Корабли Дуросторума - Балмер Генри Кеннет. Страница 6

Бревно резко накренилось. Теперь Уилки хорошо видел маленькие бешеные глазки чудовищ внизу. Он сумел подтянуться повыше и избежать их бивней и острых белых клыков. Они неслись по невидимой земле, вздымая копытами тучи пыли. Из открытой двери строения доносились звуки, похожие на обычный городской шум.

Все цеплялись за бревно. Даже Дж. Т. понимал, что пути назад нет. Если Соломон вернет их обратно через проход, они окажутся в воздухе, на пятисотфутовой высоте, без всяких парашютов.

Все это, угрюмо решил Дж. Т., случилось по чьей-то оплошности.

Часть торчащего из стены бревна была отломана, как спичка. Крыши не было. Спасая свою жизнь, Чернок, как и все, цеплялся за бревно и помогал эринелдам поддерживать Графиню. Наконец, Соломона втянули на бревно, и он вцепился в него, как настоящая обезьяна. Они продолжали висеть. Через два час агонизирующего ожидания серых спин внизу сало меньше, они поредели и, наконец, исчезли совсем.

— Ух! — громыхающе выдохнул Полак.

Можешь сказать это еще раз, — неразборчиво пробормотал Дж. Т.

Глава 5

Хотя Дж. Т. Уилки уже давно решил считать все происходящее с ним реальностью, он испустил долгий вздох облегчения, когда вертолеты пошли на снижение. Они покинули негостеприимный Миксотик и прошли через три еще более странных и ужасных измерения, прежде чем попали на травянистую равнину, где их ожидали современные итальянские вертолеты. После короткого перелета на юг они приземлились в мире Ируниума, в области, которая, если Полак рассчитал правильно, соответствовала острову Манхэттен в их одном измерении.

— Да, Дж. Т., — подтвердила Графиня, устремляясь вперед с семенящим сбоку Соломоном, — справа от тебя лежит Нью-Йорк. Но ты не сможешь попасть туда, даже если будешь пытаться всю жизнь. Для этого ты должен быть Проводником или обладать Порвоном Врат Жизни... — Она резко оборвала себя, когда Чернок коснулся ее, и коротко рассмеялась. — Я знаю, Чернок, что Порвонов боятся больше, чем самых ужасных мучителей человечества, но их здесь сейчас нет. Выше нос! Чернок что-то пробормотал в ответ. Ему явно не нравилась тема разговора.

Они шли вдоль длинной стены, окрашенной солнцем в нежный розовый цвет. Точно так же были окрашены видные из-за нее башни, минареты и шпили. Центральная часть города была окружена валами. Уилки чувствовал, как его все сильнее охватывает усталость. Ему была обещана ванна, еда и постель, но он хотел все это немедленно. Позже, очень неопределенно сказали ему, он приступит к главному занятию... Маленький город, окруженный стенами, скучился на травянистой равнине. Мимо текла река, бесшумно, не считая случайного плеска. На ней не было видно никаких судов. Тишина внутри стен показалась Уилки странной и неуместной. Он ожидал увидеть широкие скверы и террасы с колоннами, светлые авеню и веселую, развлекающуюся публику. Вместо этого все было тихо и угрюмо.

— Тебе покажут квартиру, Дж. Т. Полак может жить с тобой. Он тоже будет полезен мне. — Графиня улыбнулась. К ней подкатил маленький электромобиль. Она грациозно скользнула в него без всяких признаков утомления. Соломон положил свою громадную голову ей на колени и тут же заснул. — Я распоряжусь дать все, что вам понадобится. Помимо прочего, придут отборные девушки, из которых вы можете выбрать себе любых по вкусу. Но помните, вы оба принадлежите мне — ваша жизнь, ваше дальнейшее существование — все! А теперь доброй ночи. И электромобиль, загудев, укатил прочь.

— Девушки? — восхищенно спросил Уилки.

— Я уловил это, — с сомнением проворчал Полак и, нахмурившись, уставился на безмолвный город.

— Да, но, Полак... Она сказала: девушки!

Полак разразился грубым хохотом.

— Видишь ли, мальчик, мне не хотелось бы признаваться в этом именно тебе, но после того, что мы перенесли... я не очень уверен... ну, что я...

— Да, — удрученно сказал Уилки. — Я тоже.

