечно. Много раз.

— Каково ваше мнение о нем?

— Такое же, как и у всех. Не считая, пожалуй, де Бекки и Кули, он лучший кардиохирург в мире.

— Вы присутствовали в операционной в то утра, когда доктор Тэйлор оперировала пациента по имени… — Венабл заглянул в свои записи, -…Ланс Келли?

На этот вопрос свидетель ответил уже другим тоном:

— Да, я там был.

— Не расскажете ли вы нам, что произошло в то утро? Доктор Петерсон заговорил с явной неохотой.

— Ну, дела у нас пошли плохо, мы стали терять пациента…

— Когда вы говорите «терять пациента»…

— У него остановилось сердце. Мы пытались вернуть его к жизни и…

— Послали за доктором Баркером?

— Да.

— И он пришел в операционную, когда операция еще продолжалась?

— Он пришел ближе к концу. Но уже было поздно что-либо делать. Мы оказались бессильны вернуть пациента к жизни.

— Ив этот момент доктор Баркер что-то сказал доктору Тэйлор?

— Да.

— А что именно сказал доктор Баркер? Свидетель замолчал, и в середине затянувшейся паузы за окном вдруг прогремел гром, словно глас Божий. А через несколько секунд хлынул ливень, капли его забарабанили по крыше здания суда.

— Доктор Баркер сказал: «Вы убили его». Публика зашумела. Судья Янг стукнула по столу молотком.

— Прекратите! Вы что, пещерные люди? Еще одна такая выходка, и все окажетесь на улице под дождем.

Гас Венабл подождал, пока умолк шум, и, когда наступила тишина, продолжил:

— Вы уверены, что именно эти слова сказал доктор Баркер доктору Тэйлор? «Вы убили его»?

— Да.

— И вы подтверждаете, что мнение доктора Баркера, как врача, ценится очень высоко?

— О да.

— Благодарю вас. У меня все, доктор. — Венабл повернулся к Алану Пенну. — Свидетель ваш.

Пени поднялся и подошел к свидетельскому месту.

— Доктор Петерсон, я никогда не присутствовал при операции, но могу себе представить, что в операционной царит огромное напряжение, особенно когда это такая серьезная операция, как операция на сердце.

— Да, напряжение очень велико.

— Сколько человек находится в такие моменты в операционной? Трое или четверо?

— О нет. Человек шесть, а то и более.

— Действительно так?

— Да. Обычно два хирурга, один из них ассистирует, иногда два анестезиолога, операционная сестра и как минимум одна сестра, следящая за работой оборудования.

— Я понял. Значит, в операционной должно быть довольно шумно. Врачи дают указания, ну и тому подобное.

— Да.

— И, насколько мне известно, во время операции звучит музыка, это уже стало общей практикой.

— Это так.

— Когда доктор Баркер вошел в операционную и увидел, что пациент умирает, всех, наверное, охватило еще большее волнение.

— Понимаете, все были очень заняты, стараясь спасти пациента.

— И здорово шумели?

— Да, шума было много.

— И тем не менее, несмотря на волнение, шум и музыку, вы смогли услышать, как доктор Баркер сказал доктору Тэйлор, что она убила пациента. В такой обстановке вы вполне могли ошибиться, не так ли?

— Нет, сэр, я не мог ошибиться.

— Почему вы так уверены? Доктор Петерсон вздохнул.

— Потому что я стоял прямо возле доктора Баркера, когда он сказал это.

— У меня больше нет вопросов, — уныло произнес адвокат.

Дело разваливалось, и Алан Пенн ничего не мог с этим поделать. А дальше, пожалуй, будет еще хуже.

Свидетельское место заняла Дениз Берри.

— Вы работаете медсестрой в окружной больнице «Эмбаркадеро»?

— Да.

— Как долго вы там работаете?

— Пять лет.

— За время работы вам приходилось слышать какие-нибудь разговоры между доктором Тэйлор и доктором Баркером?

— Конечно. Много раз.

— Вы можете повторить нам какие-нибудь из этих разговоров?

Сестра Берри посмотрела на доктора Тэйлор и замялась.

— Понимаете, доктор Баркер мог быть очень резким…

— Я не об этом спросил вас, сестра Берри. Я попросил вас вспомнить, что доктор Баркер говорил доктору Тэйлор, какие-нибудь примечательные высказывания.

Свидетельница долго молчала, потом заговорила:

— Как-то раз он сказал, что она некомпетентна, и… Играя на публику. Гас Венабл изобразил удивление.

— Вы слышали, как доктор Баркер обвинил доктора Тэйлор в некомпетентности?

— Да, сэр. Но он всегда…

— А какие еще его высказывания в адрес доктора Тэйлор вы слышали?

Сестре Берри очень не хотелось отвечать.

— Я не помню, на самом деле не помню.

— Мисс Берри, вы поклялись говорить правду.

— Ну, однажды я слышала, как он сказал… — Конец фразы она пробурчала очень невнятно.

— Мы не услышали. Повторите, пожалуйста. Вы слышали, как он сказал что?

— Он сказал…, что не доверит доктору Тэйлор оперировать свою собаку. Публика разом ахнула.

— Но я уверена, что он имел в виду лишь…

— Думаю, мы все поняли, что доктор Баркер имел в виду.

Взгляды присутствующих были устремлены на Пейдж Тэйлор.

Представитель обвинения, похоже, даже перевыполнил свою задачу. И все же за Аланом Пенном закрепилась репутация волшебника. Теперь настала его очередь выдвигать доводы защиты. Что же у него припрятано?

Алан Пенн обратился к Пейдж Тэйлор. Это был момент, которого ждали все.

— Джон Кронин был вашим пациентом, доктор Тэйлор?

— Да, он был моим пациентом.

— Как вы относились к нему?

— Он мне нравился. Он знал, что тяжело болен, но держался очень мужественно. Перенес операцию по поводу опухоли на сердце.

— Эту операцию на сердце делали вы?

— Да.

— И что вы обнаружили в ходе операции?

— Когда мы вскрыли грудную клетку, то обнаружили меланому, перешедшую в метастазы.

— Другими словами, раковую опухоль, поразившую тело?

— Да. Метастазы поразили лимфатические узлы.

— Это значит, что никакой надежды у него не было? Никакие решительные меры не спасли бы его?

— Никакие.

— Джон Кронин был подключен к системе жизнеобеспечения?

— Совершенно верно.

— Доктор Тэйлор, вы сознательно ввели смертельную дозу инсулина, оборвавшую жизнь Джона Кронина?

— Сознательно.

Зал возбужденно загудел.

«Она действительно хладнокровная убийца, — подумал Гас Венабл. — Говорит об этом так, как будто дала ему чашку чая».

— Не расскажете ли жюри присяжных, почему вы оборвали жизнь Джона Кронина?

— Потому что он попросил меня об этом. Он меня умолял. Послал за мной среди ночи. Он испытывал ужасную боль. Лекарства, которые мы давали ему, уже не помогали. — Голос Пейдж звучал твердо. — Он сказал, что не хочет больше страдать. Его смерть была вопросом всего нескольких дней. Он умолял меня помочь ему уйти из жизни.

— Доктор, вы неохотно пошли на это? Испытывали чувство вины?

Пейдж Тэйлор покачала головой.

— Нет. Если бы вы видели…, просто не имело смысла позволять ему и дальше страдать.

— Как вы ввели инсулин?

— Я ввела его внутривенно.

— А это вызвало у него дополнительную боль?

— Нет. Он просто задремал и уснул.