Кукловод - Шхиян Сергей. Страница 82

Бабка вернулась, когда уже начало смеркаться. Я сидел рядом с Машей и изнывал от неизвестности. Мое лечение никакого эффекта не принесло. Впрочем, ее и лечить оказалось не от чего. По внутренним ощущениям, во время экстрасенсорного сеанса, она оказалась совершенно здорова и спала вполне естественным образом. На летаргический сон это было не похоже, дышала она по-прежнему, нормально, только на внешние раздражители никак не реагировала.

Старуха вошла в горницу и, не глянув на меня, перекрестилась на пустой красный угол. Иконы для простых крестьян еще был слишком дороги и, их отсутствие в избе меня не удивляло.

Я встал со скамьи и молча поклонился хозяйке, в ожидании, что она скажет. Отдав Богу Божье, бабка посмотрела на меня и ответила на поклон.

Я ждал, что она будет делать дальше. Старуха подошла ко мне почти вплотную, посмотрела в лицо и и вдруг сказала:

– А ты, батюшка, совсем не постарел. Когда спал, вроде был постарше, а сейчас, смотрю, все такой же.

– Э…, мы разве знакомы? – спросил я, пытаясь рассмотреть ее в полутьме.

– Неужто забыл? – удивилась она. – Я бабка Ульяна. Помнишь, в Захаркино девку Алевтинку лечила.

Только теперь я узнал старую знахарку. Действительно, когда я только познакомился со своей будущей женой, Аля заболела пневмонией и к ней позвали эту старуху. Ульяна ее осмотрела и вынесла смертный приговор. То, что я сумел антибиотиком вылечить девушку, так поразило знахарку, что она наградила ее даром читать чужие мысли.

– Прости Ульяна, сразу не признал тебя впотьмах, – сказал я. – Богатой будешь.

– Значит, все-таки вспомнил, – довольная произведенным впечатлением, дробно, по-старушечьи засмеялась она. – А я как тебя увидела, сразу же признала.

Мне и самому стало весело. Дело в том, что не только Ульяне было чем удивить меня, но и мне ее. Причем еще и покруче.

– Как же не вспомнить, мы с тобой очень старые знакомые, – со скрытым смыслом, сказал я.

– Да, – согласилась она, – тому уж лет десять прошло, а то и поболе.

– Ну, разве десять лет это много, мы с тобой и раньше встречались, да, видать, ты меня запамятовала.

Старуха удивленно посмотрела и отрицательно покачала головой.

– Не припомню я что-то такого. Может быть ты меня, батюшка, с кем-то путаешь?

– Может быть, и путаю, только вряд ли. Не было ли у тебя, бабушка, дяди по фамилии Гривов? Кажется, материного брата?

Ульяна отшатнулась и уставилась на меня остановившимся взглядом. В комнате уже стало почти темно, и глаз ее мне видно не был, но то, что они впились в меня, я не сомневался.

– Господи Боже, воля твоя, – прошептала она и перекрестилась. – Не может того быть!

– Вот видишь, какие мы с тобой старые знакомые, – усмехнулся я.

– Это ты что ли, барин?

– Я, Ульянка! Видишь, как повстречаться пришлось!

– Так тому уж, – она зашевелила губами, пытаясь подсчитать, когда мы с ней познакомились, – тому, поди, лет сто прошло?

– Больше двухсот. Ты же тогда совсем девчонкой была. Как твоя соседка Верка, а то и моложе. Помнишь боярыню Морозову, сына ее Бориску?

Упоминание о героине моего тогдашнего романа Наталье Георгиевне Морозовой, совсем добила старуха. Она жила вместе с ней и нянчила ее детей. Это могли знать только мы вдвоем. Теперь она окончательно поверила своим глазам.

– Алеша, голубчик, так это и, правда, ты?! – тихо сказала Ульяна и уперлась головой мне в грудь.

Я обнял ее за трясущиеся плечи, и мы долго стояли, в темной горнице, словно, вернувшись в далекое прошлое.

– Вот уж чудо чудное, диво дивное, – немного успокоившись, сказала она. – Не думала, не гадала, что такое может приключиться!

– Это еще не все чудо, – сказал я. – Мы с тобой еще встретимся, только не скоро, лет через сто с гаком.

Она сразу же поверила, только уточнила:

– Я что еще столько проживу?

– Проживешь. Когда мы с тобой виделись, ну, то есть, увидимся. Ты тогда еще умирать не собиралась. Правда жаловалась, что ноги начали болеть! – сказал я, вспомнив нашу с ней последнюю встречу в 1920 году.

Ульяна задумалась. Погладила меня ладонью по щеке и сказала:

– Знать нас с тобой недаром судьба связала. В девчонках, ты меня спас, теперь я тебя. Кто знает, как еще жизнь повернется. Ты сам-то как?

– Спасибо, хорошо. Только никак не могу понять, что с нами случилось. Мы с княжной, до того как потеряли память, совсем в другом месте были. А сегодня я очнулся, и оказалось, что мы здесь и даже из зимы в лето попали. Ты можешь рассказать, что с нами случилось?

Ульяна вздохнула и, не отвечая на вопрос, ушла за печь. Я ждал, что будет дальше. Она что-то делала вне видимости. Потом я услышал, как звякнуло огниво, и понял, что знахарка хочет зажечь свет. Спешить, в сущности, был некуда и, смиряя нетерпение, я присел на скамью.

– Хочешь узнать, что с вами случилось? – спросила она. Заговорила она, прерываясь на то, чтобы раздувать трут. – Привезли вас ко мне добрые люди, сказали, что без памяти на дороге подобрали. А правда ли нет, не мне судить. Попросили за вами присмотреть. Деньги, даже, сулили.

То, что она рассказывает о мифических добрых людях, оставаясь за печью, мне не понравилось. Показалось, что Ульяна лукавит и, специально прячется, чтобы не смотреть в глаза. Скорее всего, так оно и было. Настаивать и давить на нее я пока не стал, посчитал, что для молчания у старухи могут быть серьезные основания. Терпеливо ждал, что она скажет еще. Однако она опять замолчала, и слышно было, что возится с трутом. Потом, наконец, зажгла свечу и вышла ко мне. Теперь смотреть в глаза она не стеснялась и продолжила рассказ:

– Я не хотела вас оставлять, пока тебя не узнала. Тогда и согласилась. Вы тут у меня уже шестой день спите.

– А почему мы так странно одеты? Куда девались наши вещи?

– Все ваше в сохранности. У меня в сарае в сундуке лежит. Переодела же я вас в крестьянское, чтобы меньше люди любопытничали. И соседям сказала, что вы моя родня.

– А оружие, какое со мной было оружие? – стараясь не показывать волнение, задал я едва ли не самый главный для себя вопрос.

Она ответила как об обыденном:

– Пистолей два, кинжал и большое ружье с широким дулом.