Посмеявшись, снимая тем самым усталость и напряжение, они побрели за Черноком. Он ввел их в здание и повел через большие мрачные комнаты того, что казалось дворцом, хотя Уилки был слишком усталым, чтобы интересоваться этим, пока не достигли нескольких комнат с видом на реку. Там Чернок показал им, где что лежит, и ушел.

— Ты теперь важный человек в Ируниуме, Дж. Т., — сказал он перед уходом. — Только запомни вот что. Слово Графини является здесь непререкаемым законом. Это самое важное, что следует помнить. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — зевая, ответил Уилки и тут же воскликнул:

— Эй! А как насчет девушек? Но дверь уже закрылась за Черноком.

— Эта штука, которая у тебя на голове, Дж. Т., полезна, черт побери, — сказал Полак. — Напомни утром, чтобы я попробовал достать такую же.

— О'кей, Полак. Она очень полезная.

Они помылись в теплой ароматной воде, съели ужин, состоящий из фруктов, бутербродов и крепкого, обжигающего пищевод вина.

Затем Уилки пробормотал с закрывающимися глазами:

— Даже если сюда войдет Фоллис Бергерс, я повернусь на другой бок и буду продолжать спать. Спокойной ночи, Полак.

— Ну, Дж. Т., теперь мы в Ируниуме, — отозвался Полак, плюхаясь на соседнюю кровать. — Только хотел бы я знать, зачем ты понадобился Графине, парень? А?

Но Дж. Т. Уилки не стал размышлять над этим, а тут же провалился в сон, открыв рот и разбросав руки. На следующее утро, помывшись в сияющей белизной современной ванной и, обслуживаемые молчаливым слугой в серой тунике, позавтракав белым хлебом, золотистым маслом, яйцами с ветчиной, тостами с мармеладом и кофе, одетые в новые одежды, в сопровождении Чернока, они спустились в комнату для совещаний.

Чернок был теперь в шляпе с алым пером, которая очень шла ему.

В залах они миновали других людей, но никто не носил шляпу с алым пером. Носили, в основном, алые платки, повязанные вокруг голов, а в ушах покачивались золотые колокольчики.

— Завоеватели Графини, — пояснил Чернок, — капитаном которых я имею честь быть.

— Рад за вас, Чернок, — ответил Дж. Т Уилки.

— Когда же я получу этого переводчика? — побормотал Полак. Уилки спросил об этом у Чернока.

— Ну, — с сомнением ответил тот, — этого я не знаю.

Графиня не давала приказа...

Полак то и дело дергал за тугой воротничок своей новой серой рубашки. После пробуждения им пришлось одеть новую одежду, потому что старая, грязная и изорванная, была унесена. Теперь на них были серые рубашки и штаны, и высокие двуцветные башмаки. Нижнее нейлоновое белье имело хорошо известную наклейку US и было удобным.

— Мы поговорим о переводчике, когда встретимся с Графиней, Полак, — сказал Уилки.

Они шли по залам, коридорам и длинным лестницам, где было много людей, одетых в разноцветные рубашки и двуцветные башмаки, и Уилки не упустил заметить тяжелые ремни с пистолетами у них на талиях.

Также они миновали множество мужчин и женщин в серых рубашках или юбках. Эти люди не носили пистолетов. Вместо башмаков на них были сандалии. Они вели себя спокойно и, когда проходил Чернок, уступали ему дорогу. Комната для совещаний, куда привел их Чернок, была оборудована электроникой не хуже штаб-квартиры богатой корпорации. Они сели в удобные кресла, указанные подтянутым седым человеком в современном деловом костюме. Длинный стол так сверкал полировкой, что Уилки отвел глаза. На стенах горели электронные диаграммы, на дальнем конце стола стоял телефонный комплекс и телетайп. Возле телетайпа тикал, как предположил Уилки, биржевой информаторий.

— О, тень Томаса Альвы Эдисона! — пораженно прошептал Уилки.

Находящиеся в комнате люди в разноцветных рубашках и с оружейными ремнями поднялись, когда открылась дальняя дверь и вошла Графиня. Как и прежде, она сверкала драгоценностями, а возле нее ковылял Соломон.

— Можете сесть, — сказала Графиня после того, как сама села во главе стола.

Аккуратный Дж. Т. Уилки не упустил заметить беспокойство собравшихся людей, их вспотевшие лбы, нервное приглаживание усов. Графиня безмятежно оглядывала их.