Царская пленница - Шхиян Сергей. Страница 8

Коньяк оказался так хорош, что в закуске не нуждался. Это было кстати, потому что в комнате ее и не оказалось. С сожалением отставив бутылку, чтобы банальным образом не опьянеть, я продолжил поиски.

Кроме денег и драгоценностей иногда мне попадалась одежда, но все из той же категории драгоценностей: парча, бархат, отделанные золотом и камнями придворные мундиры и женские платья в жемчугах и брильянтах.

В конце концов, мне все-таки повезло. Я отыскал затерявшийся между шитыми золотом екатерининскими мундирами донельзя заношенный сюртук моды времен Елизаветы Петровны. Он был мне широк, но вполне гармонировал со старыми солдатскими штанами.

Теперь я был вполне экипирован, но случилась другая напасть: от выпитого на голодный желудок коньяка, меня совсем развезло. Наступило состояние блаженной расслабухи. Никуда не хотелось уходить, голод и боль в плече притупились. Теперь даже обезглавленное тело титулярного советника престало вызывать неприятные чувства.

— Ну что? — спросил я молчаливого хозяина сокровищ. — Покрыть тебя царскими одеждами? Может быть, на том свете тебе и пригодятся!

Сил Силыч не ответил, а я, пьяно ухмыляясь, набросил на тело покрывало, украшенное императорскими вензелями.

Однако умом я понимал, что промедление, как говаривал Владимир Ильич Ленин, «смерти подобно», и заставлял себя не смотреть в сторону заветной бутылки и сосредоточено собираться. Машинально подчиняясь раннему плану, я завернул саблю в тряпки, в которые превратилась рубаха следователя, а его маленький пистолет засунул за пояс.

Потом я вспомнил, что у меня совсем нет денег. Не удержавшись и выпив для укрепления духа еще одну рюмку коньяка, я опять полез в ящики комодов.

Покойный Сил Силыч был большим аккуратистом. Все его сокровища хранились в идеальном порядке. Деньги были сосчитаны и разложены по достоинству купюр. Я выбрал самые толстые пачки белых сторублевок, рассовал их по карманам, потом, рассудив, что денег много не бывает, положил, сколько поместилось, еще и за пазуху. Подумав, прихватил еще горстку золотых и серебряных монет.

Несмотря на то, что кафтан был широким, от такого богатства его неприлично раздуло. Нужно было искать какой-нибудь мешок. Ничего подходящего не нашлось, пришлось оторвать подкладку придворного камзола и приспособить ее под «сидор». Зато теперь я смотрелся типичным нищим странником.

По— хорошему, оставлять свои следы на месте преступления не следовало. Какими бы гадами ни были покойные, они находились на государевой службе. Связать мое присутствие в доме титулярного советника, чему свидетелями была целая следственная команда во главе с полковником, с убийством хозяина было несложно. К тому же меня знали в лицо полковник и солдаты караула, и это могло повлечь весьма неприятные последствия. Самым разумным было бы сжечь дом со всем его содержимым. Но, как всегда, человек силен задним умом. К тому же очередная рюмка коньяка не способствовала остроте разума и быстроте соображения.

Единственное, на что у меня все-таки хватило ума, это уйти из дома через подвал. Вылезая через сакраментальную дверцу наружу к реке, я порядком промочил штаны.

Глава третья

Снаружи было уже светло. Я шел кромкой берега в направлении города. Не считая того, что я вымок и замерз, побег проходил успешно. Никто меня не преследовал, в округе было сонно и тихо, не лаяли даже собаки.

Вскоре я вышел к какой-то городской окраине и попал на тихую улочку с плохонькими домишками. Действие спиртного постепенно проходило, и на душе у меня стало совсем мерзко. Про Алю я старался не думать, чтобы совсем не расклеиться. Силы постепенно оставляли меня. Пройдя в направлении центра города еще с полверсты, я почувствовал, что нахожусь уже на пределе, и зашел в первый попавшийся постоялый двор.

Хозяину, сонному господину лет сорока, в поношенном дворянском платье, мой вид не понравился, и на просьбу о комнате он пренебрежительно хмыкнул. Пришлось поковыряться в кармане и выудить оттуда монету. Вид серебра смягчил суровое сердце, и помещение тут же нашлось. Это был темный чуланчик со щелястой дверью и символическим запором. Заплатить пришлось вперед. Я спросил еду и свечу и, наконец, смог сесть и расслабиться.

