Противостояние - Шхиян Сергей. Страница 9

Покупатель не замедлил явиться, причем не один, а в сопровождении эксперта. То, что это будет грузин, приятель меня предупредил, однако, забыл сказать, какой монументальный. Я в первую секунду, когда он вошел в квартиру, даже остолбенел от такого уверенного в себе величия. Сопровождающий покупателя эксперт имел славянскую внешность и был тоже весьма импозантен, правда, в другом роде. Он был похож не на вумена, а бизнес-леди.

– Вахтанг Абашидзе, – представился грузин и посмотрел на меня с таким превосходством, что мне захотелось отвесить ему поясной поклон, и только большим усилием воли удалось от этого удержаться.

– Вахтанг Абашидзе! – повторил грузин, явно ожидая от меня какой-то необычной реакции.

Я это имя слышал впервые и не нашел ничего лучшего, как вежливо улыбнуться, правда, чтобы не обидеть гостя, с намеком на скрытое восхищение. Однако, такое скромное почтение Вахтангу явно не понравилось, что и отразилось недовольной гримасой на породистом, мясистом лице.

– Крылов, – невнятно пробормотал я, отступая перед ожившим надвигающимся памятником.

Вахтанг небрежно кивнул и, мотнув головой в сторону спутника, назвал его просто по имени:

– Вадык, мой эксперт.

Тот поглядел на меня светлыми, почти белесыми глазами, кивнул, моргнул длинными, пушистыми ресницами и скромно ретировался на второй план.

Парочка была престранная, но покупателей не выбирают, и я указал в сторону кабинета:

– Пожалуйста, сюда.

Гости, оставляя после себя мокрые, грязные следы таящего снега, прошли в комнату. По пути они рассматривали постсоветский интерьер моей квартиры, обмениваясь быстрыми, но красноречивыми взглядами. Мне стало почти стыдно за нищету и непрезентабельность собственного жилища.

– Сесть можно? – поинтересовался Вахтанг, подходя к единственному в кабинете креслу.

Произнес он это не в смысле разрешения сесть, а явно ожидая моего подтверждения, что при этом с его драгоценной задницей ничего не случится.

– Садитесь, батоно Вахтанг, – предложил я с издевательским почтением, за что удостоился благосклонно-снисходительного кивка гордой головы.

– Слышал, у тебя есть какой-то брошка-смошка, – утвердившись в кресле, как на постаменте, поинтересовался «батоно», что по-грузински вроде бы означает «уважаемый».

– Есть, – подтвердил я и разложил на столе приготовленные к продаже изделия. «Бизнес-леди» сразу вцепился взглядом в броши, а самого вальяжного покупателя больше заинтересовали объемные халтурные поделки из дутого золота с неимоверной величины фальшивыми брильянтами.

– Сколько хочешь за все? – спросил он, разведя пальцем по столу украшения. Вопрос был хороший, но не конструктивный. Обычно так драгоценности не покупают.

– Мильен, два, три, как договоримся, – в тон ему ответил я.

Сумма покупателю не понравилась. Он вопросительно посмотрел на эксперта Вадика, но тот продолжал напряженно рассматривать золотого жука с рубиновыми пятнышками на спине и брильянтовыми глазами и на Вахтанга не глядел. Тогда тот, брезгливо выгнув губы, сказал, немного убирая резкий акцент:

– Слушай, уважаемый, я тебя серьезно спрашиваю, какой такой мильен-бильен! Десять тыщ дам, бери, хорошая цена!

– Рублей или долларов? – невинно поинтересовался я.

– Слушай, какой такой доллар-моллар! Чем тебе российский рубль не нравится! Ты что, не патриот?

Я не успел ответить, как в разговор вмешался эксперт,

– Откуда у вас эта брошь? – спросил он, бережно взяв кончиками пальцев золотого жука.

– Бабушкино наследство.

– А эта? – откладывая первую и беря вторую, в виде ромашки с золотой серединой и платиновыми, осыпанными брильянтовой пылью лепестками, продолжил он допрос. – Тоже бабушкина?

– Совершенно верно, – подтвердил я, – откуда бы им еще взяться.

Вадик вытащил из внутреннего кармана стильного пиджака футляр, из него лупу и начал внимательно рассматривать украшения. Вопреки общепринятой традиции, чтобы сбить цену, первым делом охаять покупку, он не скрывал своей заинтересованности. Мы с Вахтангом молча за ним наблюдали. Наконец, эксперт оторвался от украшений, спрятал лупу в футляр и промокнул вспотевший лоб тонким шелковым платком. Потом посмотрел на меня.

– Очень интересные предметы, – сообщил он. После чего небрежно указал на дутые сокровища. – Эти тоже ваша бабушка оставила?

– Да, – подтвердил я, – только совсем другая, по материнской линии.

– Понятно, – задумчиво произнес Вадик, некрасиво посасывая губу.

– Слушай, что это за бабушка-мабушка, ты кольца-мольца продавать будешь или голову бабушками-мабушками морочить! – вмешался в разговор Вахтанг. – Я тебе даю хорошие деньги, а ты мне сказки рассказываешь!

Мы с экспертом одновременно посмотрели на батоно. Я почти с восхищением, так хорош был роскошный грузин, эксперт уничижительно, как на дохлого таракана.

– Вахтанг Галактионович, – ответил он за меня, – господин Крылов вам за такие деньги ничего не продаст.

– Слушай, ты, мальчик-пальчик! Ты что такое говоришь! Я тебе за что деньги плачу?! Ты должен что говорить? Ты должен так говорить, чтобы всем хорошо было! Тебя, мамой клянусь, никто не поймет!

– Вахтанг Галактионович, вы покупаете не тухлое мясо на пельмени, а произведения искусства! – с независимым видом ответил Вадик.

– Какой такой произведения?! Мне нужно игрушки-мигрушки дэвушкам дарить, зачем мне твои произведения, – воскликнул Вахтанг и запнулся, видимо, пытаясь подобрать к последнему слову рифмованную бессмыслицу, не смог, махнул рукой и сердито повел плечами.

В этот момент в кабинет, извинившись, заглянула Даша. Она привела себя в порядок, прибрала волосы и выглядела значительно лучше, чем раньше.

– Простите, я не помешаю? – спросила она.

– Входи, пожалуйста, – сказал я. – Господа, это моя приятельница Дарья Ордынцева. Даша, это покупатели Вахтанг и Вадим, – церемонно представил я присутствующих.

При виде женщины грузинская кровь закипела, батоно Вахтанг встрепенулся, даже совершил телодвижение навстречу, однако, рассмотрев худенькую Дашу, бросать свою жизнь к ее ногам раздумал и, не вставая, небрежно кивнул головой. Женственный эксперт напротив, резво вскочил со своего места и проявил к Ордынцевой повышенное внимание. Даша восприняла его галантность как должное и, как мне показалось, не осталась к ней равнодушной.