Ангелы террора - Шхиян Сергей. Страница 35

Здание Серпуховского вокзала было новым, чистым и пустым. В ожидании поезда из Симферополя мы зашли в буфет. Я взял себе пиво, а Татьяне Кирилловне сельтерской воды. До проходящего поезда было много времени, и за разговорами о нравственном совершенстве русского человека мы мирно коротали время. Кроме нас двоих, других пассажиров на вокзале не было. За стойкой сидел сонный буфетчик, да время от времени появлялся дежурный по вокзалу в красной форменной фуражке. Однако мы выглядели так заурядно, что не удостоились даже его снисходительного взгляда. Единственно слабым местом в моем внешнем облике были белые кроссовки, правда, предусмотрительно начищенные черной ваксой.

Наконец раздался свисток паровоза, застучали колеса, поезд Симферополь-Москва подошел к первой платформе, и мы заняли места в третьем классе, приличествующие нашему внешнему виду и, соответственно, социальному положению. Вагон был наполовину пуст и пропитан тяжелым махорочным духом. Усатый, представительный проводник изучил наши билеты, пропустил внутрь, после чего потерял к нам всякий интерес. Так началось наше «растворение» в народных массах.

По позднему времени, одиннадцати часам вечера, пассажиры в основном спали, только в крайнем купе компания сезонных рабочих пристойно, без шума выпивала. Мы нашли две пустые верхние полки и улеглись на голые доски.

— Сколько времени нам ехать? — спросила Татьяна Кирилловна.

— Часа два-три, — предположительно ответил я, Перемножив сто километров на скорость паровоза.

— А как же мне здесь переодеваться? — задала Пекина и меня самого занимавший вопрос. Сделать это в купе, где, кроме нас, ехало еще несколько человек, было рискованно, вдруг кто-нибудь из попутчиков проснется. К тому же проводника могла заинтересовать неведомо откуда появившаяся барышня.

— Потом переоденешься, когда доберемся до места, — решил я.

— А мы к кому едем?

— К знакомому Александра Ивановича, только ночью туда идти будет неудобно, придется где-нибудь переночевать.

— А как же быть, если спросят паспорт, я же по нему девица?

— А я Василий Тимофеевич, — парировал я. — Посидим в ночном трактире. Или… придумаем что-нибудь. Пока тебе лучше поспать, да и мне тоже.

Поезд, между тем, отбыв свои двадцать минут непривычно долгой остановки, лязгнул буферами и неспешно застучал колесами.

— Мне жестко лежать, — пожаловалась сонным голосом Татьяна Кирилловна, — и я не могу спать без подушки.

Я перекинул на ее полку узел с женскими вещами и хотел сказать что-нибудь успокаивающее, но меня уже никто не слушал. Девушка повернулась лицом к стенке и затихла.

Я вытянулся на короткой полке так, что ноги почти до колена высунулись в проход.

Спать не хотелось. Я собрался обдумать ситуацию и наметить план действий. Однако, мысли внезапно смешались, я попытался встряхнуться, но вместо этого просто уснул.

— Станция Дерезай, кому надо вылезай! Прокричал протяжным голосом какой-то человек и зазвенел ключами.

Я открыл глаза, которые тут же уткнулись в низкий потолок вагона, и с облегчением подумал, что, слава богу, пока еще не Москва, а какая-то неведомая мне станция Дерезай. Я собрался опять заснуть, но протяжный голос не умолкал и приближался по освещенному проходу вагона. Я узнал проводника и понял, что он так шутит со спящими пассажирами, и что уже, увы, Москва и нужно «вылезать».

— Василий Тимофеевич, Алеша, вы поможете мне спуститься? — спросила меня Татьяна Кирилловна.

Я посмотрел на соседнюю полку. Вместо крестьянского парнишки на ней лежала девушка.

— Вы все-таки переоделись? — вопросом на вопрос ответил я.

— Я боюсь упасть, — сказала Раскина не своим прежним, а девичьи капризным голосом.

Я спрыгнул с полки, протянул руки и принял павшую мне в объятия, как говорится в таких случаях в старых романах, «драгоценную ношу». Ноша в женском наряде выглядела очень даже ничего, и я, придержав ее себе, начал было «расслабляться». Однако, Таня ловко вывернулась из «ищущих» рук и велела мне снять с багажной полки узел с ее мужскими вещами.

