Мао Цзэдун – Великий Кормчий - Шевелев Владимир Николаевич. Страница 10

Прагматическому курсу Чжоу Эньлая – Дэн Сяопина противостояла фракция радикалов: пользовавшаяся огромным влиянием Цзян Цин; шанхаец Чжан Чуньцяо, по некоторым данным, ее любовник; Яо Вэньюань – публицист и идеолог, зять Мао; Ван Хунвэнь – правая рука Чжана, умелый организатор, но довольно невежественный человек. Позиции радикалов заметно окрепли после Х съезда КПК, состоявшегося в августе 1973 года.

Это был последний съезд при жизни Мао Цзэдуна. Делегаты единодушно осудили Линь Бяо и Чэнь Бода и признали правильной линию на продолжение “культурной революции”. Ван Хунвэнь был избран заместителем председателя ЦК КПК. В своем докладе он говорил, что в партии всегда обостряется борьба между двумя классами и двумя путями, что “правые” могут реставрировать власть, поэтому время от времени, каждые 8-10 лет, необходимы новые “культурные революции”.

Между тем Чжоу Эньлай и Дэн Сяопин занимаются практической работой. На свои места возвращены многие из прежних хозяйственных и партийных руководителей. Правительство призывает восстановить наконец-то порядок. Однако средства массовой информации полностью контролируются радикалами. На первое место ставится политика и идеология. Власть на местах находится в руках выдвиженцев “культурной революции”, совершенно не разбирающихся в экономике. С течением времени все больше намечается конфронтация между двумя группировками в высших эшелонах власти: радикалами во главе с Цзян Цин и прагматиками, возглавляемыми Чжоу Эньлаем и Дэн Сяопином.

8 января 1976 года умирает Чжоу Эньлай. Позиции прагматиков были существенно ослаблены с его уходом. Тяжело больной Мао Цзэдун уже практически ни во что не вмешивается, ограничиваясь время от времени записками-распоряжениями, поскольку речь его была уже совершенно нечленораздельна. Атаки радикалов на Дэн Сяопина усиливаются. В противовес ему возвышается Хуа Гофэн – министр общественной безопасности и заместитель премьера Госсовета. Усилия радикалов в конце концов увенчались успехом.

4 апреля 1976 года в Китае отмечали день поминовения усопших. Неожиданно для многих в центре площади Тяньаньмэнь возле обелиска героям было возложено много венков в память недавно скончавшегося Чжоу Эньлая. К вечеру того же дня на площади собрались несколько сотен тысяч человек. Зазвучали стихи, в которых славились Чжоу Эньлай и Ян Каихуэй – первая жена Мао Цзэдуна. Тем самым люди выражали неприязнь к Цзян Цин, нынешней супруге Председателя. Раздавались призывы к борьбе против тех, кто предает забвению память о Чжоу Эньлае и искажает его наследие.

Так у радикалов появился удачный повод для смещения неугодного Дэн Сяопина. Собралось срочное заседание политбюро. С Мао Цзэдуном связь поддерживалась через его племянника Мао Юаньсиня. На политбюро вина за это “контрреволюционное выступление” была возложена на Дэн Сяопина. Было предложено лишить его всех постов, что Мао одобрил. Однако за Дэна заступился министр обороны маршал Е Цзяньин, заявив, что уйдет в отставку, если того исключат из партии. Так Дэн Сяопин остался в партии, хотя и был сослан.

9 сентября 1976 года умер Мао Цзэдун. Заканчивалась целая эпоха в истории Китая. Личный врач Председателя Ли Чжисуй пишет в своей книге: “В первые годы я восхищался Мао. Он спас Китай от японского владычества и походил на божьего посланника. Но за годы “культурной революции” мои мечты о новом Китае, свободном от угнетения и неравенства, развеялись в прах. Я перестал верить в идеи коммунизма, хотя и был членом КПК. Глядя, как электрокардиограмма чертит прямую линию сердечного ритма “великого кормчего”, я ощущал конец целой эпохи и понимал, что звезда Мао погасла навсегда”.

