Солнца Скорпиона - Балмер Генри Кеннет. Страница 28

Когда пришло время нашего отплытия, Зенкирен сказал мне, что на какое-то время останется на Зы.

— Пур Зазз уже стар. Нужно обсудить на совете много важных дел, капитул за капитулом, комтурат за комтуратом. В один прекрасный день ты, пур Дрей, тоже будешь являться на них.

Я знал, что Орден содержался в основном на взносы крозаров из всех вольных городов зарян на южном берегу, благодаря чему их представители получали право высказываться на совете. За морем Мечей, также как и за морем Лайд лежали большие мелководные соляные озера, и Зы, как и Санурказз, получал на соли немалый доход. Но без постоянной материальной поддержки братьев Ордена, рассеянных по всем зарянским областям Ока Мира, крозары Зы оказались бы в затруднительном положении.

Шарнтаз приветствовал меня радушно, но не без должной официальности, как один капитан приветствует у себя на борту другого капитана. Его приветствие сопровождалось знаком — я назвал бы его тайным знаком, если бы он не был виден всем, — которым крозары приветствуют друг друга.

— Понятия не имею, пур Дрей, какой тебе дадут свифтер, — улыбнулся он. — Но мне довольно-таки определенно представляется, что ты захочешь назвать его «Зорг».

— Именно это я и намерен сделать.

— Да будет так. А мы теперь стоим на палубе свифтера «Лагаз-эль-Бузро».

Я кивнул.

— Я также заберу с собой двух этих бездельников — Ната и Золту.

Он хохотнул.

— И я скажу тебе большое спасибо, учитывая их любовь к девахам и выпивке. Но… бездельников? Я предпочел бы, чтобы мой экипаж состоял из таких вот бездельников, чем из избалованного отродья санурказзской знати.

Я снова кивнул, потому что думал точно также. Никаких слов больше не требовалось.

«Зорг», называвшийся теперь «Лагаз-эль-Бузро», отчалил. Все, что требовалось делать, выполнялось. Мне предстояло вернуться, явиться на прием к верховному адмиралу с веской рекомендацией от Зенкирена. Мое будущее в Оке Мира представлялось мне весьма радужным. К тому же, мне снова хотелось увидеть Майфуй и детей — Зорга и Фуймай.

Мы приплыли в Санурказз. Я явился к верховному адмиралу, который не испытывал ко мне симпатии, и знал, что чувство это взаимное. Но король Зо был расположен ко мне, так как я никогда не наносил ему никаких обид, а, кроме того, в прошлый сезон принес ему больше золота, драгоценностей и товаров, которые были живой кровью торговли внутреннего моря, чем любой другой из его капитанов.

Я получил корабль.

Я уже в какой-то мере обрисовал бушевавший на внутреннем море спор об относительных достоинствах того, что для удобства именовалось теориями длинного киля и короткого киля [28]. «Длинный киль», то есть длинный узкий свифтер, обеспечивал высокую скорость. Но сторонники «короткого киля» стоявшие за более плотную упаковку той же весельной силы, утверждали, что при равной ширине более короткое судно может потерять узел-другой в скорости, но неизмеримо выигрывает в маневренности и скорости разворота. Я ещё не решил, кто из них прав. Теперь король Зо назначил меня на свифтер «пять-сто» конструкции короткого киля. Я немедленно принялся изобретать способы увеличить скорость моего нового «Зорга». У него имелось два ряда по двадцать пять весел с каждого борта, а шестьсот рабов, служивших у меня гребцами позволяли мне разумно чередовать работу и отдых.

— Благодарю тебя, Свет Зима, — церемонно ответил я, когда король сообщил мне эту весть. — Будь уверен, я буду приводить тебе на буксире и проклятых магдагских «купцов», и свифтеры.

Это была стандартная речь, но я произнес её с душой.

И отправился в корсарствовать по Оку Мира.

