Рыцарь короля - Шеллабарджер Сэмюэл. Страница 48

Наконец, когда уже давно миновал час второго завтрака, утомленные путники достигли селения Монтро у слияния Сены и Йонны и свернули к трактиру под вывеской «Зеленый крест».

— Более мучительных пяти лиг, — пожаловался Блез лакею Жану, смывая с лица пыль у трактирного колодца, — мне в жизни не приходилось проезжать.

— Это просто чудо, что нам удалось продвинуться хоть на столько, — ответил тот. — Однако, надеюсь, мсье не рассчитывает к вечеру добраться до Вильнева. Если старая дама выдержит дальше Санса, я согласен своего мула слопать.

Блез угрюмо кивнул.

— «Когда не можешь делать то, что хочешь, — процитировал он, — делай то, что можешь».

И, отряхнув одежду, он пошел обедать с дамами в отдельной комнате, в стороне от шума и сутолоки общего зала гостиницы.

Спутницы его сняли маски, кожа под ними выделялась бледным пятном на фоне загоревшего за утро лица, и это создавало странное впечатление — словно они были одновременно и без масок, и в масках. Обе дамы выглядели задумчивыми, хотя каждая на свой лад.

Мысли миледи Руссель, похоже, витали где-то далеко. Она ела и пила машинально, привычно управляясь с ножом и бокалом, и не обращала никакого внимания ни на сомнительного качества мясо, ни на отвратительное вино.

Мадам де Перон, напротив, демонстрировала специфическую задумчивость человека, которого беспокоят волдыри от седла. Она осторожно опустилась на скамейку и старалась двигаться как можно меньше. И без того несчастное выражение её карих глаз стало поистине трагическим. Когда она обгладывала жесткое мясо с ножки старого петуха, зажаренного на прогорклом масле, уголки её рта страдальчески опустились.

Ее задумчивость непременно должна была кончиться взрывом; и когда наконец трапеза завершилась, мадам де Перон обтерла жир с пальцев и сделала решительное заявление.

— Мсье, — произнесла она ледяным тоном, — после всех страданий сегодняшнего утра можно было бы надеяться, что вы по крайней мере приведете нас в какое-нибудь место получше этой гнусной харчевни. Все это вполне соответствует вашему пренебрежительному и низкому обращению. Вы явно не годитесь для того, чтобы сопровождать в путешествии дам. Здешний сортир — мерзость неописуемая. Блохи — страшная опасность. Пища, которую мы съели, — истинная отрава, и если нам удастся отделаться только расстройством желудка, то можно будет возблагодарить Бога. Мсье, я протестую.

Миледи Руссель, отведя взгляд от раскрытого окна, весело посмотрела на Блеза и вздернула одну бровь. Это его немного утешило.

— Сожалею, мадам, — искренне произнес он, — но, как видите, другой гостиницы здесь нет, и я полагал, что вы скорее согласитесь сойти с седла даже в столь неблагопристойном месте, чем ехать без обеда.

— Жалкое оправдание! — рявкнула дама. — Разве нет здесь частных домов, куда мы могли бы заехать? Мы встретили множество таких. Обитатели их были бы счастливы принять у себя придворных. Или монастырь в полулиге отсюда — мы его миновали. Нет, мсье, это, — она указала пальцем на грязные стены комнаты, — это непростительно.

— Однако мадам, надеюсь, припомнит, — убеждал её Блез, — сколь затруднительно пользоваться гостеприимством дворянина или монастыря, не задерживаясь из-за бесед куда дольше, чем позволяет срочность нашего путешествия. Если мы рассчитываем достигнуть Вильнева-на-Йонне сегодня вечером, то не можем позволить себе более одного часа…

— Довольно! — оборвала его мадам де Перон. — Мсье, вы помешались на срочности. Вы ни о чем больше не думаете. Давайте покончим с этим раз и навсегда. Я, мсье, — она положила руку на свой могучий бюст, — отказываюсь тащиться день за днем в жаре и пыли. Я слишком стара для таких плясок. Я настаиваю на своих правах, даже если вы и мадемуазель де Руссель решите пренебречь ими.

— Если бы вы, мадам, согласились потерпеть только до Дижона, — взмолился Блез.

— «Только»! Ничего себе! Чтобы вам было ясно — с этого часа мы путешествуем с должным достоинством! Я уже получила несколько ран за сегодняшнее утро, и мне нужно время и покой, чтобы они зажили.

— Ран? — повторила Анна. — О Господи! Где же они?

— Если говорить грубо, любезная госпожа, то на моей задней части. Я не столь твердозадая, как вы. Я ободрана до крови. Для меня мука даже просто сидеть.

— Ну что за чепуха! — воскликнула Анна. — Потертости от седла — это пустяк. У меня они бывали десятки раз.

— Позвольте мне, мадемуазель, самой судить о своем состоянии. Я пышно сложена сзади, и поэтому там легко образуются волдыри. А потом они превращаются в кровоточащие раны. Но, конечно, я не могу рассчитывать на ваше сострадание… — глаза мадам де Перон наполнились слезами, — или на чье бы то ни было вообще…

Последовало неловкое молчание. Анна подавила улыбку.

— Ах, да нет же, — посочувствовала она, — я вас так понимаю. Это ужасное неудобство. Я весьма сожалею. Но позвольте мне помочь вам. Если господин де Лальер удалится, я осмотрю ваши раны и попробую полечить их.

— Благодарю вас, — шмыгнула носом компаньонка. — Мсье…

Ощущая, что холодные взгляды обеих дам выметают его из комнаты, Блез сыграл отступление и закрыл за собой дверь, но ничего не мог поделать — воображение рисовало ему, как Анна занимается лечением «ран».

Чтобы хоть немного ускорить отъезд, он отыскал трактирщика и расплатился. Счет составил полкроны за всех; и, ожидая во дворе, пока приготовят лошадей и мулов, Блез сообразил, что не сможет долго выступать в роли главного казначея. Ему придется найти взаимопонимание с миледи Руссель. Это будет чрезвычайно неудобный разговор; однако, когда в кармане денег в обрез на его собственные расходы, ничего другого не остается.

Он вспомнил о своем широком жесте перед регентшей — и от всей души пожалел о нем. Потом, отложив эту щекотливую проблему в дальний угол, он распорядился, чтобы на седло мадам де Перон положили мягкую подушку.

Наконец, сопровождаемая Анной, появилась компаньонка — она двигалась, как деревянная, с видом мученицы, шествующей на костер, и была снова безжалостно усажена на мула. Блез понимал, что, предложи «Зеленый крест» хоть сколько-нибудь терпимые условия, мадам де Перон и шагу не сделала бы дальше. Конечно, уговорить её проехать мимо прекрасной гостиницы в Сансе совершенно нереально, и Блез, превращая неизбежность в свою заслугу, пообещал остановиться на ночь там. Это означало не доехать нескольких лиг до конца первого этапа, который он себе наметил; однако, если учесть утренние задержки, восемь лиг, отделявшие Монтро от Санса, составят немалый путь…