Колесницы Ра - Балмер Генри Кеннет. Страница 14

— Так же и мы поступим с колесницами Хиктроса! — сказал Акун. Его лицо все еще было пепельно-серым, а глаза красными и затуманенными, но вернулась его ледяная гордость. Он возмужал за несколько последних часов.

Талли с симпатией взглянул на юношу и подумал, что делает транслятор Фангара со словом «всадник»? Но он не стал поднимать этот вопрос. Возможно, он переводит его, как «колесницы».

— Но начало должно быть положено, — изменившимися тоном пробормотал Фангар. Было ясно, что взыграли его боевые инстинкты.

Внизу у реки возникла суматоха. Поскольку главный мост был сожжен, Там скопилась куча людей и колесниц. Потом людей, стремящихся к вратам Хамонда, желая побыстрее скрыться за стенами города, пошел наперерез потоку стремящихся в Апен. С треском сталкивались колесницы, ревели нагеры, которых пытались растаскивать рабы в коричневых одеждах. Воины и колесничие ругались друг с другом. Зрелище было не из достойных.

Фангар сбежал по ступенькам в главный зал и нырнул под занавеси, выскочив на улицу. Он несся, как ракета. Талли понял, что он был страшно разозлен. Он носил, как и Талли, желтую рубаху с кожаным ремнем. Вскоре Талли услышал, как он ревет на возниц, называя их трусами, призывая к дисциплине, напоминая о чести — но это был не тот способ, расталкивать их колесницы, разбрасывать оружие, распинывать их, как побитых собак. Он пытался привести их в чувства. Но колесничие Апена и Хамона были не в настроении. Они ругались с ним, поворачивались к нему спиной. Наконец, Фангар вернулся, восклицая о том, что бы он сделал с ними, если бы это были люди Вилгегена.

— Клянусь Святым Пегу, им нужно попробовать снега Ледозубого Зитзиммаса!

— Оставь их в покое, Фангар. Их дух сломлен. — Амондей поднял трясущиеся руки, благословляя шествие. Талли хорошо понимал позицию Фангара. У него возникало такое же чувство при виде людей, разбивающих электронные устройства из-за того, что они не могут в них разобраться. Фангар был воином, с воинским духом и кровью, и он мог разделить позор поражения с колесничими Ра. Стройная черноволосая девушка-рабыня в чистой коричневой тунике скользнула к Акуну, что-то прошептала ему на ухо и исчезла. Акун повернулся с улыбкой, сделавшей его угрюмое лицо еще более мрачным.

— Хоть небольшие хорошие новости в этом море печали.

Номи поправляется. Она хочет поговорить с нами.

— Так идем же, и побыстрее, Акун! — выпалил Амондей, подхватил полы своей желтой мантии и побежал вниз по ступенькам.

Они быстро шли по улицам Хамонда, по мостам через каналы, моргая, когда выходили под яркое солнце Ра. Дворец короля был построен из кирпичей, и в течение столетий к нему добавлялись все новые пристройки, так что теперь он превратился в громадный лабиринт. Рабы в коричневых одеждах провели их по коридорам. Население Хамона было преимущественно светловолосым, в то время как в Апене, напротив, темное, и цветами Хамона являлись малиновый на белом, а Апена — изумрудный на белом.

Принцесса Хамона Номи покоилась на диване с ножками в форме леопардов. Ее поддерживали мягкие подушки, рядом монотонно махали веерами рабы. Ее загорелая кожа была еще бледной, но лицо оживленным, а глаза, казалось, горели в солнечном свете, просачивающемся через вентиляционные отверстия в потолке.

— И что будет сделано теперь, Амондей, верховный жрец Хамон-Апена? — Она говорила раздраженно, комкая золотой плед, покрывавший диван.

— Амон-Ра в его мудрости имеет ответы на все вопросы...

— И каков его ответ разбитой армии, упавшим духом людям, лишившемуся короля трону? Каков его ответ махинациям Торозея, возжелавшего узурпировать мой трон, а также Ларе? Талли впервые услышал здесь о дворцовых интригах и почувствовал мимолетное отвращение.

— Что касается Торозея, то верно, он кровный родственник. Но он не может претендовать на оба трона, пока жива ты и Лара. И всегда в прошлом, когда оба трона занимал один король, для нас наступали черные времена. Ты должна выйти замуж и родить нового короля, как приписывает Амон-Ра своему избранному народу, и затем будешь править в Хамоне.

