Опытный аэродром: Волшебство моего ремесла. - Шелест Игорь Иванович. Страница 123

Тут же взял слово Хасан Мигай — это он летал на самолёте-киносъёмщике, — он сказал, что они с оператором, проходя достаточно близко, видели, как на «Иксе» до уборки шасси вздрагивал стабилизатор.

Его спросили: «Вы засняли этот момент?» Он ответил: «Естественно. На киноплёнке вздрагивание стабилизатора должно быть достаточно заметным».

«Вероятное оказалось очевидным», — подумал Майков, вспомнив свой разговор с Борисом Ивановичем перед полётом «Икса». Теперь Майков был совершенно уверен, что тряска стабилизатора провоцируется тормозным щитком, открытым против потока, пока самолёт летит с выпущенным шасси. Говорить об этом сейчас было бы не к месту, но Майков уже думал, каким образом устранить эту тряску.

Специалисты по самолётным системам задали Стремнину несколько вопросов, на которые он ответил, и стало ясно, что замечаний у него к смежникам пока нет.

Затем Крымов сказал торжественно:

— Товарищи, мы сделали новый самолёт!.. Давайте же поздравим друг друга потеплей, а «именинника» особенно!.. — и зааплодировал первым. И все шумно зарукоплескали. Потупясь от досадливого смущения, Сергей выждал несколько секунд и вдруг протестующе поднял руку:

— Друзья, помилосердствуйте!.. — Стало тише. — Вы трудились несколько лет — я летал всего полчаса. Это я должен вас всех расцеловать за то, что вы создали такой замечательный самолёт и доверили мне его испытать!

— Ну, Сергей Афанасьевич, — рассмеялся Крымов, — эти поцелуи заняли бы слишком много рабочего времени!.. Эва нас сколько… за месяц не перецеловать… Лучше поступим так: выделим уполномоченных. — Крымов вопросительно взглянул на Филиппова, и тот с деланной серьёзностью кивнул!

— В составе, скажем, двадцати девушек…

— Вот! — подхватил Крымов. — И доверим им принять от вас, дорогой Сергей Афанасьевич, предназначенные коллективу поцелуи!

Шутка вызвала весёлое оживление, а когда наконец все угомонились, главный конструктор сказал серьёзно:

— Но я, дорогие мои коллеги, должен сказать честно: сегодня наш первенец «Икс» сделал лишь первую пробу опереться на крыло… Он у нас как младенец пока, оторвавшийся от рук матери и сделавший робкие шажки… Предстоит очень серьёзно поработать, чтобы младенец стал богатырём, гордостью нашего воздушного флота… Конечно, самый напряжённый, ответственный и, не боюсь сказать, рискованный труд ляжет на плечи Сергея Афанасьевича, а мы все, как заботливые няньки, будем помогать ему… Только избави нас бог забывать известную и очень мудрую пословицу насчёт дитятки и семи нянек!.. Помните: все вы прекрасные специалисты своего дела, но беды нас чаще всего подстерегают на стыках, на переходных границах ваших сфер деятельности… Механики и двигателисты, аэродинамики и прочнисты, к примеру, больше общайтесь, делитесь сокровенными заботами друг с другом!.. Не таите друг от друга болезненных секретов… Это касается всех специальностей!

Итак, мы сделали новый самолёт. По традиции, заведённой ещё на авиационной заре, первый вылет опытного самолёта отмечается товарищеским застольем. Так поступим и мы: всех вас приглашаю к семи часам в нашу столовую на ужин. Ура нашему коллективу энтузиастов!

Многие с криками «ура!» повскакали с мест. Молодёжь принялась скандировать: «Мо-лод-цы!.. Мо-лод-цы!.. Мо-лод-цы!.. Нашему „Иксу“ — сла-ва!.. Сла-ва!.. Сла-ва!..»

К посёлку Стремнин зашагал молодой липовой аллеей. Солнце взвилось высоко, и липки отбрасывали кургузые тени. Настроен Сергей был расчудесно, в ногах чувствовал лёгкую пружинистость, вскидывая голову, то и дело поглядывал на деревца. Стволы их снизу были аккуратно выбелены извёсткой, а игривые лучи, продираясь сквозь нежно-зелёные кудряшки, золотили их, и липки выглядели очень юными. «Десятиклассницы, да и только! — весело вглядывался он. — За зиму выросли из своих платьицев!»

Зайдя на почту, он заказал разговор с Москвой и отправил в госпиталь телеграмму:

Москву обещали дать в течение часа, и Сергей, присев на подоконник раскрытого окна, залюбовался цветущим садом. Уж больно хороши были яблони в розоватом клублении. Скворец самозабвенно распевал что-то о весне, и Сергей, послушав, и сам стал напевать тихонько: «Весною все кругом цветёт, весною тот лишь не живёт, кто нежных песен милой не по-е-о-от!.. Кто нежных песен милой не поёт!..»

Замолк, а в ушах словно бы звучит аккомпанемент Жоса, и тот, наигрывая, будто глядит на него с улыбкой, а в глазах: «Ну вот и Сержик наш сподобился!.. Что делает с серьёзными людьми весна!»

Воображение перенесло Сергея в беседку госпитального парка. Жос и Надя будто и не уходили: сидят, прижавшись, когда сестра вручает им телеграмму. «Ура, Надюша! — кричит Жос. — Стремнин-то наш, Серёжка, вылетел на „Иксе“!» И Надя, заглянув через плечо, хлопает в ладоши: «Ах он лапочка-папочка!..» — «Давай-ка и мы придумаем в ответ что-нибудь потешное!»

«Да что ж это я?.. — одёрнул себя Сергей. — Опять о ней думаю. Поцеловала по-дружески… из беспокойства… „Как я хочу вам счастья!“ Какого счастья?.. Удачи в полётах на „Иксе“?.. Или счастья иного?..»

«Ну, ты даёшь! — вмешался голос рассудка. — Подумай-ка! Они любят друг друга, а ты-то что?.. И вообще… Не сотворил ли ты себе кумира под влиянием влюблённого по уши Жоса?.. Смотри не окажись до смешного старомодным. Эти чудаки вечно творят из женщин королев, чтобы те потом тянули их на эшафот… И что тебя ждёт?.. Незавидная роль „друга дома“ с кровоточащим сердцем?..»

«Ну и пусть! — перебил другой голос, голос чувства. — Коль люблю — уже не несчастен! Разве бывает несчастная любовь?.. Разве самая скорбная в мире музыка не даёт счастья?.. — так, кажется, говаривал Иван Алексеевич Бунин. И, если верить ему, то и завтра и послезавтра будет все то же… все то же счастье, великое счастье!..»

Он словно очнулся от дрёмы.

— Москва!.. Пройдите в пятую кабину.

Бросившись к аппарату, он прижал к уху трубку:

— Мама, мам, здравствуй!.. Вот и звоню, как обещал! Премьера состоялась!.. Конечно, при моем участии… А как же иначе!.. — Он рассмеялся. — Я же в заглавной роли… Успех?.. О шумный!.. Даже бока намяли… Нет, ты не поняла. Ничего страшного: здесь всегда так принимают, можно сказать, носят на руках!.. Что на душе? Честно сказать — сперва тряслись колени, а выйдя, так воодушевился, что в несколько мгновений почувствовал себя на седьмом небе!..