Таба Циклон - Шеповалов Даниил. Страница 16
– Дань, мы правда не знали… – говорит Рита. – Прости…
– Да конечно, не знали… А кто все знать должен, я, что ли?! У меня и без вас дел по горло.
– Мультики?
– Пошла ты! Сид, а ты надолго в Россию? Может, их поменять как-то можно? Ну, я не знаю, один к десяти хотя бы…
– Один к пяти можно, я над этим сейчас работаю, Данюш. Но сюда я ненадолго. С тех пор как Рита меня бросила, я живу в самолетах: не могу находиться в одном и том же месте дольше недели. В самолетах мне все нравится: там меня кормят, там за мной ухаживают, фильмы интересные показывают, рассказывают, куда летим, как летим… Только вот зачем летим, не рассказывают. Он тяжело вздыхает, достает из кармана серебристую платформу и кидает себе в рот две таблетки.
– Это тебя в Иране научили ксанакс водкой запивать? – спрашивает писатель.
– Знаете, что я заметила? – говорит Рита, рассматривая опухшие коричневые полумесяцы под глазами Сиднея. – Чем больше город, тем лучше его обитатели разбираются в фармацевтике. И тем болезненнее они выглядят…
– Ну, и что?
– Так, просто… Вы, кстати, в курсе, что героин изобрели спустя 11 дней после аспирина, причем сделал это тот же самый ученый?
– Discovery? – понимающе кивает Сидней. – Ты, Риточка, нисколько не изменилась, все такой же телевизионный эрудит. Всегда знаешь: кто, что и когда изобрел… Вы тут все вообще жертвы масс-медиа: вон, посмотри на Никитина, он скатерть читает.
Журналист действительно с профессиональным интересом изучает газету, расстеленную на столике.
– И ничего я не жертва! – говорит он. – Я Дэну подарок нашел. Слушайте, какое здесь объявление. Земельный участок (1-2 сотки) или любое нежилое помещение 6-20 метров или гараж купит ответственная чуткая медсестра со стажем в реанимации…
– Вот это женщина! – подхватывает Рита. – Ответственная и чуткая! Даня, не упускай свой шанс: звони и женись! Будете ненавидеть человечество вместе!
Даня молча наливает себе в бокал шампанского, а затем щедро добавляет сверху водки. Содержимое бокала взрывается у него в голове оглушительным салютом, который оставляет после себя долгий мерцающий след.
– Еще бы у тебя после этого печень не чесалась… – замечает Никитин. – Дэн, ну ты дебил совсем, что ли? Ты знаешь, почему день рождения всегда грустный праздник? Биоритмы в нуле, а ты еще и накачиваешься какой-то дрянью.
– Малыш, правда, – говорит Рита, – побереги себя, ты нам еще нужен. Я такое пила, когда мне было пятнадцать лет и хотелось страстей и трагедий. Ничем хорошим это действительно не заканчивается.
– А тебе никогда не было пятнадцати лет! – говорит писатель. – Тебе сразу было семнадцать!
– Почему?
– Потому что я тебя узнал в семнадцать лет. И больше девятнадцати тебе тоже никогда не будет…
Рита перегибается через стол, берет писателя за руку и резко переворачивает его ладонь. Несколько мгновений смотрит на линии на ней.
– Так вот в чем, оказывается, дело, Даня…
– Да, именно в этом, красотка! – огрызается тот.
– Ты уже был там, да? Армас тебе подарил точку входа… Ты прямо сейчас в нем?
Даня таинственно ухмыляется и пожимает плечами.
– Именно поэтому я и смогла тебя найти, правильно?! Черт, я могла бы и раньше догадаться… И напиваешься ты сейчас потому, что тебе страшно! Или больно… Ты уже заплатил за вход? Понял, каково это, да?
– Вы о чем вообще? – спрашивает Никитин. Сидней растирает пальцем мокрое пятно на столе, прислушиваясь к разговору.
– Но ты же знаешь, что можешь не пройти его один, так? – продолжает Рита. – Ты бы не полез туда в одиночку: ты ведь осторожный до паранойи, чего только экспертиза для ножа стоит… Значит…Она переводит взгляд на Веру.
– И ты что, ей ничего не сказал?..
– Кому он что не сказал? – нервничает Никитин. – Хватит загадками изъясняться!
– Алиса, пойдем танцевать! – говорит Рита.
– Я? – робко переспрашивает девушка, которая до этого тихо сидела в углу и потягивала персиковый сок через трубочку.
