Непримкнувший - Шепилов Дмитрий. Страница 61

Выступавшие на Пленуме члены ЦК ратовали за то, чтобы изменить в корне сложившееся за многие годы совершенно нетерпимое положение с органами государственной безопасности, которые фактически давно вышли из-под коллективного контроля партии и встали над государством и партией. Пленум единодушно признал виновным Л. Берию в преступных антипартийных и антигосударственных действиях, направленных на подрыв Советского государства, виновным в вероломных попытках поставить МВД СССР над правительством и КПСС. Пленум принял решение — вывести Л.П. Берию из состава ЦК и исключить его из рядов Коммунистической партии Советского Союза, как врага партии и советского народа.

Новым министром внутренних дел был назначен С.Н. Круглов.

Июльский Пленум ЦК обязал все партийные организации взять под неослабный и систематический контроль всю деятельность органов МВД в центре и на местах. Пленум признал необходимым серьезно укрепить органы МВД партийными работниками, значительно усилить партийно-политическую работу среди чекистов.

Мы расходились с пленума счастливые и окрыленные.

Н. Хрущев рассказывал позже:

— Как-то в присутствии Берии зашел у нас разговор о безопасности и авторитете руководителей. Берия сказал в этой связи: «Если бы меня посмел кто-нибудь тронуть, то немедленно вспыхнуло бы восстание в войсках и весь народ поднялся бы…»

Но… Берия сидел в каземате Московского военного округа. Охраняли его военные. Никакого восстания не вспыхнуло, а в народе было всеобщее ликование.

23 декабря 1953 года Специальное судебное присутствие Верховного Суда СССР под председательством маршала И.С. Конева признало виновным в государственных преступлениях Л.П. Берию и его сообщников: бывшего министра Государственной безопасности СССР В.Н. Меркулова, бывшего начальника одного из управлений МВД СССР, а затем министра внутренних дел Грузинской ССР В.Г. Деканозова, бывшего заместителя министра внутренних дел СССР Б.3. Кобулова, бывшего начальника одного из управлений МВД СССР С.А. Гоглидзе, бывшего министра внутренних дел УССР П.Я. Мешика и бывшего начальника следственной части по особо важным делам МВД СССР Л.Е. Владимирского. Все они приговором Верховного Суда осуждены были к высшей мере наказания — расстрелу, с конфискацией лично им принадлежавшего имущества, с лишением воинских званий и наград.

В тот же день приговор был приведен в исполнение.

Вслед за тем началось выкорчевывание корней бериевщины.

Был ликвидирован и такой внесудебный орган, как Особое совещание при МВД СССР, который выносил приговоры без судебного разбирательства, являлся орудием массовых нарушений революционной законности и по постановлению которого погибли многие десятки тысяч ни в чем не повинных людей.

Таким образом, осуждением Берии и его сообщников положено было начало ликвидации всяческого произвола и восстановлению в стране революционной законности.

Вот почему разоблачению Берии искренне радовались все: руководящие деятели партии и государства, вся партия, вся интеллигенция, весь народ.

Всеобщую радость разделял, конечно, и Н. Хрущев. Он говорил в этот период и позже о разоблачении Берии многократно и многословно везде: на заседании Президиума и Секретариата ЦК, на его Пленумах, на широких совещаниях и съездах в Кремле, на бесчисленных дипломатических приемах. На таких приемах, разгорячившись обильными дозами алкоголя, он, в присутствии жен ответственных работников, дипломатов, иностранных корреспондентов и официантов, начинал излагать и смаковать всякие подробности бериевщины.

На первых порах все или многие относили это на счет «простоты», «непосредственности» Никиты Сергеевича: «он же в институте благородных девиц не обучался», «он дипломатических академий не проходил», «рабочий человек, ну, подпил малость, рассказал всё откровенно, что тут плохого…»

Конечно, после строгости и взвешенности каждого шага, жеста, каждого слова на официальных и неофициальных приемах в сталинские времена — всё это казалось такой новью. Во всяком случае донесения дипломатов и иностранных корреспондентов в свои департаменты невольно становились подробными и красочными: «так всё меняется в Московском Кремле».