Вагон уже проснулся, люди кашляли, переговаривались и готовились к выходу. Поезд тихо полз по темному городу, лениво постукивая колесами. Определить, где мы находимся, я не смог, за окном тянулись Какие-то сараи, бревенчатые строения, ни одного знакомого здания я не увидел, а потому не стал зря ломать голову, уселся на нижнюю, освободившуюся от чьего-то спящего тела полку. Татьяна Кирилловна села рядом. Наши соседи готовились к выходу и не обращали на нас никакого внимания.

— Скоро станция? — увидев в проходе возвращающегося с противоположного конца вагона проводника, спросил я.

— Уже, почитай, подъехали, — ответил он своим протяжным голосом и прошел мимо, не разглядев в полутьме купе невесть откуда появившуюся пассажирку.

Действительно, минут через пять паровоз издал два коротких гудка, лязгнули буфера вагонов, и поезд остановился.

Пассажиры, как это всегда бывает в таких случаях, засуетились, спеша покинуть спертое табачным дыханием тепло временной железнодорожной обители.

Мы с Татьяной Кирилловной беспрепятственно вышли через непривычно маленькое здание Курского вокзала на непривычно большую, пустую площадь, освещенную всего несколькими электрическими фонарями. В Москве было слякотно, дул холодный пронизывающий ветер, в воздухе кружилась снежная пыль. На пустой привокзальной площади стояли разного калибра экипажи. Я направился к извозчикам попроще, не из экономии, а желая выбрать «ваньку» бестолковее, чтобы окончательно запутать наши следы. Однако, дойти до ряда одров и колымаг не успел, дорогу нам перегородил приличный, крытый кабриолет.

— Садись, ваше сиятельство, вмиг домчу! — предложил бойкий малый, отсекая нас от конкурентов.

На «сиятельство» я никак не тянул, но напору поддался и остановился.

— Почем берешь? — спросил я у извозчика.

— Садись, не обижу! — пообещал он. — Куда ехать? Куда ехать, я как раз и не знал, и потому замялся.

Извозчик сам оценил обстановку и предложил:

— Ежели с барышней, то могу отвезти в чистые нумера, будете премного довольные.

Меня такой ход событий устраивал, и я подошел к экипажу вплотную, оставив Татьяну Кирилловну позади себя.

— Мне нужно в спокойное место, чтобы, сам понимаешь, без огласки.

— Дело ясное, что дело темное, — хитро осклабился извозчик. — Есть хорошие нумера по троячку, а ежели хотите с удобствами, то по пятерочке, да мне желтенькую на водочку.

Цена в шесть рублей была грабительской, но извозчик сразу решал все мои ночные проблемы.

— Хорошо, поехали, — согласился я.

Извозчик хотел, было, помочь нам сесть, Я остановил его неуместный порыв и сам помог Татьяне Кирилловне подняться в экипаж. Когда мы устроились, он свистнул, чмокнул губами, и замерзшая лошадь с охотой поскакала по звучной под железными ободами колес брусчатке.

«Нумера» оказались поблизости, в десяти минутах езды от вокзала, Извозчик выхватил у меня узел с платьем «святого отрока» и сам отправился нас провожать, видимо, имея свой интерес с хозяином гостиницы. Мы вошли в обшарпанный вестибюль на первом этаже и по грязной, замусоренной лестнице поднялись на второй этаж, Наш чичероне постучал в дверь без таблички, которая тут же открылась, и мы очутились в помещении, напоминающем московскую коммунальную квартиру.

— Митрич, — обратился извозчик к странного вида мелкому, вертлявому человеку с закрученными усиками, — принимай постояльцев в генеральские нумера!

«Митрич» хитро осмотрел нас с Татьяной Кирилловной и пригласил следовать за собой. «Генеральский нумер» оказался тесной каморкой с низким потолком и кислым-запахом непонятного, но подозрительного происхождения.

— Я здесь не останусь, мне не нравится, — сказала Татьяна Кирилловна, с ужасом оглядывая нищую, порочную обстановку комнаты, состоящую из одной широкой кровати, застеленной пестрым ситцевым покрывалом.

— И правда, — поддержал ее я. — Ты бы нас за пять рублей еще под лестницу поселил.