– Ну, а кто же еще! Думаешь, кто-то из них умеет танцевать?.. Да даже если бы и умел – я хочу с тобой. Ты прекрасна!
– Я? – снова переспрашивает Вера. – Ей не верится, что это божество обратило на нее наконец внимание.
– Конечно, ты…
«Конечно, ты», – беззвучно, одними губами проговаривает Даня, неудачно пародируя ответ Риты. Никитин больно толкает писателя локтем в бок. Даня икает. Берет в руку бутылку с шампанским и смотрит сквозь нее, прищурив один глаз. Невнятные зеленые силуэты удаляющихся девушек, искаженные толстым бутылочным стеклом.
– Тим, а мы давай пойдем в Tekken порубимся! – предлагает Сидней. – Победителю достается богиня Рита!
– Нормально ты придумал… Вообще-то Рита моя сестра, так что ты должен что-то другое поставить!
– Ммм… Хорошо. Тогда я ставлю машину и еще, если проиграю, беру на себя заботу о ваших многострадальных фунтах. И о твоих, Даня, до кучи.
– Идет, – соглашается Тим, – только фунты один к одному!
– И мои тоже один к одному! – вмешивается писатель.
– Ну и аппетиты у вас, джентльмены…
– Ничего страшного: Рите они дорого достались. И лучше не в Tekken, а в Soul Calibur!
– Там только Tekken, по-моему, есть.
– Ладно…
Они уходят. Даня снова льет в бокал шампанское, тот переполняется, игристое вино озером растекается по поверхности стола, пока Никитин не останавливает руку писателя. Он забрасывает озеро салфетками, те медленно намокают…
– Дэн, если уж нажрался, то хотя бы веди себя достойно! Чай он пьет…
– Пошел ты!
– Дэн, ты в пепельницу соус льешь…
Даня действительно наливает соевый соус в круглую металлическую пепельницу с тремя желобками для сигарет.
– Пошел в жопу! – огрызается Даня, макая калифорнийский ролл в пепельницу. Потом по одной начинает подбирать палочками упавшие икринки… – Настоящие мужчины говорят «Пошел на хуй!».
– Пошел на хуй! – Именно так, дружище. Ты же писатель, ты должен следить за своей речью, тем более в таких местах. Дэн, давай за барную стойку перейдем, а то нас сейчас тут зальют твои озера.
– Пошли.
Бармен оценивающе скользит взглядом по фигуре Никитина и подмигивает ему.
– Я же тебе говорил, – шепчет журналист, – здесь надо быть осторожнее со словами.
Даня подносит ко рту воображаемую рацию-кулак и громко басит туда, имитируя помехи и пьяно проглатывая звуки:
– Педрила-1, это Педрила-2, как слышите, прием!
Никитин вновь толкает писателя в бок.
– Дэн, не шали! Вот увидишь, нам теперь будут недоливать…
– Тогда явится наш космический флот и сровняет здесь все с землей!
Даня расставляет руки в стороны и гудит, изображая самолет. Потом устало опускает голову на барную стойку.
– Охуительно смешно… Дэн, учти: я тебя домой везти не буду! Дэн! Дэн! Не засыпай! Эй! Говори со мной! Слышишь, Дэн!? А тебе самому нравится Рита?
Даня смотрит на Веру, танцующую вместе с Ритой. Девчонка не отрывает глаз от своей новой знакомой.
– Так нравится или нет? – повторяет вопрос Никитин.
– Нет. – Ладно гнать, Дэн! – смеется Никитин. – Если ты когда-нибудь будешь спать с такими женщинами, можешь считать, что жизнь твоя удалась!
Даня ничего не отвечает. Что-то мешает ему сидеть – он достает из заднего кармана джинсов длинную зубочистку, к одному из концов которой приклеен пышный зонтик серебристой мишуры. Откуда она у него? Наверное, кто-то вытащил из коктейля и ради смеха засунул ему в карман, пока он пробирался сквозь толпу. Совсем уже все обнаглели. Похоже, даже последние безымянные статисты уже делают, что хотят, в его истории.
Рядом за стойкой сидит и курит Ангел. Над его головой болтается картонный золотой нимб на проволочке. Судя по всему, Ангелу не хватает на выпивку. Он уже высыпал на стойку всю имевшуюся в карманах мелочь, а на нехватающую сотню пытается теперь всучить бармену женские трусики и свой картонный нимб.
– А что, очень романтично! – говорит Никитин. – Дэн, напиши про него! Что-нибудь в духе «он променял небеса на земную любовь, а она разбила ему сердце. И вот теперь он алкоголик, его все любят, жалеют, а он пишет стихи».