Во всех своих живописаниях Хрущев не забывал отмечать свою особую роль в разоблачении бериевщины (что соответствовало истине), а при случае — запустить стрелу в адрес «некоторых дружков Берии».

К чувству общей радости у Хрущева примешивалась и радость, так сказать, «делового» порядка. С казнью Берии Хрущев убрал со своего пути единственного конкурента, который с такой же жаждой, как и он сам, рвался облачиться в диктаторские доспехи.

Правда, в официальной табели о рангах руководящего ядра Хрущев, после устранения Берии, ещё не занял лидирующего места. Но движение явно шло в этом направлении, притом в стремительном темпе.

На следующий день после смерти Сталина Хрущеву определено было в руководящем ядре пятое место — после Маленкова, Берии, Молотова, Ворошилова. Теперь, с июля 1953 года, он во всех публикациях был передвинут на третье место — после Маленкова и Молотова. Но, как говорится, лиха беда начало.

Цель Берии и Хрущева была одна — выбраться на вершину пирамиды власти. Но шли он к этой цели разными путями и методами.

Берия пытался решить эту задачу, опираясь на всемогущество органов государственной безопасности, фактически подотчетных и подконтрольных только ему.

Хрущев рвался к вершине власти посредством овладения партийным аппаратом. Через партийный аппарат, по его замыслу, можно было подчинить себе всё и вся.

В связи с этим, после освобождения Г. Маленкова от обязанностей Секретаря ЦК, Хрущев, как я уже упоминал, потребовал освобождения Маленкова и от функций председательствующего на заседаниях Президиума ЦК. Председательствовать и на Президиуме, и на Секретариате стал теперь Хрущев.

Вслед за этим Хрущев потребовал восстановить упраздненный пост Генерального (Первого) секретаря ЦК и с сентябрьского Пленума ЦК 1953 года занял этот пост.

Теперь в его руках сосредоточивалось руководство всеми важнейшими делами партии и страны, выдвижение, назначение, отстранение и перемещение всех руководящих партийных, советских, военных, культурных и других кадров.

Это дало ему возможность в последующий период произвести радикальную перестановку кадров. Причем главным при этом были не такие критерии, как преданность партии и народу, образованность, талантливость, знание дела, честность, добропорядочность и иные высокие политические, гражданские и моральные качества человека. Нет, главным для выдвижения на самые высокие посты стал критерий иной — в какой мере Хрущев мог положиться на данного человека, или, как скоро стало ходячим выражением в партии, выдвижение «своих людей».

Исходя из этого принципа вскоре на многих партийных и государственных постах стали появляться во множестве люди невежественные и невысоких деловых и моральных качеств. Но за ними водилась слава людей, «вхожих к Хрущеву» и преданных ему. Особенно важное значение в этой связи во всем государственном механизме Хрущев придал двум участкам: армии и государственной безопасности.

Руководствуясь своими критериями, Хрущев уже через несколько месяцев после падения Берии (с 1954 г.) добился назначения председателем Комитета государственной безопасности уже упомянутого выше А.И. Серова. Это был глубоко аморальный и невежественный человек, прямо и непосредственно причастный ко многим злодеяниям органов госбезопасности в прошлом. Но он в 1939—1941 гг. работал на Украине при Хрущеве наркомом внутренних дел УССР и все последующие годы был близок к нему и готов с холопским усердием выполнять любые его противозаконные указания и удовлетворять личные хрущевские прихоти.

Что касается армии, то постепенно все талантливые, самые прославленные в войну и горячо почитаемые в народе полководцы из маршальского состава и высшего генералитета были один за другим отстранены от занимаемых постов и превращены в «свадебных генералов». На их место Хрущев выдвинул полководцев «по образу и подобию своему». А чтобы пустить тут корни поглубже, он сам вскоре стал председателем Высшего Военного Совета и Главнокомандующим Вооруженными Силами.