Сезоны тянулись за сезонами. Фельтераз оставался неизменно прекрасным. Нат становился все более дородным. Золта много раз едва ускользал от той формы брачных отношений, которая подрезала бы ему крылышки. Мы плавали под парусами и на веслах, бороздя внутреннее море во всех направлениях, оставляя за собой горящие обломки и плавающие трупы. Число призов, с которыми мы проплывали мимо маяка Санурказза, все росло.

В наладке свифтера всегда возникает проблема разумного распределения балласта. Галера, чье движение зависит от весел, должна обладать неглубокой осадкой, но мы порой набивали от тысячи до двенадцати сотен гребцов — а были ещё вартерные расчеты, солдаты и экипаж. Ради уменьшения балласта кораблестроители порой не останавливались ни перед какой опасностью. Хотя нам и не приходилось возить весь этот огромный мертвый груз в виде пушек, как это было на Земле, когда я плавал на линейном корабле, вес все же получался существенный. У «Победы» самые большие размеры палубы составляли сто восемьдесят футов [29] в длину и пятьдесят два [30] в ширину. При такой же длине свифтер имел бы в бимсе примерно двадцать футов [31]. В силу таких отличий получалось капризное, неуклюжее и до крайности немореходное судно. Но впрочем, ни одна галера не уцелела бы в тех условиях, которые с легкостью переносила «Победа», равно как и любой из кораблей английского флота.

В открытом океане галера бесполезна. Уж я-то знаю.

Я видел, как барахтались испанцы из Картахены, когда мы пролетали мимо, подняв бом-брамсели.

Мне нипочем не доплыть на галере обратно домой в Стромбор в Зеникке, или в Вэллию, ту островную ось великой империи.

Равным образом я б не горел желанием проделать это путешествие на борту широкопалубного торгового корабля, который древние ещё называли «круглым».

Мое все возрастающее состояние, мои успехи, роскошь, которой я при желании мог бы окружить себя, верные друзья, которыми я обзавелся — к моему немалому удивлению, ибо по натуре я одиночка, о чем по моему упоминал не раз — мало чего значили. С течением времени, которое проходило в набегах, плаваниях и гульбе я испытывал все большее беспокойство. Я жаждал чего-то, не осознавая четко, чего именно.

Благородный Харкнел из Хир-Хейша, тот хитрый и злобно-вежливый человек, не оставлял своих попыток преследовать меня, хотя я и осаживал его всякий раз — пренебрежительно и почти со скукой. Но окончательно разделываться с этой проблемой у меня не было ни времени, ни настроения. Так как в его имени и в названии местопребывания, по которому он был известен, отсутствовала столь необходимая буква «З», то порожденное этим негодование ещё больше озлобило его. Он приложил немало усилий к тому, чтобы его сын имел в своем имени пресловутую букву. Меня немало позабавило, когда я узнал, что мою фамилию воспринимают как Презкот, и это немало способствует моим успехам. Чтобы иметь право на букву «З» в имени у себя или у сына, его требовалось либо унаследовать от предков, либо заслужить. Я часто гадал, какой могла быть история Золты, но он никогда мне её не рассказывал. А вот Нат родился сыном неграмотного фермера-поншовода, и отправился в море, взбунтовавшись против необходимости вечной стрижки, дезинфекции и прочей возни со стадом.

В начале нового сезона набегов, когда два солнца Скорпиона стояли так близко друг к другу, что, казалось, чуть не соприкасались когда восходили в небе, мы вернулись из первого плавания, счастливые и победоносные. Ночью раньше Зистерия стала свидетельницей ещё той гулянки. Впрочем, во многих портах, куда мы заходили в тот раз, остались следы разгрома. Я отправился в первое свое плавание на борту этого свифтера и должен был перейти на новый свифтер типа «шесть-шесть-сто двадцать», построенный в порядке эксперимента по принципу длинного киля. Он конечно же тоже будет зваться «Зоргом».

На голове у Ната красовалась повязка.

Во время последнего боя его здорово стукнуло лопастью магдагского весла, и в голове у него все ещё звенели колокола Бенг-Киши.

— Да не бойся за него, — насмехался Золта. — Рухни на него башня Зим-Зара, он бы и не заметил. У него же череп, как у вуска.