Политбюро постановило забальзамировать тело Мао и поместить его в специально сооруженный мавзолей. Когда об этом сообщили доктору Ли, тот пришел в отчаяние: “Вы же должны понять, что даже железо и сталь со временем разрушаются. Что же говорить о теле умершего человека. Как предотвратить его разложение?” Доктор вспомнил о своей поездке в 1957 году в Москву и посещении мавзолея Ленина-Сталина. Их тела напоминала высохшие мумии. Доктору рассказали, что нос и уши Ленина совершенно испортились и их пришлось заменить восковыми копиями. У Сталина же полностью отвалились его знаменитые усы. И это несмотря на то, что техника бальзамирования в Советском Союзе была гораздо совершенней, чем в Китае. Сомнения в успешном бальзамировании были так велики, что изготовили даже восковую копию покойного, чтобы поместить ее в мавзолей.

Несмотря на некоторые сомнения, бригада врачей все же пришла к выводу, что сохранить тело вождя удастся. Было решено оставить мозг Мао на месте, однако все внутренности удалить, а в стеклянный гроб, в котором будет покоиться забальзамированное тело, закачать гелий. После окончания недели траура 19 сентября состоялся митинг памяти Мао. На площади Тяньаньмэнь собрались более полумиллиона человек. Ровно в 3 часа дня весь Китай замер. На 3 минуты остановились фабрики и заводы. Гражданскую панихиду открыл Ван Хунвэнь. Ближайшие соратники покойного вождя стояли вместе, но это было кажущееся единство. Уже вскоре вновь обострилась внутриполитическая борьба.

Годы диктатуры привели к тому, что для наследования “трона” хватило бы соответствующего указания Мао Цзэдуна. Ничего более легитимного попросту не могло быть. Поэтому и Хуа Гофэн, располагающий запиской Мао “Когда ты у власти, я спокоен”, и Цзян Цин, законная супруга усопшего вождя, претендовали на власть. Вопрос стоял остро – кто кого?! При жизни Мао его жена, несмотря на свой вздорный характер и неуживчивость, пользовалась большим авторитетом и даже уважением. Доктор Ли Чжисуй свидетельствует, что когда она приходила на заседание политбюро, все вставали и в зале воцарялась тишина. Ей предлагали самое лучшее место, ловили каждое ее слово. Но уже на первым заседании политбюро после смерти Мао уважения как не бывало. Когда она вошла, никто не обратил на нее ни малейшего внимания. Когда Цзян Цин брала слово, ее никто не слушал. Обстановка в политбюро резко изменилась. К слову сказать, из его мемуаров мы узнаем, что у Цзян Цин на правой ноге было шесть пальцев – существенный психологический нюанс, позволяющий многое объяснить в ее поведении с точки зрения комплекса неполноценности.

Цзян Цин ощущала, как в политбюро нарастала к ней вражда. Она с возмущением говорила Хуа Гофэну: “Еще не успело остыть тело Председателя Мао, а Вы уже хотите вышвырнуть меня? Это так Вы благодарите Председателя за то, что он Вас выдвинул?” Хуа Гофэн на это отвечал:

"Таких намерений у меня нет. Живите мирно у себя в доме. Вас никто не собирается выбрасывать оттуда”. Однако вдова, явно переоценивая свои силы и возможности, не последовала этому достаточно прозрачно выраженному совету. А может быть, она уже не могла остановиться в своем стремлении к власти?!

Ее соратники деятельно готовятся к возможным столкновениям. Но Хуа Гофэн, маршал Е Цзяньин и глава службы безопасности политбюро Ван Дунсина внимательно следили за действиями радикалов. Наконец, они приняли решение арестовать четверку вечером 6 октября. Акция была осуществлена спецназовцами Ван Дунсина и прошла без инцидентов.