Кукловод - Шхиян Сергей. Страница 52

Разговор приобретал какой-то шкодливый оттенок, возможно, я не все правильно понимал по-французски, но как бы то ни было, мне было интересно послушать, что он еще скажет.

– Тем не менее, как видите, я пока жив.

– Тогда, может быть, я ошибаюсь? – спросил он меня.

– В чем? – уточнил я.

– Возможно это не настоящая сабля, а подделка. Посмотрите, вот тут выгравированы символы, («Lesymbole», что я перевел как символы) вы знаете, что они означают?

– Нет, а что?

– Я тоже не знаю, – почему-то угрюмо ответил он, – но если бы эта сабля принадлежала вам, то я был бы вынужден, мосье Крылов, вас убить!

Так, сначала в огороде бузина, а потом в Киеве дядька, понял я. Похоже, что француз от перенесенных лишений сошел с ума.

– Ну, раз мы оба не можем прочитать, что там написано, может быть, вы положите ее на место? – попросил я.

– Это не просто надпись, это мистическое заклинание. С вашей саблей случались какие-нибудь чудеса?

– Пожалуй, пару раз что-то подобное было, но в основном я использовал ее по прямому назначению, для боя, – ответил я, с опаской наблюдая, как он во все стороны вертит клинком.

– Эта сабля принадлежит страшной организации (l'organisation), – сказал он. – Это их ритуальное орудие убийства.

– Я тоже что-то такое заметил, – согласился я, – правда я не знал, что они большая организация и думал, что просто религиозная секта. Эта Lasecte , едва не принесла меня в жертву своему козлиному покровителю.

– Вельзевулу? – уточнил он.

– Кажется, правда, у нас князя тьмы больше называют Сатаной.

– Мои родители пали жертвой этой l'organisatiоп, – мрачно сказа он. – После их убийства наша семья потеряла все, поэтому я вынужден служить простым пехотным капитаном в армии проклятого корсиканца.

Я впервые слышал, что француз так называл своего великого императора, и теперь мне стало понятно, почему виконт де Лафер так завелся.

– Я очень мало знаю об этой l'organisation , только один в роли жертвенного ягненка, раз присутствовал на их сборище. После этого мы сталкивались только в бою. Может быть, вы мне расскажете, все, что о них знаете?

– Вы говорите, что сталкивались с ними в бою, – проигнорировав вопрос, сказал он. – Почему же они вас не убили?

Мне уже начало надоедать это переливание из пустого в порожнее и ответил я более резко, чем намеревался:

– Наверное, потому, что не сумели! Смогли бы так убили бы!

– Не сердитесь, мосье Крылов, эти люди без труда убивают всех, даже королей. Мне кажется, у вас есть грандиозный покровитель, и он вас спасает.

Я задумался.

Похоже, де Лафер был прав. За меня могла заступиться служба времени, по заданию которой я работал в Смутном времени, но мы с ними давно потеряли друг друга из виду. Вернее потерял их я, а они меня об этом не оповестили. Мог заступаться «Инопланетянин», как я его называл, человек с необычными способностями, сидевший со мной в Петропавловской крепости.

Естественно, что я не стал откровенничать с малознакомым человеком, но правоту признал:

– Наверное, вы правы, без такой помощи я бы давно погиб. Однако кто мне помогает, я не знаю. Так что вы знаете про эту 1'organisation ?

– Крайне мало, – наконец ответил на вопрос капитан. – Только то, что у них есть свои люди везде. Думаю, они найдутся и в окружении нашего корсиканца, но и вашего императора Александра. У них очень строгая дисциплина и все подчиняются Великому Магистру. Кто он такой, никто не знает, даже члены организации. Ниже его стоят простые магистры…

– Верно, – подтвердил я, – с одним таким «простым», я как-то стакивался.

– L'organisation враждует с основными церквями и христианскими, и мусульманскими. Видимо только поэтому, она не может захватить светскую власть ни в одной стране. Поэтому они очень хорошо скрываются, и управляют только через подставные лица.

Мне не показалось, что Организация, как называл ее капитан, так уж всесильна. Я, вообще, сначала посчитал ее членов обычными сектантами, маргиналами с идиотскими ритуалами.

– Получается, они почти всесильны и невидимы? Вроде тамплиеров?

– Я этого не знаю, хотя, думаю, они похожи. Тамплиеры со временем тоже впали в суеверия и начали осуществлять кощунственные обряды. При Филиппе IV Красивом против них возбужден был инквизиционный процесс по обвинению в отрицании Христа, идолопоклонстве и дурных нравах. 3 октября 1307 г. все тамплиеры во Франции одновременно были арестованы, в том числе и магистр ордена, Жак де Молэ. Парижский парламент и университет признали обвинения против них доказанными. Рыцари, обвиненные в ереси, с Жаком де Молэ во главе присуждены были к смертной казни и в мае 1310 г. сожжены на костре. Говорят, часть их сумела спастись и сберечь скрытые богатства, но основные силы они потеряли еще в четырнадцатом веке. Эта l'organisation никогда не была так широко известна, как тамплиеры. Если бы не смерть моих родителей, я бы о них тоже ничего не знал.

Я подумал, что бороться против невидимок, почти невозможно. Тем более что, как показал мой случай, они умеют перемещаться во времени.

– Знаете что, мосье Крылов, я советую вам избавиться от этой сабли, как она вам ни дорога. Жизнь, мне кажется, дороже.

– Я подумаю, – пообещал я, а про себя добавил, – если в обмен кто-нибудь предложит небольшое европейское королевство.

В этот момент наш разговор прервали, пришел слуга и пригласил нас к обеду. Мы спустились на первый этаж. Обед накрыли в малой столовой, почти за семейным столом. Гость, не считая нас с Машей и французом, оказался только один, господин с лицом, за которое сложно было уцепится взглядом. О таких людях, в милицейских ориентировках пишут: рост средний, телосложение среднее, нос обычный, глаза карие, овал лица округлый, особых примет нет. Звали его тоже обычно, Сергеем Петровичем и только из дальнейшего разговора выяснилось, что он какой-то уездный чиновник и приехал посмотреть на французов.

Таким образом, за столом нас оказалось шесть человек, мать с сыном Кологривовы, де Лафер, Сергей Петрович и мы с княжной. Разговор, само собой, шел о войне, зверствах неприятеля и славе русского оружия. Говорили в основном по-русски. Сергей Петрович иностранными языками не владел, но все хотел знать и слышать. Когда же остальные переходили на язык Лафонтена, то хвалили храбрость и благородство французов. Получалось, что два патриота русский и французский считали, что все в восторге только от их армий.