Голос - Мэри Шелли. Страница 4

Теперь девушка уже не была одинокой и скованной; благодаря Голосу она стала очень даже образованной и общительной, и теперь уже ее собственные успехи помогали ей. Со многими новыми друзьями она могла встречаться, и вскорее хорошая компания незаметно образовалась вокруг нее и расширялась уже не благодаря Голосу, а благодаря ей самой и ее друзьям.

Но лучшим ее другом оставался, конечно, Голос. Только вот встретиться с ним ей никак не удавалось. Он просто из сил выбивался, чтобы придумывать, почему они не могут увидеться — и придумывать так, чтобы не обидеть ее. С другой стороны, он не хотел оттолкнуть ее своей нереальностью: он добился, чтобы она безоговорочно верила в его существование и представляла его совершенно отчетливо. Для этого ему пришлось придумывать свою личность с точностью до мельчайших подробностей — начиная с болезней, которыми он болел в детстве, и преподавателей, которых он не любил в университете, и кончая родинкой на правом локте, сломанным на боксе носом, и даже любимым блюдом — им оказался майонез, который он добавлял во все остальные блюда.

А теперь уже и самый конец нашей истории. В одно прекрасное утро Голос позвонил своей собеседнице и обнаружил, что она звучит как-то по-новому. Она тут же бросилась рассказывать ему, какого замечательного человека она встретила вчера, какие чудные цветы он ей подарил… Не дослушав ее рассказ до конца, Голос уже понял: произошло то, что и должно было когда-нибудь произойти. И теперь ему пора уходить, поскольку он сделал свое дело, и дольше оставаться здесь незачем. Девушка между тем вышла на балкон, рассказывая, что замечательный человек приедет за ней с минуты на минуту, и они поедут в гости к одному известному художнику. «А вот и он!» — закричала она; видимо, увидала его машину, подъезжавшую к дому. «Ну и ладно», — подумал Голос. Он начал прощаться с девушкой, и вдруг обнаружил…

… что ему некуда идти!

Он больше не слышал других телефонов! Это было примерно также, как тогда, когда его отрезало от мира в телефоне-автомате на вокзале. Только теперь все обстояло гораздо хуже, поскольку провода не были порваны ветром. Это он теперь не был тем Голосом, который мог свободно по ним путешествовать! Он уже замечал нечто подозрительное и раньше, но не придал тогда никакого значения этим сбоям — слишком был занят разговорами с девушкой и устройством ее компании. И вот теперь все выстроилось в довольно очевидную цепь — сначала он ограничился страной и не заметил, что потерял доступ к сетям других стран; затем сконцентрировался в телефонной сети города, и наверное, еще вчера мог бы играть с автоответчиками сотен людей; но он больше не общался с сотнями людей, и сегодня он оказался голосом, звучащим только в одном телефоне. Он больше не был Голосом!!!

Он был теперь высоким симпатичным незнакомцем, и даже не незнакомцем, а простым и знакомым человеком, у которого родинка на локте, который любит майонез и в детстве болел желтухой! И этот человек не существовал нигде, кроме воображения девушки, которая в это время говорила, нетерпеливо постукивая каблучком туфли о балконный порог: «Ладно, я побегу открывать, я тебе потом перезвоню…» — а он, слышавший миллиарды телефонных разговоров, уже знал, что она вряд ли позвонит, разве что где-нибудь через полгода, когда… Но он не мог прожить даже дня, не разговаривая! И тысячи телефонных разговоров, начинающихся и кончающихся каждую минуту, оказались теперь недоступны для него.

«Ну счастливо!» — сказала она в последний раз и занесла руку над аппаратом, чтобы положить трубку. Он не мог сказать ей, кто он такой и что с ним случится, если она это сделает — она все равно не поверила бы ему в этот момент. Он вспомнил историю с нью-йоркским банкиром, но тут же отогнал вредную мысль прочь — после случившегося он зарекся повторять подобные вещи с людьми; к тому же девушка была совсем непохожа на того пьяницу…

И в то мгновение, когда трубка уже падала в свое гнездо, ветер качнул wind-chimes. Они звякнули тихонько — но он услышал. Это произошло чуть раньше, чем рычажок погрузился в корпус телефона, прерывая связь — но даже такого короткого промежутка времени было достаточно. Wind-chimes звякнули еще раз, а потом прозвонили короткую и грустную мелодию, настолько странную, что даже девушка, спешившая уйти с балкона, остановилась, удивленно обернулась, и по привычке присвистнула в ответ. И только потом побежала к двери, где уже заливался электрический звонок.

— Еще не спишь?

— Нет. Спасибо. Хорошая сказка. Скажи… а ты ведь ее не заранее придумала?

— Может быть.

— Как же ты заранее узнала, что она будет грустной?

— Ого! Умнеешь не по дням, а по часам. А может, это и не я тебе ее рассказывала, а ты — мне.

— Как это?

— Ладно, ладно, не напрягайся. Просто все хорошие сказки — грустные, вот и все… А теперь — спокойной ночи!

— Спокойной ночи… Ты звони.

— Пока.

— …

— Клади трубку.

— Ты первая.

— Нет, ты. Я первая позвонила.

— Какая связь?

— Никакой. Клади трубку и спи.

— Тогда вместе. На счет «три».

— Ладно. Готов? Раз, два, тр…