— Он плетет заговоры среди благородных и воинов. Он винит во всех бедствиях мою семью... — Лицо Номи исказилось, она быстро прижала руку к боку. Тут же вперед выступил слуга и, хотя было не видно, что он делает, очевидно, помог ей успокоить боль от раны в боку. На Талли это произвело впечатление. У этой девушки был сильный дух, и ей предстояло сесть на трон. К тому же, она имела рану, с какой на Земле госпитализировали бы любого.

Амондей подождал, затем сказал со знаком уважения:

— Ваша семья, Номи, теперь состоит лишь из вас самой.

Это было сказано жестко.

— Но мы не поговорили еще об одном, что лишь усугубляет положение, — продолжала Номи после долгого молчания. — Почему ты избегаешь думать об этом, Амондей? Или боишься испытать на себе гнев Амон-Ра?

— Когда Амон-Ра посчитает наказать меня за грехи, я буду готов к этому. Я верховный жрец. Я стою вне и над обоими тронами. Без меня вы лишь пузырьки на поверхности Оо... Без вас мне останется лишь ждать смерти от Хиктросов или любого другого народа.

— Ты говоришь истину. Но мы должны поговорить об изначальной истине, Амондей! Мы должны поговорить о сокровище Амон-Ра, о его потери и бедствиях, которые теперь падут на все наши земли!

Талли физически ощутил дрожь страха, пробежавшую по всем собравшимся в комнате. На жизнь этих людей надвигалась тень бедствия. У них отняли их великое сокровище. С его потерей погаснет воля к жизни... Однако, в принцессе Номи еще горел боевой дух. По крайней мере, она еще строила планы. В молчании, последовавшем за гибельными словами Номи, Талли шагнул вперед и остановился.

— Расскажите мне все, — сказал он. — Может, я смогу вам помочь. Что такое сказочное сокровище Амон-Ра? Уловив напряженное дыхание, нахмуренные брови, резкие жесты собравшихся, он быстро продолжал:

— Вы знаете, что я обладаю некоторыми силами, как и мой товарищ Фангар. Мы сочувствуем вашему горю, но не знаем причин вашего отчаяния. Говоря словами одного мудреца, пока живешь — надеешься. Задумайтесь над этими словами. Расскажите мне о сокровище Амон-Ра, чтобы мы смогли помочь вам в час вашей великой нужды.

Ни о чем подобном он не читал в литературе, хотя мальчишкой в старых добрых Штатах проглотил немало книг. Фангар уставился на него так, словно у Талли из ноздрей и ушей вырвался огонь.

Амондей наклонился к Номи, и они тихо заговорили между собой. Несколько раз они бросали взгляды на Талли и Фангара. Затем Амондей подозвал Акуна.

— Пойди и пригласи принцессу Лару присоединиться к нам.

Можешь сказать ей, что происходит здесь. Быстрее. Акун кивнул и выбежал из комнаты. Потянулось напряженное ожидание. Талли почувствовал, как кровь стучит в висках. Если он сыграл неправильными картами, то никогда не увидит Землю. Фангар явно был готов последовать за ним. Однако, большинство из того, что собирался сделать Талли, первоначально было предложено самим Фангаром. Наконец, вернулся кун, за ним в комнату быстро вошла Лара. На ней была длинная белая рубаха в обтяжку, открывающая, что она полностью сформированная девушка, а не женственный юноша. Ее волосы украшала диадема из таких драгоценных камней, при виде которых у Талли захватило дух. Она бросила на него единственный взгляд из-под нахмуренных бровей, затем без малейшей улыбки села возле Номи. Обе принцессы, равные для людей, Амон-Ра и всех богов, быстро посовещались друг с другом и с Амондеем, время от времени подающим советы и предостережения.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Рой, — прошептал Талли Фангар.

— Думаю, что да. Эти люди находятся в шоке. Они нуждаются в новом фокусе, чтобы возвести заново свою уничтоженную гордость. И мы с тобой, Фангар, мой дружище, пойдем обеспечить этот фокус.

Совещание прервалось, и Номи кивнула бронзовокожему слуге-гиганту, стоявшему возле гонга. Напомнив Талли дни молодости, гигант напряг мускулы и ударил молотом в гонг, наполнив комнату густым красивым звуком. Трижды прозвучали вибрирующие ноты. Талли и Фангара охватило волнение, когда принесли два украшенных паланкина. Носильщики вынесли их из комнаты. Следом с задумчивым лицом шел Амондей. Акун привлек внимание Талли кивком головы и быстро сказал: