Казино - Андреев Олег Андреевич. Страница 16

– Да-а, – вздохнул увлекшийся лекцией Козырев. – Очень все это интересно, но боюсь, что ничего не получится. Я не могу рисковать всем, что у меня есть, ради какой-то сомнительной затеи. Вы же шли договориться о намерениях, как сейчас говорят, так что я вправе отказаться.

– Боюсь, что нет, – жестко сказал Машков. – На вас сделана ставка. Да вам и самому хочется заняться этим, признайтесь.

– Ставка? – подхватился Козырев. – Это что же, меня, как принято на зоне, разыграли в карты? Неплохо для сотрудников Госкомспорта и бывших сотрудников «почтенного ведомства», – съязвил он.

– В карты? Пожалуй, – ласково улыбнулся гость. – И вот – козырная, – сказал он, доставая из нагрудного кармана половинку сторублевой банкноты еще советского образца.

Петр Ильич осел в своем кресле, как проколотый надувной матрас.

– Вот теперь, Петя, налей, пожалуй, и поговорим по-дружески на «ты», – помахал Машков пустой стопкой перед замершим взглядом хозяина кабинета.

Тот послушно повиновался и автоматически выпил, когда Павел Павлович приподнял свою стопку, опрокинул ее содержимое в рот и со стуком поставил на стол, словно ставя победную точку в разговоре.

– И что теперь со мной будет? – спросил Петр после минуты молчания. – Вы меня заберете?

– Заберем? Куда и зачем?

– Но раз эта карта у… тебя, – значит, ты из ФСБ. Ведь тогда у меня вы побывали?

– Петя, перестань бояться. Эту визитку я тебе предъявил не как улику, а как доказательство того, что ты мне можешь доверять. Ведь если я тебя не сдал за три года, значит, ничего не имею в виду плохого и сейчас. Согласен?

– Пожалуй, да… – нерешительно согласился Козырев.

За эти годы он не раз задумывался, почему неведомый ему сотрудник КГБ решил не выдавать его, и не исключал, что тот «отложил» его на потом. И вот это «потом» настало.

– А почему ты не сдал меня тогда? – задал Козырев мучивший его вопрос.

– А что бы мне это дало? Благодарность в приказе? Но она бы только принесла дополнительные расходы – коллег поить. А времена, сам знаешь, были какие. Не только вы, шустрики, понимали, что в стране все решают только деньги, а не идеи и их охранители. Как ты думаешь, зачем я и мои друзья-товарищи шли в КГБ?

– Ну в загранку ездить…

– «В загранку», скажешь тоже. Туда попадали единицы и не из нашего управления. А нам приходилось тут дерьмо разгребать. Точнее, не его, а чужие миллионы, в то время как сами мы сидели на своих нищенских зарплатах. Нет, дорогой, шли мы туда, я по крайней мере, за тем, чтоб никого не бояться. Ведь все боялись кадровиков, начальников, парткомов, милицию. А они все боялись нас. Ну а к моменту нашего с тобой заочного знакомства курс партии сменил курс доллара. И понял я, что нечего мне делать в нашей системе.

– Налей, – коротко велел гость и жадно выпил виски, словно заливая огонь, горящий в душе. – Так что, предчувствуя перемены, я уже не служил, а дослуживал и о будущем думал – вот почему и не сдал тебя. Ты у меня стал как бы вкладом в банке.

– И теперь ты пришел за процентами…

– Петя, ты же деловой человек и должен понимать, что я их и заработал, и отработаю.

– Слушай, Паша, но как ты тогда вышел на мой тайник? Как вообще на меня вышли? – слегка заплетающимся языком спросил Петр.

– Ладно, дело прошлое – можно рассказать. Когда Торопову замочили, мы стали проверять все ее связи – там явно сработал кто-то из своих. Ну а ты оказался в ее записной книжке.

– И никого так и не нашли до сих пор?

– А кто ищет-то? – ответил вопросом на вопрос Машков. – Кому это нужно? Ну а тогда мы собрали неплохой урожай. Но «сгноили» его в наших закромах – после путча не до того было. Зато многие остались на плаву, как вы с Залимхановым. И наша опергруппа подъехала тогда к тебе под видом грузчиков…

– Знаю-знаю, с пустой коробкой, чтоб не надрываться…

– Знаешь, да не все. Тебе небось консьержка разболтала. Но она не знала, что в коробке спаниельчик был, нюхач. Мы же тебя из-за контактов с Рифатом хотели и на наркоту проверить.

– А как же она на выходе не обратила внимания на собаку?

– Элементарно, Ватсон: Сашка, кинолог наш, просто дал псу команду «В машину!», тот и прошмыгнул между наших ног, словно был жителем твоего дома. Ну зашли мы в твою хату без труда, хоть у тебя и навороченные двери стояли…

– Зато я с замком возился…

– Вот неумехи! Наследили-таки. Ну а там мы, как обычно, рассредоточились. Мне достался санузел твой. Я в этом управлении был за новенького – раньше по другой части служил, – и меня на парашу кинули. В сортире у тебя все чисто было – в нашем смысле…

– А в обычном что, разве грязно?

– Нет, молодец твоя Тамара. А вот в ванной я, как зашел, сразу увидел пальчики на зеркале, говорящие, что его зачем-то снимали, и не раз. Вот я и полюбопытствовал. Когда снял задник, признаюсь, меня аж в жар бросило: никогда таких сокровищ не видел. И еще признаюсь: очень хотелось твои картоночки под рубашку заправить и разбогатеть на сотню тысяч баксов.

– И почему удержался? Чекистская совесть?

– Хренистская! Просто рассудил, что и попасться могу, и ты, если залетишь все-таки, расколешься и сдашь уже меня. А так я рисковал, конечно, но и тебя спас, и себе на будущее зацепку оставил.

– А если бы я про эту половинку сотенной все-таки рассказал в случае ареста?

– И тебе бы поверили, думаешь? А ты бы и рассказывать не стал, понимая, что, сдав неведомого меня, лишаешься последней поддержки. Ведь так ты думал, признайся?

– Да, было дело.

– Ну вот, а теперь нас эти половинки соединят, как мы их. Где твоя-то?

– Вот, – протянул свою половину банкнота Петр, достав его из бумажника, где он хранился как талисман.

– Ну что, начинаем сотрудничать? – испытующе посмотрел на собеседника Машков, складывая бумажки по линии разрыва.

– Да, – коротко ответил Козырев.

– И правильно. Ты же понимаешь: дело твое, хоть оно старое и проходило по союзной конторе, вполне можно вытащить на свет божий – мои друзья помогут – и раскрутить так, что Рифат в белом фраке окажется, а ты – известно где… Так что давай держаться вместе. За сотрудничество! – поднял свой стакан Павел, по-хозяйски разлив остатки виски.

– За сотрудничество, – поддержал тост Петр.

Они выпили.

– Дело прошлое, но как ты провозил брюлики и Рифатов порошок? Колись, Клоун, не боись: он мне все рассказал.

При упоминании героина Козырев напрягся, но пересилил себя, понимая, что отступать уже некуда. Да и выпитое придавало смелости.

– Я же, Паша, по специальности не клоун, а престидижитатор – фокусник, если по-простому, или артист оригинального жанра. После окончания училища у нас с женой был номер – «Магические клоуны». Мы даже в Париже на фестивале…

– Да знаю я твою биографию, Петя. Ты мне по делу говори.

– Я и говорю по делу, а ты перебиваешь. Не допрос же ты ведешь, – обиделся Петр. – Короче, когда Тамара осела с Сашкой, сыном, я остался на арене один. Ну и перешел в простую клоунаду. Работал в паре с Афоней – помнишь такого?

– Это который спился?

– Ну да. У нас была неплохая программа, репризы смешные. И был у нас ослик, Шеф. Его так прозвали, потому что мы делали репризу про такси. Ослик был такси. Мы его ловили, а он упрямился, сбрасывал вас, ну и вез в конце концов, когда у него перед носом на удочке десятку держали. Это и на Западе публика неплохо принимала, только там рубли меняли на доллары. А потом, когда мы были в Южной Америке в одной программе с Барковой, Афоня запил. Я один работать не мог, а отправлять меня с осликом на родину было накладно. Вот я скучал там почти месяц без гонораров – только тариф дома капал. От нечего делать начал я нашего Шефа к тиграм барковским приучать, а их – к нему. Стал его все ближе привязывать к их клеткам, водить мимо. А заодно договорился со служителем местного зоопарка, и тот обработал с помощью скунса несколько тряпочек, которые я хранил в герметичных банках. А скунс, надо тебе сказать, это такая вонючка, по сравнению с которым наш хорек все равно что флакон французских духов. Короче, к концу гастролей я подошел к Барковой с предложением войти в ее номер со своим Шефом. Та и слушать не хотела – никто еще не работал в одной клетке с тиграми и ослом. Уговорил все-таки. Испытание было обставлено как хорошая войсковая операция. Брандспойты, пистолеты, багры – все было наготове. А мы с Шефом, у которого на шее висела тряпка со скунсовым секретом, спокойно проехали несколько кругов между сидящими тиграми. Те и не думали приближаться, даже шарахались от нас, если мы на них ехали. Так я вошел в труппу Барковой – ездил внутри клетки с хищниками на своем Шефе в роли хитрого Ходжи-таксиста, а они мне голосовали лапами. Платила она не очень хорошо, поэтому я предложил однажды себя еще и в качестве младшего тренера на полставки – в общем-то простого уборщика клеток, чтоб не возить лишнего человека. И вот однажды на подъезде к границе, мы из Германии тогда возвращались, я решил убрать клетки, чтоб чистенькими въехать на родину. Влез в вагон с тиграми на предпоследней станции перед границей, дай, думаю, удобрю земли братской Польши тигриным добром. Взял на лопату первую кучу, а в добре этом что-то белое вдруг мелькнуло. Ну не побрезговал я, изучил находку. А это оказался пластиковый пакет с… камнями. Вот так, как в басне дедушки Крылова: навозну кучу разгребая, петух нашел… но не жемчужное зерно, а кучу бриллиантовых. И в других кучах были закладки. Представляешь, на сколько бы я нагрел нашу знаменитость, не заметив пакета и шуранув кучу за дверь. Вот повезло бы какому-нибудь пшеку!