Накормили меня холодной телятиной, подовым хлебом и кружкой молока. Прежде чем лечь спать, я укрепил дверной крючок, который ничего не стоило открыть снаружи кончиком ножа. Предосторожность оказалась не лишней. Несколько раз сквозь сон я слышал за дверями какую-то возню. Выбивать дверь незваные гости не решились, а справиться с моим запором не смогли.

Весь день я то спал, то находился в полуобморочном состоянии. Раненое плечо тупо и нудно болело, периодически его дергало и щемило. Поднялась температура. Меня то знобило, то бросало в жар. Несколько раз в течение дня в коморку заходила интересная, полнеющая женщина с волевым лицом. Она спрашивала, как я себя чувствую — внимательно смотрела мне в лицо и, не прощаясь, исчезала. Вечером зашел хозяин. Я видел его утром, тогда он был невыспавшийся, хмурый и растрепанный. Теперь выглядел совсем по-иному, был аккуратно одет и совсем не походил на содержателя маленького придорожного постоялого двора.

— Ты кто таков? — спросил он, когда я приподнял голову с влажной от пота подушки.

— Путник, — лаконично ответил я. Вести длинные беседы у меня не было ни сил, ни желания.

— Твои деньги за постой кончились, — строго произнес он. — Плати или убирайся вон. Мне не нужно, чтобы ты здесь окочурился.

Я не стал спорить, вытащил из-под подушки тощий кошелек и дал ему золотой рубль, маленькую тонкую монетку, выпущенную в обращение нынешним императором. Вид золота зажег алчный блеск в глазах трактирщика. Он облизал губы, взял двумя пальцами монетку и попробовал на зуб.

— Коли у тебя есть деньги, то могу предоставить тебе комнату лучше этой, — сказал он. — Только платить придется втрое против прежнего.

— Это сколько? — спросил я, понимая, что и так уже сильно переплачиваю за скромные удобства, которые мне здесь предложили.

— По рублю за день, — быстро проговорил он.

— Нет, — твердо отказался я, — это для меня дорого. Если хочешь, бери рубль за два дня.

— Два за три дня! — начал торговаться он.

Для меня в нынешней ситуации такие суммы ничего значили, но ради порядка и для того, чтобы не создалось впечатление, будто у меня шальные деньги, уступать было нельзя.

— Или плати — или убирайся! — уперся трактирщик.

— Хорошо, ухожу, — согласился я, не сомневаясь, что хозяин не упустит выгодного клиента, и сделал вид, будто собираюсь подняться с постели.

— Ты, никак, хворый? — спросил он так, как будто до этого момента не видел, в каком состоянии я нахожусь. — Ладно, пусть будет по-твоему, рубль за два дня!

— Сначала посмотрю комнату, — упрямо сказал я, — тогда решу.

Трактирщик согласился, позвал полового, и они помогли мне дойти до моего нового номера. Эта комната была пристойная, даже с кроватью и столом.

— Подходит, — одобрил я помещение. — Сейчас принесу свои вещи.

— Половой сбегает, — решил за меня трактирщик.

— Нет, — чуть резче, чем нужно было, сказал я. — Сам принесу!

Хозяин удивленно посмотрел, но ничего не сказал. Я, покачиваясь от слабости, сходил в свою прежнюю каморку и еле поднял «сидор» с деньгами и замотанную в рубашку Сил Силыча саблю. Дотащил все это до нового номера и свалил в сундук, стоящий рядом с кроватью, после чего закрыл его крышкой.

— Принеси горячей воды, мыло и шайку, — приказал я половому.

Теперь, поменяв комнаты, я повысил свой статус, и половой, замызганный парень в поддевке, без пререканий отправился выполнять приказание. Пересилив слабость и встав с постели, я немного взбодрился.

Поэтому когда принесли теплую воду, я помылся и поменял повязки на ране. Против ожидания, она уже начала подживать. Я еще не знал, сохранились ли у меня после перемены внешности экстрасенсорные способности, проявившиеся после того, как я попал из своего XXI в нынешний XVIII век. Этот необычный и случайный талант помог мне выжить в новой реальности и даже вполне комфортно существовать на собственные заработки от медицинской практики.